Арни снова голоден

Глава 29. Говядина

Некогда бесшабашный, когда-то державший двери нараспашку, Олег врезал новые замки и тщательно запирал квартиру. То ли повзрослел, то ли почувствовал необходимость действовать осторожнее.

Пленницы менялись с завидным постоянством. Теперь к заготовке мяса Олег почти не прикасался – девчонки научились орудовать пилой похлеще него самого. Хотели выслужиться. Смешные. Всё равно для них всё заканчивалось одинаково. Видимо, такова их судьба: рано или поздно оказаться в собачьем желудке. У каждого человеческого существа своя миссия и свой путь.

Последние три девицы мяса пока не разделывали и явно надеялись подружиться. Они определённо Олегу нравились: почти не шумели и принимали участь безропотно, какой бы суровой она ни была. Таня, Маша и Лиля. Иногда, когда он бил одну из них, другие жалобно умоляли прекратить и тихонько, почти беззвучно плакали. Осинцев ощущал себя всемогущим и всегда шёл у своих покладистых жертв на поводу. Девушки тешили его уязвлённое самолюбие, а ему хотелось радовать их.

Он даже перестал пленниц-тихонь связывать, когда уходил в ночь на работу. Ну, как перестал… Один раз смалодушничал. В тот день красивая Лиля была особенно ласкова, и он пошёл у неё на поводу. Зря, наверное. Но, слава Богу, ничего дурного не произошло. Грустные, измученные пытками существа сидели в двухкомнатной квартире тихо, как мыши. Боялись, что хозяин приведёт свою угрозу в исполнение и отрежет всем троим языки. Умницы. Или дуры. Вполне могли бы затопить квартиру, выбить стёкла в окнах, просто громко и долго шуметь. Но авторитет хозяина был для них не пустым звуком – значит, Осинцев действовал правильно. В глубине души, он был собой горд.

Но сегодня хорошенькая, имевшая все шансы на особое положение фаворитка безумно его расстроила – попросила разрешения погулять с Арни. Хитрая. Захотела выйти на улицу! Конечно, чтобы попытаться сбежать!

Осинцев ненавидел хитрых девок! Да, эти трое почти научились любить своего палача. По крайней мере, сильно боялись. Но самая дерзкая и красивая из трёх подружек Лиля не теряла надежды спасти свою никому не нужную жизнь. Гадина! Более того, она проявила наглость и неуважение, предположив, что Олег о её шитой белыми нитками хитрости не догадается. Осинцев разозлился.

А ещё мясо в морозильной камере заканчивалось. Не иначе знак.

За окном непогодилось. Накрапывал дождик. Маша засмотрелась на хмурые тучи, думая о чём-то своём. Таня потрепала Арни по пушистой холке, наслаждаясь прикосновением шелковистой шерсти к своей ладони. Лиля перестелила постель, обречённо и тяжело вздыхая. Сегодня ей снова предстояло ложиться с хозяином. Тот вечно требовал экспериментов и всегда оставался недоволен. После «ночи любви» всё тело симпатичной девушки покрывалось кровоподтёками и долго болело. Но Олег выделял из них троих именно её, а значит есть шанс сбежать. Если она будет ласкова и покладиста, он доверит ей Арни…

Дверь открылась, как всегда, неожиданно и резко, отчего задумавшаяся Маша заметно вздрогнула, а без того ровная спина Лили вытянулась в напряжённую струну. Таня предусмотрительно отдёрнула руку от собаки. Смышлёный Арни опустил хвост и деликатно вышел.

- Лиля расстроила меня, поэтому сегодня мы с ней попрощаемся, - изрёк философ глубокомысленно и со всей силы ударил Лилю ладонью по лицу. Худенькая девушка легко отлетела к стене, ударившись об угол шкафа с болезненным оханьем. Маша с Таней испуганно присели на пол, отползая в уголок и прижимаясь друг к другу. По опыту, это было самое безопасное положение. Олег любил смотреть на своих пленниц сверху вниз и немного успокаивался, - Может быть, спросите, почему она наказана? – мужчина явно был настроен решительно, а его голубые глаза уже метали опасные молнии. Оставить вопрос без ответа девушки не имели права.

- Олег, за что она наказана? – робко поинтересовалась Таня, сжимаясь в напряжённый комочек. Осинцеву нравилось, когда люди звали его по имени, поэтому тут же расплылся в довольной улыбке.

- Она считает себя умнее меня, - ответил он с презрительной ухмылкой, - Умнее МЕНЯ! – он снова занёс над поверженной Лилей карающую руку.

- Олег, ТЫ умнее меня! Умнее! – пролепетала оглушённая, но уже пришедшая в себя Лиля, и тут же получила по голове кулаком. Брызнула кровь.

- Хотела обмануть меня? МЕНЯ? Сбежать от судьбы не получится, моя дорогая. Сегодня я буду любить тебя в последний раз.

Надежда пришла к Олегу в гости в районе половины седьмого. На половицах в прихожей она сразу заметила характерные бурые пятна. Арни выглянул из комнаты и сонно зевнул.

Воняло чем-то горелым – это мать жарила на кухне котлеты, насвистывая себе под нос смутно знакомую популярную мелодию. Кажется, что-то из Валерия Леонтьева. У молодой женщины снова заложило нос. Интересно, из какого фарша котлеты приготовлены? С некоторых пор Надежда материной едой брезговала. Она заглянула на кухню с демонстративным равнодушием, сухо поздоровалась с родительницей и направилась в комнату, столкнувшись в коридоре с суетливо бегающим взад-вперёд братом. Мать с сестрой нарушили его планы на публичную, воспитательную экзекуцию и избитая Лиля потихоньку «уходила» раньше назначенного ей срока.

- Олег, можно я схожу в туалет? – выглянуло из комнаты Олега совсем молоденькое, бледное девичье личико.

- Да, Таня, сходи. Как там Лиля?

- Без сознания, Олег.

- Очень плохо. Налей холодной воды в кружку и смочи Лиле лицо. Она должна очнуться и понять, за что наказана!

- Я всё сделаю, Олег.

Надькино лицо вытянулось.

- Сколько их там у тебя? – спросила она, неодобрительно фыркая.

- Трое.

- Опять все полы кровью заляпали! Какие они у тебя свиньи.

- У Тани пошли месячные.

- Фу, Олег, как неприятно! Зачем мне об этом знать? Пусть вытрет за собой.

- Я ей скажу.

- Из чего котлеты? Хочу есть, но брезгую.

- Говядина.

- Откуда? Это же дорого.

- Мать купила.

Надежда почувствовала лёгкий укол ревности. Мать жила с ней, но говядину покупала сыну. Ездила на центральный рынок за мясом особенных коров, которые «готовы», пока считающая копейки Надька перебивалась картошкой. Откуда у обычной швеи деньги? Хотя, если разобраться, чинить одежду теперь стало выгоднее, чем покупать новую. То, что мать сделала заначку от дочери, было неприятно, но не смертельно. Денежные средства всё равно, так или иначе, ушли в семью.

- Точно говядина? – кушать хотелось невыносимо.

- Я не ем людей. Я ИХ кормлю и Арни. Сам не ем. Я не собака, - кажется, Олег всё понял и обиделся.

- Не обижайся. Я в тебе не сомневаюсь.

- Ну, я пробовал. Да, пробовал! Когда голодаешь, ещё не то сожрёшь, Надя, – выболтал в порыве откровенности взволнованный состоянием умирающей Лили брат, подбегая к двери туалета, - Сколько можно там торчать? Выходи! Выходи, - зло стукнул он в закрытую дверь кулаком, - Выходи или я тебе кишки узлом завяжу! Маша, набери холодной воды! Поганые гадины. Ненавижу, когда не слушаются! Ненавижу!

Квартира пришла в движение.

Надежда неодобрительно нахмурилась, но тут же расслабленно пожала плечами и постаралась успокоиться. Женщина включила телевизор и устало присела на диван. Неделя у неё выдалась тяжёлая. Заветное место судьи снова досталось не ей, а начальство поговаривало о возможном сокращении штата. Ещё и зарплату безбожно задерживали.

Ругающий своих кукол бранными словами Олег уже «наводил порядок» у себя в комнате за стеной. Послышался грохот и рыдания. Надя сделала звук погромче. Мирно посапывающий в углу «медвежонок» Арни неожиданно проснулся и подполз к её ногам поближе, доверчиво укладывая мохнатую морду на женские колени.

- Какой же ты мерзкий, тупая псина, - презрительно столкнула с себя пса ненавидящая животных Надежда. «Телячьи нежности» добродушной собаки безумно её раздражали. Главное, чтобы о её раздражении никогда не узнал ранимый хозяин квартиры.

Через несколько минут сияющая, как начищенная монета, мать позвала семью на кухню ужинать.

- Богатая клиентка, - подмигнула она смурной и недовольной Надьке, каким-то шестым чувством понимая, что та обижена. Дочь смотрела на кое-как накрытый стол с немым укором. Тушёная говядина с подгоревшим луком, макароны. Вполне себе ужин. Гневить Бога не за что, - Я тебе потом хотела рассказать. Всё равно же вместе съедим. Не смей критиковать мать!

Надька критиковать мать не стала. В её животе громко заурчало от голода. Сейчас ей точно было не до гордости.

- Ничего, Надька, прокормимся! Как-нибудь до лучших времён доживём, - произнесла мать миролюбиво, всем видом показывая, что ссориться не хочет, - Дал Бог ноги – даст и пищу, - она отрезала от серой и неаппетитной на вид буханки хлеба внушительный ломоть. Тем самым ножом с белой рукояткой. Надька прикрыла веки, притворившись, что не заметила. Сейчас она купить новый нож не в состоянии. С финансами туго.

- Олег, Лиля не дышит.

Квартира снова пришла в едва заметное движение – это Олег Осинцев с помощницами тщетно пытался реанимировать свою неожиданно преставившуюся игрушку.

- Ты, наверное, здесь останешься? – спросила Надя мать, допивая чай и намекая на ставшую привычной ночную вылазку с эмалированными вёдрами.

- Нет, уходите, - заявил Олег сердито, - Лиля не готова. Она ещё немножко полежит. Когда будет можно, я позвоню.

- Ну, тебе видней.

На том и порешили.