Арни снова голоден

Глава 16. Первый раз

После окончания школы интеллектуально развитая и эрудированная Надежда без труда поступила в юридический ВУЗ, и почти сразу переехала жить в общежитие. Находиться в отчем доме стало особенно сложно.

Во время одной из многочисленных пьянок агрессивного и несдержанного на язык отца серьёзно покалечили в драке: выбили глаз и сломали правое предплечье. К сожалению, перелом привёл к необратимым последствиям – из-за травмы нерва кисть главы семейства повисла беспомощной плетью. Врачебно-трудовая экспертная комиссия признала одноглазого и однорукого отца инвалидом второй группы, негодным по состоянию здоровья к труду, и начался настоящий ад. Тяжело переживающий свою ущербность мужчина бесновался пуще прежнего и грозился выкинуть «неродного» Олега с балкона. Кроме того, теперь обиженный на судьбу батя целыми днями валялся дома на диване, требуя от супруги водки для дезинфекции и качественной, богатой витаминами и микроэлементами, еды. Пособия по инвалидности едва хватало на самого страдальца. Мать ежедневно подсыпала тому снотворные и успокоительные, но крупный и крепкий мужчина настолько привык к препаратам, что почти на них не реагировал. Скорее наоборот, «кормилец» страдал жесточайшей бессонницей и аномальной возбудимостью. Участковый посещал квартиру Осинцевых день через день, но привлекать немощного инвалида за хулиганство почему-то отказывался. Якобы отсутствовал состав преступления.

А ещё, наконец-то, принялся бедокурить младший брат Олег: он мочился на двери соседей, ключом от входной двери царапал на стенах в подъезде похабные слова и жёг кнопки в лифте. А однажды мальчишка настолько вышел из себя, что чуть не убил собственного папашу. Возмущённый оскорблениями и тумаками родителя он накидал тому в постель скомканных старых газет и чиркнул спичкой. Надежда тихо гордилась. К сожалению, батя, по своему обыкновению, лишь поверхностно дремал и вовремя сориентировался, легко потушив начинавший разгораться пожар. За испорченное одеяло Олегу влетело от матери. Но та била сына несильно, так как его понятный посыл был ей приятен. Без мужа-тирана все вздохнули бы с облегчением. Разумеется, свои мысли Людмила никому не озвучивала.

А этой благословенной, сумасшедше буйной весной, когда Надежде исполнилось двадцать, обезумевший от белой горячки отец прыгнул с балкона и свернул себе шею. Девушка настолько обрадовалась за мать и брата, что даже разрешила соседке Ирке пригласить к ним в комнату юношей из следственной школы.

Ребята принесли креплёное вино. Два молодых человека, высокие, стройные и широкоплечие, были настроены решительно.

Сидеть на кровати, пусть и аккуратно застеленной, с мужчиной для Надежды было немного странно. Немного кружилась от выпитого алкоголя голова. Если разобраться, это была первая Надеждина попойка, поэтому она и позволила себе в тот вечер лишнего. Если бы не вино, скромная и правильная Надя ни за что и никогда на такое бы не решилась.

Нехитрое убранство маленькой комнатки практически исключало возможность уединиться, и бесстыдная парочка напротив вела себя вызывающе непристойно. Ирка оказалась легкомысленной, неприлично для незамужней девушки раскованной и уже скинула с себя спортивную курточку, оставшись практически в исподнем. Её полная и красивая грудь почти выскользнула из-под надетой на голое тело майки. Сквозь одежду отчётливо виднелись затвердевшие, как будто от холода, соски. Какая гадость!

Надя с ужасом обнаружила, что рука едва знакомого парня легла ей на коленку.

- Эй, ты чего? – скинула она руку товарища, негодующе сверкнув в его сторону карими глазами.

- Да чего ты? Я не кусаюсь. Смотри вон на людей. Времени не теряют, - ответил ей тот, кивая в сторону целующихся в засос студентов на соседней кровати, но шаловливую руку убрал. Сразу видно, что с понятиями и не нахал.

Надежда почувствовала лёгкое смущение. Ей уже двадцать, а она даже целоваться толком не умеет. Разве это нормально? Так и состарится, ничего такого не узнав. А соседка-то соседка! Ничего себе Ирка! Мамочки! Да он же её за грудь щупает! И под майку лезет! А Ирке хоть бы хны и как будто бы нравится – даже глаза закатила от наслаждения.

- А вино ещё есть? – девушка стыдливо отвернулась от завораживающий её девственное любопытство картины. Внизу живота разлилось приятное тепло. Надо бы, конечно, Ирку осудить и гостей выгнать, но желание изведать что-то необычное уже вовсю властвовало над невинной и абсолютно неопытной в половых вопросах Надеждой, мешая сосредоточиться.

- Полно, - парень широко улыбнулся. А он ничего: зубы белые, ровные, глазёнки хитрющие, весёлые. Видно, что добродушный человек, не злой. Почему бы и нет? Хотя бы поцеловаться.

От вина стало ещё теплей. Надькины щёки загорелись. В голове загудело, как в трансформаторной будке. То ли хорошо это, то ли плохо?

- Жарко? Снимай свой халатик!

- Э, ты чего?

Девушка на соседней койке уже сидела без майки, едва прикрывая крупные голые груди руками. От шока Надя икнула.

- Выключи свет, я стесняюсь, - захохотала Ирина, раздвигая под напором мужской ладони ноги и непристойно сверкая белыми трусиками. Её раскрасневшийся, жадно облизнувшийся партнёр резво подскочил к выключателю.

Рука возбуждённого близостью доступного девичьего тела парня снова оказалась на Надькиной коленке, но та, дезориентированная и оттого покладистая, отнеслась к этому вполне благосклонно. Щёлкнул выключатель, и комната погрузилась в загадочную полутьму. Заскрипели звонкие пружины. Двое на соседней койке заохали и застонали. Губы симпатичного парня отыскали в темноте неопытный Надькин рот. Почти напуганная неприличными звуками Надя не посмела отказать, и даже не успела осознать нравится ли ей происходящее или нет, как оказалась лежащей на спине под мужчиной.

- Ты ещё девочка? – Надежде стало настолько стыдно и неловко, что она принялась царапаться и запоздало потенциального партнёра отпихивать, - Да не царапайся. Не бойся. Это почти не больно.

Соседка настолько сладко застонала, что потерявшая бдительность Надя невольно замешкалась, ощущая, как потные мужские руки неумело стаскивают с неё нижнее бельё. Сердце в груди невольно замерло в предчувствие чего-то нового. Вспышка кратковременной боли и жарко сопящий в ухо мужской нос, мускулистое тело, насмерть придавившее её лопатками к кровати, вот и все воспоминания, оставшиеся у разочарованной Нади после того первого раза. И о чём только в книгах пишут? Чему все эти глупые романы посвящены? Ничего особенного. Стыдно, больно и неприятно. И покрывало запачкали.

С симпатичным парнем Надя больше никогда не встречались. Честно говоря, девушка о нём и не скучала. Повторения не хотелось. А через месяц появилась противная тошнота по утрам, не сулившая ничего хорошего.

- Надь, а у тебя когда последние месячные приходили? – опытная соседка с сочувствием отпаивала серо-зелёную Надьку кипячёной водой.

- Давно. А что?

- А то, что не отравление это, Надя. Шуруй к врачу, а то потом совсем поздно будет. У меня знакомая есть, которая делает.

- Да может просто щи прокисли. Я щи на той неделе ела.

- Угу. На той неделе? Сама-то в это веришь?

- А ты делала когда-нибудь?

- Ну, конечно. Люблю я это дело, но без казусов здесь никак – чуть промашка, я сразу беременею, плодовитая, - соседка задорно рассмеялась. Какое легкомыслие! Как так можно? А если в институте узнают? А если родителям кто-нибудь расскажет? Как жить-то потом? Это же позор! Ещё и гордится своим лёгким поведением, глупая. Ни стыда, ни совести.

- Больно?

- Доплатишь – не больно.

- Где же я денег возьму?

- Тогда потерпишь. Но деньги всё равно нужны. Бесплатно она не возьмётся. У мамы попроси.

- Может, ноги попарить? Или ещё что?

- Шуруй к моей знакомой, пока срок маленький.

- Ну, может, тяжёлого потаскать?

В общем вышло дорого, больно и подпольно. Ещё и с осложнениями. Первый блин вышел для Надежды комом. «Это дело» она так и не полюбила. Видимо, выпивка и мужчины созданы не для неё.

- Ты в следующий раз у них деньги бери. Им удовольствие, а мы почему страдать должны? Я всегда у них деньги беру, - учила её опытная однокурсница уму-разуму, но следующего раза Надежда не хотела.

- Ты ведёшь себя, как проститутка. Проститутка ты и есть, - неодобрительно буркнула она в ответ, презрительно скривившись. Проживавшая с ней девчонка, знавшая о её стыдной тайне, теперь раздражала вдвойне.

- Что? – оскорбилась та, вытянувшись лицом, - А ты тогда кто? Мало того, что дала непонятно кому, так ещё и залетела от него, простофиля. Это я тебе врача нашла, неблагодарная. Ходила бы сейчас с пузом. Кому бы ты нужна была? Дура! Даже денег у мужика не взяла, брошенка. За глоток вина дала!

Надежда не стала долго раздумывать и почти машинально отвесила бессовестной хамке смачную и тяжёлую затрещину. Обидчица поперхнулась очередным, готовым сорваться с накрашенных губ злым словом, сделала головокружительный кувырок через спинку кровати, ударилась головой об угол стола, с ужасным грохотом опрокинувшись на немытый пол, и… затихла.

- Эй!

В оглушительной, давящей на барабанные перепонки тишине Надя, казалось, слышала биение своего сердца. Девушка на полу не двигалась. Страшно не было. Было странно.

Мысли проносились в голове, словно чьи-то приглушённые голоса: «Никто никого не убивал. Просто эта дура поскользнулась и упала. Мыла пол и поскользнулась. Так бывает. Главное, не признаваться. Да и в чём признаваться? Так и было: пол мокрый, скользкий. Надо воды в ведро налить и пульс пощупать. Или не надо?»

Соседка слабо зашевелилась. Надя шумно выдохнула и… разочарованно вышла из комнаты прочь.