Теперь они мясом наружу

Глава 6. Ме густа

Конечно, я не всю жизнь провёл в сытом внутримкадье. В детстве, пришедшемся аккурат на «святые» девяностые в моём нищем уездном городке хватало случайных пересечений с незнакомым хулиганьём. Да и «свои» тоже спокойно не давали расслабиться. Дворовый статус нужно было постоянно поддерживать не только острым словом, но и твёрдым кулаком.

Но что такое детские разборки по сравнению с настоящими убийцами? Которые не задумываются о последствиях, лишая человека жизни или здоровья. «Меня-то, может, и посадят. Но тебя ещё раньше закопают…» Вот та философия, которая заставляет обывателя дрожать перед уркой, как кролика перед удавом. Ведь обычный человек понимает, что его спокойная нормальная жизнь закончится в любом случае — выйдет он из конфликта победителем или нет. А уголовник другой жизни не то что не знает… Он её и не хочет. Для него жизнь обывателя — это вообще не жизнь. Равно как и обыватель — это не человек.

И, как я уже увидел вчера — убить человека им — всё равно, что высморкаться. И пока я не заработал себе даже надежду на обратный билет, придётся соответствовать. Это, конечно, легче сказать, чем сделать… Но в этом поехавшем мире теперь вряд ли можно схлопотать наказание за превышение пределов допустимой самообороны… Скорее наказание последует, если эти самые пределы не будут достигнуты.

И, в то время как эта простая мысль неожиданно вселила в меня холодную уверенность, переставшие дрожать руки медленно достали из-за пояса раритетный пистолет.

Стараясь не высовываться из-за приземистых надворных построек, я крадучись зашагал к дому. Ведь действительно, кого теперь стесняться… А там где, я раньше жил и работал теперь все… Как она сказала? «Мясом наружу»? Вот и ищите меня там потом среди них…

В конце концов… Какой мужчина не мечтал хотя бы раз в жизни как следует поквитаться с какими-нибудь подонками. Особенно когда рядом дама в беде!

Послышались приближающиеся шаги. Пока невидимые мне бандиты ломились внутрь с фасада, кто-то предусмотрительно шёл вокруг дома к задней двери, беспечно шаркая гравием садовой дорожки. Серьёзного сопротивления они не ожидают. Уже хорошо…

Осторожно потянув вниз рычажок предохранителя, я сгорбился у края низкой дощатой стены. Судя по звуку, я вот-вот увижу одного из тех, кто разорил вчера жилище Алисы и её приёмных родителей… Рука с оружием прижата к груди, ствол смотрит туда, где сейчас появится враг… Вот и он… Потёртая серая дублёнка, непонятного цвета джинсы, надвинутая на глаза вязаная шапка и короткая борода — вот что бросалось в глаза в первую очередь… Расстояние — метров пять, может больше. Попаду и без очков… Ох, как сердце снова разошлось… Затаиваю дыхание… Главное нажимать на спуск плавно, без рывков…

— Кальма, вато… — Шёпот раздался прямо у меня над ухом. — Я помочь…

И прежде чем я успел хоть как-то среагировать, ствол выскользнул из моей вспотевшей ладони, а запястье уколола острая боль растянутых сухожилий.

Всё произошло мгновенно — благодаря еле заметному движению смуглой жилистой пятерни. Вторая пятерня тут же зажала мне рот стальной хваткой. И тот же самый зловещий шёпот снова жарко дохнул прямо в ухо:

— Беречь патрона, эссе… — Тёмные, почти чёрные глаза которые я увидел чуть правее, резко контрастировали со светлыми белками. Рядом с левым глазом была татуировка в виде маленькой синей слезы. — Кайятэ… Молчи, вато… Я сам его сделать… Орале?

Густая чёрная бровь вопросительно приподнялась, задрав татуировку следом за собой.

Это словечко, с точно таким же ударением на последний слог, я часто слышал сквозь закадровый перевод в криминальных фильмах и сериалах. Обычно им пользовались всяческие латиноамериканские бандиты, преимущественно мексиканцы. Вот только переводили его на русский всё время по-разному. Видимо, в зависимости от контекста. И что-то мне подсказывало, что сейчас от меня хотят получить согласие. И лучше бы его дать.

Я чуть заметно кивнул — насколько мне позволяла шевелить головой стальная хватка смуглого незнакомца.

— Буэно…

Сразу после этого чуть слышного выдоха я почувствовал, что пистолет снова вернулся ко мне — только не в руку, а обратно стволом за пояс. Мексиканец отпрянул и шагнул к человеку, который пытался открыть заднюю дверь дачного домика.

Точнее… Эти движения сложно было назвать шагами. Это было похоже на бросок какой-то дикой кошки. Эдаким леопардовым скоком незнакомец оказался рядом с целью всего за долю секунды. И цель лишь успела коротко что-то промычать, прежде чем тусклый клинок вошёл бандиту куда-то под бороду. Не дав открыть жертве рот, убийца пригвоздил ножом нижнюю челюсть к нёбу, проткнув заодно и язык.

Сразу за этим последовал короткой удар ногой в пах и потом под колено. И вытаращившийся от ужаса и боли бородач завалился набок, медленно опускаясь по стенке домика. Рефлекторно шаря одной рукой в поисках опоры, а другой — всё также повинуясь рефлексу — схватившись за причинное место, жертва продолжала глухо хрипеть ещё пару секунд. Пока пронзённый ножом мозг всё-таки не отключился. И изо рта бандита вместе с последним выдохом вытекла лишь тонкая струйка крови.

— Пара ти, сантиссима… — Тот самый змеиный шёпот едва долетел до моего слуха, едва жертва расслабилась и обмякла. Незнакомец на миг обернулся, когда я разглядел его полностью. Улыбнувшись, он приложил палец к губам и резко выдернул нож из лица своей жертвы. Ярко-алая кровь брызнула из разрезанной артерии на гравий садовой дорожки — туда, где только что стоял ловкий убийца.

Прежде чем он скрылся из вида, я успел отметить, что странный латино был очень не по погоде одет. Лёгкая фланелевая рубашка в чёрно-серую клетку и какие-то мягкие комнатные трико той же самой расцветки. Только чёрная вязаная шапочка более-менее подходила к промозглому осеннему утру.

Но когда смуглый незнакомец скользнул за угол здания, я осознал в чём преимущество такого наряда. Одежда моего неожиданного союзника не издавала при движении ни звука. В отличие от плотной куртки и задеревеневших на утреннем морозце джинсов его мёртвого противника. Ткань которых «присвистывала» при каждом движении чуть ли не громче, чем хрустел под ногами гравий.

Звуки, источником которых стали движения убийцы в чёрном, настигли меня чуть позже — когда, наконец, сбросив оцепенение, я поспешил за ним следом. Ведь там, у входа, его ждало не меньше двух человек. И следовало поблагодарить отчаянного мексиканца за помощь хотя бы прикрытием тыла.

Хотя… Пока я с гораздо меньшей ловкостью преодолевал те самые считанные метры от своего укрытия до угла домика, нащупывая за спиной пистолет, я понял, что моя помощь ему, скорее всего, не понадобится. Благодаря всё тем же звукам…

В детстве мне почему-то очень нравилось помогать маме готовить фарш для котлет. А именно — прокручивать в ручной мясорубке куски филе, наблюдая, как винтовой нож режет и проталкивает мышечные волокна от широкого входного раструба к выходным отверстиям. Через которые мясо выдавливалось на тарелку уже в виде тонких трубочек… И вот сейчас звук, которым открылась невидимая мне за углом сцена, напомнил именно те самые хруст и чавканье, с которыми мясорубка превращала куски свежего мяса в фарш.

Последовавший за этим резкий вопль оборвался точно так же быстро. Секунда тишины сопровождалась лишь каким-то пульсирующим плеском.

— Сука!!!

После этой рычащей ругани снова последовал хруст. На этот раз — металлический. Мой киношно-игровой опыт сразу подсказал, что это хруст взводимой ружейной помпы. Но грохота выстрела сразу за ним не последовало. Лишь еле различимые сиплые ругательства и снова резкий хруст. На этот раз снова «мясной»…

Выстрел прозвучал через долю секунды после этого — тогда, когда я уже был готов выбежать к фасаду дачного домика следом за своим загадочным союзником с пистолетом наголо. Но одновременно с грохотом выстрела прямо передо мной из-за угла вылетели какие-то тёмно-красные брызги.

Машинально отпрянув, я увидел, как эти брызги легли на садовую траву широким веером, над которым медленно оседала алая дымка. И следом из-за угла вывалилось тело — прямо мне под ноги. По обе стороны головы человека в засаленной зимней куртке зияли широкие дыры. Из одной были видны остатки мозга и осколки черепа. А со стороны лица повисли ошмётки разорванных пороховыми газами щёк.

Когда-то я читал, что самоубийство с помощью выстрела в рот — далеко не самый лучший способ уйти из жизни красиво. И вот теперь убедился в этом лично. Развороченное лицо свежего трупа сейчас напоминало образину пришельца-хищника из старого фильма со Шварценеггером. Хорошо, что мы не успели позавтракать…

Тем временем за углом ещё раз звякнул об асфальт металл, свистнула ткань брезентовой куртки и пару раз чьи-то подошвы шлёпнули об асфальт.

— Т-ты… Сука… Т-ты же сдох… — Тот самый голос, который совсем недавно был спокоен и уверен в себе, теперь дрожал и давал петуха. — Ты же сдох!

— Смотреть в глаза, пендехо! Мираме!

Акцент того, кто призывал жертву смотреть на себя, я узнал. Не смотря на то, что больше это был вовсе не змеиный шёпот, а глубокий и сильный голос. Мой загадочный союзник явно вышел из схватки победителем.

Поборов отвращение, я шагнул через тело и выглянул, наконец, из-за угла на площадку перед фасадом дачного домика. Там я увидел смуглого незнакомца рядом с почти что высаженной входной дверью — один из косяков уже успел отойти от стены под могучими ударами. Стоя за спиной какого-то опухшего с похмелья мужика, опустившегося на колени, человек в чёрном одной рукой держал его за волосы, а другой прижимал к паху своей жертвы то самое тусклое, испачканное в крови лезвие. И уже просто таки кричал ему прямо в лицо:

— Мираме, пендехо! Мираме!!!

Мужик в камуфляже вряд ли понимал значение приказа. Но всё-таки, оглядев вытаращенными глазами останки своей банды, поднял вверх взгляд, полный страха, боли и ненависти. И, видимо осознав, что живым ему уже точно не уйти, попытался хоть как-то испортить удовольствие своему палачу:

— Сладко твоя сучка стонала, пока мы её…

Лезвие тут же вошло в его плоть по самую рукоять, не дав закончить фразу. И прежде чем жертва успела хоть как-то дёрнуться, нож взмыл вверх через весь живот — от паха, до грудины. Пятнистая куртка задралась вместе с движением рукояти, обнажив результат работы клинка — длинный глубокий разрез на волосатом пузе, из которого на асфальт тут же начал вываливаться ворох сизых внутренностей. Некоторые части кишечника тоже рассекло, и желтоватое содержимое смешалось с тёмной кровью и розовым жиром. В нос ударил запах сырого фарша с примесью какой-то тухлятины.

«Мясом наружу» — невольно я снова вспомнил загадочные слова Алисы, когда к горлу из желудка всё-таки подступил комок желчи.

Отбросив от себя истерично визжащего бандита ударом колена в затылок, убийца отскочил в сторону. Однако в руках у него остался объёмный рюкзак. Подхватив за ремень ещё и ружьё, валявшееся неподалёку, он закинул их себе за плечо, спрятал нож куда-то за спину и обернулся: