Арни снова голоден

Глава 8. Взросление

Первая влюблённость пришла к Надежде с первыми месячными. Наверное, так совпало. Мучаясь болями в животе, лёжа на раскладушке, мечтать об Андрее было невыносимо приятно. Даже тягучее, грызущее нытьё в нижней половине неуклонно взрослеющего тела немного притуплялось. Предмет девичьих грёз о тайной поклоннице, конечно, не догадывался и анализировать происходящее вряд ли пытался. В его активной, насыщенной событиями жизни места для размышлений не оставалось. Не по годам рослый и широкоплечий одноклассник с раннего детства занимался плаванием, участвовал в соревнованиях за честь школы и имел привилегию не появляться на занятиях неделями. Он и о существовании Надьки, скорее всего, не знал, а, если и смотрел на неё, то не видел. Про таких, как Андрей Семёнов, говорят «зазнайка». Но ему можно всё!

Андрей. Андрюша. Андрюшенька. Как же хотелось неудачливой и простоватой Надьке, чтобы первый красавец класса обратил на неё внимание! Понятное дело, что желание несбыточное, но как запретить пылкому, молодому сердцу мечтать? Как уговорить себя не думать о личном счастье? Хотя бы просто пройтись по улице с таким парнем. Рука к руке, едва касаясь. От смелых мыслей кружилась голова и сами собой наворачивались слёзы. Почему она такая страшная? Даже мамка последнее время расцвела. Сделала, наконец, свою химку (* химическую завивку для волос) – ходит, нос задравши, и папку разводом пугает. Но маленькой Надьке всего-то тринадцать, ей даже причёску поменять нельзя – её красивые, густые и длинные волосы должны быть аккуратно заплетены в косы. Да, мучавшаяся комплексом неполноценности Надя недавно разглядела в зеркале трюмо, которое притаилось за платяным шкафом, что с распущенными волосами её скуластое и круглое лицо выглядит эффектнее. Но распущенные от слова «распущенность», и пионерке так себя вести не пристало.

А всё потому, что кто-то сказал, что скромность украшает девочку. Но даже учителя предпочитали застенчивым и невзрачным скромницам уверенных в себе, смелых и активных девочек. Таким выскочкам ставили пятёрки просто так, за нахальные глаза, а Наде, в случае несущественной ошибки или досадной описки рекомендовали заниматься усерднее и оценку снижали. Ну, и где тут справедливость? Да, Надька думала о Катьке. Та писала с диктанты с грубыми орфографическими и пунктуационными ошибками, а домашнее задание нещадно списывала у грамотной соседки, но декламировала стихи и пересказывала рассказы так лихо и смело, что молодая и впечатлительная русичка (*разг. Учительница русского языка) заурядную и бесперспективную, с точки зрения Надьки, ученицу боготворила и вечно тянула за уши.

Утро началось с приятной неожиданности. Сегодня Андрей Семёнов явился в класс. Классная руководитель Зинаида Степановна, вне себя от гордости, торжественно объявила, что Андрюша занял первое место на областных соревнованиях, зарделась от восхищения и настолько растрогалась, что чуть, было, не расплакалась, что совсем на неё не похоже. Видимо, очень любила спорт.

- Наш… наш спортсмен, - снова и снова повторяла она, пожимая крепкую руку своего знаменитого ученика, - Наш…наш! – гордый победой, довольный собой Андрей снисходительно принимал похвалу взволнованной женщины, добродушно посмеиваясь уголками красивых губ, - Выбирай, куда сядешь.

Массивные деревянные парты Короткова (в кабинете географии стояли именно такие), выкрашенные в тёмно-коричневый цвет, располагались в три ряда по шесть штук. В их классе числился 31 ученик, и счастливчику Андрею вполне законно могла бы достаться целая парта. Плюс традиционные в этих краях простуды, изрядно покосившие ряды одноклассников, освободили несколько дополнительных мест. Надя точно знала, что многие из присутствующих мечтали о таком соседе, как Андрей. Особенно девочки. Сидеть со звездой школы на одной скамейке плечом к плечу (конструкция парт не предусматривала отдельного стула) было равносильно победе в областных соревнованиях. Ну, почти равносильно. Надя, жадно сжиравшая горящими глазами предмет своих подростковой влюблённости, сидела в среднем ряду, на предпоследней парте.

Парень хмыкнул, почесал вихрастый, светло-русый затылок, сверкнул насмешливыми карими глазами куда-то междурядье и… направился прямиком к Надьке. Сердце в груди остановилось. Девочка забыла, как дышать. На этой неделе Катька, её соседка (да, той грамотной соседкой являлась не кто иной, как сама Надежда), заболела, и место пустовало. Но, с другой стороны, парт в классе много – выбирай любую: весь задний ряд свободный. Привычным жестом стремительно приближающийся Андрей снял лёгкий, видимо полупустой ранец с плеч и… прошёл мимо. Пропустивший половину добрую половину уроков мальчик явно не отличался тягой к знаниям.

- Может, всё-таки поближе, Андрей? Оттуда карту совсем не видно, - робко посоветовала Зинаида Степановна, преподававшая географию, но настаивать не стала, - Впрочем, как тебе удобно, -всегда жёсткая и требовательная учительница от застилавшего её подслеповатые глаза счастья максимально подобрела. Надя её не узнавала. Даже огромные очки в некрасивой оправе запотели. Такое впечатление, что тоже влюбилась. Последнее время мамка частенько повторяла, что для настоящей любви возраст не важен, но не до такой же степени?

- Мне всё видно, Зинаида Степановна, - смело отозвался спортсмен, и Надежда с ужасом осознала, что тот устроился прямо у неё за спиной. Затылок покрылся гусиной кожей, - У меня хорошее зрение, - девочка почувствовала, что сейчас упадёт в обморок. Ей показалось, что она ощущает дыхание своего кумира спиной. От этого волнительного знания перед глазами потемнело и заплясали оранжевые мушки.

- Как же ты на моего мужа покойного похож, Андрюшенька, - машинально вырвалось у классной руководительницы, отчасти объяснив её странное состояние, - У того тоже при жизни отличное зрение было. Как он стрелял! Всегда в яблочко, - голос Зинаиды Степановны задрожал. Пожалуй, география под угрозой. Женщина умолкла, стаскивая с себя уродливые очки и тщательно протирая их носовым платочком, - А у нас на повестке дня дружественные страны, - взяла она себя, наконец, в руки.

- Эй, эй! – зашептал Андрюшка Надьке, а, когда понял, что та не слышит, слегка дёрнул девчонку за толстую русую косу. Девочка, конечно, всё слышала, но не подавала виду, отчаянно пытаясь успокоиться. Безумно бьющееся в груди сердце не находило себе места.

- Чего тебе? – отозвалась, наконец, Надежда, как можно недружелюбнее. Мама всегда говорила, что мужчинам нельзя показывать своих истинных чувств – мужчины от женской любви портятся.

- Дай листок.

- Свою тетрадку носи.

- Ну, дай, жалко тебе? Пионеры должны выручать друзей, попавших беду.

- Какой ты мне друг? Второй раз в жизни тебя вижу. Свою тетрадку носи.

Видимо, с Андреем никто до сей поры так нагло не разговаривал, потому что он даже не нашёлся, чем возразить, и притих. Зря, наверное, она с ним так круто. Разве жалко ей пары тетрадных листков для школьной звезды? Теперь чемпион вообще перестанет к ней обращаться, даже по пустякам. Да и откуда несчастливая в семейной жизни мамка знает, как себя с мужчиной вести? С батей-то у неё точно ничего путного не получилось.

- Дать листок? – не выдержала девчонка, тайком от учительницы оглядываясь на симпатичного парня. Тот явно скучал, облокотившись волевым подбородком на крепкий кулак. География спортсмена не увлекала.

- Ну, дай.

Вот, козёл! Будто одолжение сделал. Да что он о себе возомнил?! Права мама: надо их сразу на место ставить.

- Обойдёшься, козёл! – зашипела Надька громко.

- Сама козлиха!

На бранящихся одноклассников стали отвлекаться другие.

- Осинцева. Семёнов! Кто из вас назовёт столицу Болгарии.

- София! – неожиданно выкрикнул Андрей, потрясая и без того фанатевшую от его разносторонних талантов учительницу своей реакцией и эрудицией.

- Молодец, Андрюша. Как быстро и уверенно. Отлично!

- Выскочка! – почти выкрикнула злая Надька, которая тоже знала название столицы, но не успела сориентироваться.

- Дура!

- Сам ты дурак! – последнюю фразу девочка сказала настолько громко, что весь класс вместе с классным руководителем уставились на неё, как на ненормальную, - Чего вылупились? По морде захотели?

- Осинцева, да что с тобой происходит? Выйди из класса! Проветрись!

- Да и пожалуйста.

- Осинцева!

Так всегда вежливая и прилежная Надя оказалась выставленной за дверь. Впервые. Она невольно огляделась. Ничего особенного – бешеных собак директор не выпускала, поэтому рвать бессовестных нарушителей дисциплины на тысячу дрожащих кусочков было некому. Что это за наказание такое: проветриться? Это удовольствие, а не наказание.

Во время уроков в пустующих коридорах стояла тревожная, в любой момент грозившая оборваться оглушительным звонком тишина, и возбуждённой волнительной стычкой девочке мучительно захотелось сорвать на ком-нибудь подступившую комом к горлу ярость. Как назло, ни одного более-менее подходящего для слома предмета Надя не увидела. Разве что стенд по пожарной безопасности испортить? Но он настолько плотный, что пальцем не проткнуть. Нужен перочинный нож, который остался в портфеле. Да, Надя всегда носила с собой «холодное оружие». Мало ли? Последнее время их класс часто учился во вторую смену, и возвращаться домой приходилось по темноте. Сложно сказать, чем помог бы тринадцатилетней девочке маленький складной ножик при нападении хулиганов, но морально было легче.

Наконец, рассеянное, расшатанное захлестнувшими эмоциями внимание привлекло кое-что стоящее. Напротив учебного класса висела выпущенная на неделе стенгазета. Вот это настоящая удача – в центре плакатного листа сияла радостная физиономия ненавистного Семёнова в виде вырезанной из журнала фотографии. Надя выпрямила указательный палец и смело ткнула обидчику в глаз. С первого раза лист ватмана не поддался. Девочка набрала в рот слюны и плюнула Андрею в лицо, но промахнулась, попав себе на туфли. Сама судьба благоволила поцелованному Богом в лоб таланту с несказанным усердием. Надежда невольно залюбовалась высоким, будто точёным лбом, хитрым, немного насмешливым взглядом, едва заметными ямочками на щеках. Хорош! Как же хорош. Непозволительно хорош! С таким даже поругаться приятно. Андрюшенька…

Сердце в девичьей груди застучало особенно звонко.