Арни снова голоден

Глава 12. Каждому своё

Надькины опасенья по поводу модного фасона оказались напрасны и новенькие джинсы пришлись ей почти впору. Андрей Семёнов своё слово сдержал, но ожидаемого счастья заграничная тряпка с надписью «Montana» Надежде не принесла. Дело в том, что обещанные джинсы достались ей, а симпатичный мальчик Катьке. Не связанный более ничем, он начал ещё более активно и настойчиво ухлёстывать за противной, ничем не примечательной девочкой, абсолютно игнорируя Надю. Даже за парту к Катьке подсел, как будто два недоучки могут сосуществовать. А у кого они оба списывать собираются? Или не в учёбе дело?

Это восьмой класс. Самое время «ходить». Самое время заявлять о своих симпатиях и образовывать пары. И, оказалось, что носить Катькин портфель за счастье даже лучшему спортсмену школы. Просто никому не нужная, волоокая и коренастая Надька не та девочка, которой можно эту честь оказать.

Надькина мама отнеслась к джинсам благосклонно и даже сводила дочь в ателье, чтобы обновку подшили. Брюки сидели на Наде, как влитые, и придавали образу озорства. Жаль, что в школе их носить не разрешали – одноклассницы с ума бы сошли от зависти.

Незаметно наступил хмурый и пасмурный ноябрь. День через день лили проливные дожди и все привычные тропинки размыло. Приходилось идти в обход, теряя время. Вторые смены заканчивались затемно, поэтому каждый норовил побыстрее смыться из школы.

- Хочешь на мои новые джинсы посмотреть? – решилась, наконец, Надя после урока физкультуры, пытаясь привести свой не слишком удачный план в исполнение. После Надькиного заявления о соблазнении девочек открытками рыжеволосая недоподруга эту щекотливую тему избегала. Тем более, что Семёнов ничего плохого с ней до сих пор не сделал. Но, если капать человеку на мозги постоянно, он рано или поздно задумается! Надежда упорно в это верила. Однако Катька, похожая на испуганного воробья, резко отшатнулась, - Ты же их так и не увидела. Неужели тебе совсем неинтересно, что мне Андрей со Спартакиады привёз?

- Зачем мне на них смотреть? Я джинсы не люблю. Джинсы и джинсы. Тем более они не новые уже. Ты их надевала наверняка.

- Как это не любишь? Как будто у тебя деньги на джинсы есть. Выделываешься, а у самой никогда джинсов не было!

- Будут.

Вот, зазнайка! Не успела другом обзавестись, а уже его связями распоряжается. Джинсы у неё будут, ишь ты. Андрей, что ли, обещал? Вот заразы кусок. И к Надежде заметно охладела. Дежурные «привет-пока» не в счёт. Впрочем, чего от этой выскочки ждать – она всегда была падкой до чужой славы и лебезила перед школьниками, имеющими авторитет среди ровесников. А сейчас на ловца и зверь прибежал. Конечно, Андрей Сидоров самый фартовый вариант. Куда Надьке до него. Девчонка негодовала!

Злая и несчастная, она слишком долго копошилась со спортивной одеждой, то аккуратно складывая футболку со штанами в сумочку для физкультурной формы, то бессознательно выкладывая их, и не заметила, что задержалась. Она как будто зависла, посреди гудящей, как улей, действительности, словно в детстве, а когда очнулась – все ученицы уже разошлись.

В коридоре было пусто и сумрачно. До половины выкрашенные синей краской стены школы казались в темноте живыми. Туда-сюда шныряли из угла в угол ретивые тени, похожие на откормленных крыс. Прямо над головой Надежды что-то хлопнуло и заискрило. Короткое замыкание. Половина пустынного коридора погрузилась во тьму. И какая-то часть Надькиной души вот так же куда-то погрузилась. Видимо, тоже коротнуло. Взять бы сейчас топор и раскрошить все эти сжимающие пространство стены, давящие на вспухший от мыслей мозг! Всё, как капусту для борща, нашинковать мелко, тоненько. Не принял маленькую Надежду город. Не прошла невезучая Надька отбор. Джинсы. Толку с тех джинсов, если красавчик Андрей Семёнов Катьку за руку держит? Она бы поняла, если б он на такую, как Сашка Кассимская, внимание обратил, та хотя бы красивая, но как понять конопатую и несуразную Катьку? Чего в ней такого особенного? Ресницы блёклые, короткие, волосы редкие-редкие, передние зубы крупные, как у зайчонка.

В отчаянье Надька достала из портфеля перочинный ножик и кинулась царапать им на стене заветные и страшные слова «Гадине смерть!» Карие девичьи глаза заблестели в темноте мстительным азартом. Много ли в школе девочек с фамилией Гадюка? Странно, что Катьку никто и никогда гадиной не обзывал. Её странную фамилию и учителя-то лишний раз произнести стеснялись. Уважали? Ничего, Надя это исправит. И обязательно грязные слухи по школе пустит. Что-то очень мерзкое и постыдное.

Ночью Надьке снилось, что она отдаёт Катьку взрослым хулиганам, но те снисходительно смеются и не обращают на рыжую девочку внимания. А под утро задыхающаяся от несправедливости Надька неожиданно проснулась. К окну была придвинута табуретка и на ней, упёршись острыми коленками, стоял, взволнованно теребя занавеску, Олег. Он разглядывал что-то интересное по ту сторону, любопытно выворачивая голову и крутясь от возбуждения всем тщедушным тельцем.

- Олег, ты чего не спишь? – за окном явно происходило что-то стоящее.

Неудивительно, что брат проснулся. Мать, развернувшаяся во сне на спину, храпела, как трактор. Она всегда храпела, когда выпивала немного вина или пива. Видимо, вчера выпила.

- Ж-женщина, - произнёс братишка, показывая куда-то во двор тоненьким указательным пальчиком.

- Где? – Надька невольно приподнялась со своей раскладушки, охваченная любопытством. Гулять в такую рань могла лишь весьма легкомысленная особа. Девочка опустила босые ноги на пол и выпрямилась во весь рост. Предательски заскрипели старые половицы, рискуя разбудить весь дом, но спящая крепко, как медведь во время зимней спячки, мать захрапела громче прежнего. Надя проворно бросилась к окну, прижимаясь к холодному стеклу носом. Понемногу начинающее светлеть небо особой видимости не способствовало. А побитые камнями фонари под окнами уже месяца два не горели, - Где? – Надька ничего не могла разглядеть.

- Вон. Ж-женщина. Мётвая, - брат по-прежнему не выговаривал букву «р», поэтому просто её проглатывал.

- Да где? Где? Ничего не вижу.

Из кустов торчали чьи-то голые ноги. Ноябрь месяц. Ночью около нуля. Лежать на промозглой земле, да ещё без одежды, холодно. Можно и воспаление лёгких подхватить. Вот брат глазастый. Надька ни за что не обратила бы внимания.

- Может, мужик пьяный?

- Неа. Ж-женщина. Мётвая.

В порыве отчаянного любопытства девочка приняла самое смелое решение.

- Одевайся. Посмотрим.

- Темно.

- Светает уже. Не дрейфь, трусишка.

Из спящего общежития дети выскользнули легко, не привлекая лишнего внимания. Утренний сон самый крепкий. Даже бессонница в эти часы отступает. Так что едва ли их кто-то увидит. Нужный куст Надя отыскала довольно легко и застыла перед ним с открытым от удивления ртом. Она даже не могла предположить, насколько интересной выйдет их с братом утренняя прогулка. Девочка быстро пришла в себя и зарылась в колючие ветки по пояс, царапая лицо. Тело действительно принадлежало женщине, и разглядеть это дети могли довольно подробно, поскольку покрытый синюшными пятнами труп был абсолютно обнажён. Но самым удивительным оказалось то, что у несчастной не было… головы. От слова совсем. Надька уставилась на обрубок шеи, невольно проводя аналогию с забитой на ужин курицей. Запёкшаяся бурая кровь, вывернутые позвонки. Страшно не было. Было странно. Как над мамкиной кроватью после гильотины. Только если смотреть с другой стороны.

- Без головы. Надо же.

- Угу.

Младший брат выглядел спокойным. Всё-таки молодец Надька, что научила его тогда. Шоковая терапия самая действенная. А то так бы и шугался каждого шороха.

- Откуда она у нас тут? Какой трудоёмкий способ убийства. Интересно.

Олег присел на корточки и схватился ручонкой за бледную ногу трупа.

- Олег, не трогай! В милицию тебя заберут. Лучше ничего не трогать.

- Холодно.

- Ты замёрз?

- Ей холодно.

- Ей всё равно. Пойдём спать.

- Не всё авно. Холодно. Она ещё не готова.

- Готова она. Уже готова.

- Неа.

- Вот ты философ. Пойдём, пока никто не увидел.

Дети незаметно юркнули в дверь и бесшумно взлетели по лестнице к себе в комнату. Мать похрапывала чуть тише.

- Раздевайся, будем спать. И никому не говори, понял?

- Угу.

В то утро Надя решила, что хочет стать криминалистом. Разве это не замечательно? Олег хирург, она криминалист – мать будет гордиться. Хотя Олег наверняка станет великим философом, но одно другому не мешает. Девочка не заметила, как погрузилась в спокойный и крепкий сон.

Утром им с Олегом пришлось выходить через чёрный вход. На первом этаже пахло нашатырём и чьей-то истерикой.

- Не ходите туда! Там такое! Там такое! Ой, горе-то какое. Ужас. Кошмар, - причитали встревоженные женщины, отправляя детей в другую сторону, к потаённой двери под лестницей. Понурые мужчины молча крутили головами. Ещё бы, такое в мирное время увидишь нечасто – для неподготовленного человека потрясение. Как для Катьки картина Теодора Жерико. Но Надька всё равно недоумевала. Какой смысл истерить? Для начала нужно найти верхнюю часть трупа и опознать личность убитой, а потом целенаправленно и спокойно искать убийцу. Это логично. Это правильно. И это дело милиционеров. А глупые соседки столпились у вахты, как любопытные галки, и шумят невпопад, и воют, аж уши закладывает. Шли бы на работу, толку было бы больше.

Хотя… это же значит, что их с Олежкой жизнь тоже под угрозой? И материна жизнь под угрозой? Как Надя об этом сразу не подумала? Ну, нет. Так дело не пойдёт! Но вонючий червячок тревоги уже незаметно заполз к смелой Надьке под пальто. Уж не «друзья» ли Семёнова постарались? С этих отморозков станется. Без матери ей никак нельзя – заберут в детский дом и пиши-пропало, а к Олегу она уже привыкла, его просто жалко.