Теперь они мясом наружу

Глава 10. Рыбхоз и мясные фабрики

Художественная ругань, доносившаяся из-за моей спины, распугивала вокруг нас всех воробьёв и синиц — даже не смотря на плотный материал рюкзака и свитер, в который Алиса обернула отрубленную голову пожилого бандита.

И пока мы торопливо покидали пределы лагеря на Мазуринском озере, опасаясь новой встречи с гостями, она пару раз пыталась ему отвечать так же резко. Но в итоге сдалась, предположив, что когда-нибудь он всё-таки выдохнется. Лёгких-то у него больше нет.

Но ни отсутствие дыхательной системы, ни перерубленная гортань, ни остановка кровотока — ничего из этого ничуть не мешали Молоту крыть нас тремя этажами отборных матюгов на весь полуденный лес.

Покосившись на меня, девушка, должно быть, заметила на моём лице признаки сомнения:

— Ты его чего, жалеешь что ли? — Покачав головой она нахмурилась. — Даже не думай! У них у всех тут руки по локоть в крови были ещё до всего этого кошмара…

— Много ты знаешь, ссыкуха малолетняя! — Немедленно вмешалась говорящая голова. — Дед-то твой тоже в девяностых ураганил — пыль столбом! Но чё то ты его башку на память с собой не таскаешь!

Алиса вспыхнула, оскалилась, но в ответ на моё прикосновение только раздражённо махнула рукой:

— И так орёт на весь лес… Ещё с ним только спорить теперь не хватало…

— Вот и не спорь, коза рыжая! Жизни не нюхали, а туда же… «Руки по локоть…» Тьфу!

Скорее всего, Молот тут же пожалел о своём плевке. Т. к. слюне явно некуда было деться из желтоватого прозрачного кокона, окружавшего теперь всю голову. Хотя, была ли у него теперь слюна во рту?

Как только Алиса отчекрыжила голову от позвоночника несколькими взмахами тяжёлого топора, эта странная плёнка быстро перекрыла разрубленные вены, артерии и дыхательные пути, соединившись сама с собой на затылке. А вывернутое наизнанку тело ещё какое-то время побилось в конвульсиях, прежде чем лежавшее с правого боку сердце не остановилось.

Как голова продолжала функционировать без притока крови — оставалось загадкой. И за счёт чего издавали звук голосовые связки, лишённые хода воздуха — тоже. Когда поток ругани чуть ослабевал, Алиса вполголоса поделилась своей гипотезой о том, что голову как-то питает сама плёнка. А звук она воспроизводит тоже собственной вибрацией, как-то считывая движения губ и языка. Поэтому наш бестелесный спутник перестал чуть слышно сипеть и голосит теперь не хуже иного оперного певца.

К чести старого бандита, сам он прекрасно понимал свою беспомощность в данной ситуации. И не грозил нам какими-то карами в своём исполнении почём зря. Но всеми силами старался призывать на наши головы всевозможные проблемы, связанные с тем, что из-за шума нас могут обнаружить гости.

— … Да чтоб вас так же, как огурцы в банке замариновали! — После очередного недовольного рычания, звук из моего рюкзака вроде бы стал немного тише. — Ну и детишки пошли… Никакого почтения к старости…

После этого меня посетила мысль о том, что эту своеобразную консервную банку гости могут отслеживать. И скоро найдут нас по её координатам. Но в ответ на это опасение отрицательно ответила не только девушка, но и моя говорящая ноша:

— Часто ты свои пустые бутылки обратно в мусорке искал? А, Максим из прошлого? — Похоже, что запас бранных слов и слепой ярости был, наконец-то исчерпан. — Из какого, кстати прошлого? Может, ты даже Ленина помнишь?

— Из этого года он. — Пояснила Алиса. — Последний день, который он помнит — четыреста четвёртый.

— Хе… Ну добро пожаловать в наш дерьмовый мир, Максим. Это тебя от шока так переклинило, что ты дар речи потерял?

Очередной человек пытается заговорить со мной, не смотря на то, что уже знает о моей проблеме. Наверное это тоже самое, когда кто-то пытается говорить с иностранцем немного громче обычного, если вдруг убеждается в том, что гость не знает русского языка…

Мы оставили этот вопрос без ответа. Но говорящая голова окончательно перестала ворчать только тогда, когда мы дошагали до какой-то автобазы на Объездном шоссе, чуть южнее старой железной дороги. Здесь Молот, похоже, внимательно прислушался к словам девушки. Так же, как и я:

— У деда тут схрон на чёрный день. — Пояснила Алиса, пользуясь небольшой передышкой. — Вон в том фургоне. Там под полом вода, консервы и всякая мелочёвка туалетная… Если закрыться, то сможем спокойно поговорить.

Насквозь проржавевшая «Газель» стояла здесь в качестве рекламного транспоранта какой-то шиномонтажки. И, скорее всего, давным-давно была не на ходу.

— Вон под тем сиденьем коврик подними. — Затворив за нами боковую дверь, девушка указала мне на тайник и аккуратно достала из рюкзака сохранённую голову. Развернув свитер, она уложила её на сиденье, оперев затылком на облезлую спинку.

— Вот ведь дожил до счастья на старости лет… — Оглядев под собой старое пыльное сиденье, Молот устало закатил глаза. — Даже плечами пожать не могу… Ну хоть жрать теперь не хочется…

— Мы ищем человека, который говорит по-испански. — Алиса сразу приступила к делу, приняв у меня небольшую бутылку минералки.

— Это в Балашихе-то? Зачем? — Старик скептически поднял одну бровь и улыбнулся. — И я тут при чём?

— Твои отморозки его знали… А он их. Эти… Которые нас ограбили. — Отпив небольшой глоток, девушка подсела поближе, не сводя пытливый взгляд с лица в пузыре. — Он сегодня утром их всех убил и забрал награбленное с собой.

Говорящая голова удивлённо крякнула:

— Всех? Один? Я бы от такого наоборот подальше держался… Борода же с тремя корешами от меня ушёл… Чё, прям всех наглухо завалил?

— Один выглядел почти так же, как ты там, на дамбе. Как раз тот, который с бородой. — Алиса продолжала изо всех сил хмурится, нагоняя на себя всевозможную серьёзность. — Остальные не сильно лучше. Что о нём знаешь?

И хотя её допрос с пристрастием выглядел не очень натурально, Молот не стал как-то повторно подкалывать девчонку. Лишь с усталой улыбкой покосился на меня и задумчиво поджал бледные губы:

— В принципе, картина тогда складывается… Я ж Бороду вообще чего выгнал-то… Он без моего ведома грабанул какую-то хату в Рыбхозе… Тут, недалеко, возле прудов монинских, знаете?

— Ага.

— Ну и вот… Прибежал со своими мудаками радостный — до жопы! Притащил барахла всякого, да рыбы вяленой мешок. Вот, говорит, будет чем дедовскую бражку закусить… Дебил… А там ни разу не моя территория. Рыба-то вся под Чкаловцами с весны.

Я привлёк внимание девушки и показал ей записку со своим вопросом.

— Чкаловцы… Это они те самые «космонавты»? — Озвучила Алиса мой вопрос.

— Ага… Там мутная, конечно, история… Вроде бы как они лётчики, которые успели с Чкаловского аэродрома сдёрнуть, пока там ещё на взлёте все аппараты в дерьмо превращались… Вон как твой ствол сегодня, Максим. — Помолчав пару секунд, Молот, судя по поднятым вправо глазам, что-то припоминал. — Но по виду не скажешь, что эти парни армейцы… В Звёздном городке они обосновались, поэтому их так и зовут все… Там ещё с советских времён бункер со всеми удобствами какой-то секретный. Для гагаринских курсантов. Вот в нём и отсиделись, пока суматоха не улеглась. Да пока чума не прошла. А потом в музее ВВС уцелевших стволов надыбали нормально… Знали, где искать. И построили там всех в округе быстренько, кто живой остался.

Сделав паузу, говорящая голова задумчиво цыкнула зубом, согласно моргнула своим мыслям и, чуть погодя, продолжила:

— Я с ними ещё весной как добазарился о границе, так больше старался не пересекаться. Да и они тоже. Только слухи ходили среди пацанов, что там какие-то рамсы внутри них самих начались ещё летом. Чё-то не поделили. Но к нам не лезли, да и ладно. Не моё дело. А Борода вот, дебил, полез… Думал, наверное, что они там теперь слабые… Ага…

Лицо старика исказила гримаса какого-то неприятного воспоминания. И он продолжил речь только когда снова понемногу расслабился:

— Ну это ладно… Проиграл, так проиграл, чё уж теперь… Так вот это я всё к чему… Борода ещё хвастался, что в том домике на пруду одна только баба была на хозяйстве. Чернявая, красивая… Клялся, что не трогали, но я ж его знаю, паскуду… И ещё говорил, что она по-русски не понимала. Чё-то всё лопотала про какой-то фарфор и компас…

— Пор… «Пор фавор», наверное? — Алиса покосилась на мою срочную записку и нахмурилась в ответ на мой подтверждающий кивок. — Максим говорит, что это по-испански значит «пожалуйста». А компас… «Компасьон», скорее всего… Пощады она просила. «Не тронули», блин…

— Вот-вот… Похоже на то… — Согласно моргнул Молот. — И ещё теперь похоже, что не в одиночестве она там на прудах рыбой промышляла…

Интересно, какими судьбами в мёртвом Подмосковье оказалась целая испаноязычная семья… Но после того, что я увидел здесь за неполные сутки, это не казалось таким уж удивительным фактом.

— И где именно был этот дом?

— Да кто ж его знает теперь, раз Борода сдох… Где-то на прудах, на берегу. Или может на дамбах между ними… Я бы там и прописался. Надёжнее. — Говорящая голова с сомнением присмотрелась к девушке. — Но, насколько я понял… Если всё так, как ты говоришь, то этот парень из тех, кто сам тебя находит, если ему надо… Торпеда типичная. Да и вообще не советую в те места соваться. Хотя и здесь теперь стрёмно жить будет…

— Это уж мы сами решим. — Угрюмо буркнула девчонка, глянув на меня исподлобья. Мне оставалось только согласно кивнуть.

— Да что ж Борода у вас такого ценного-то вынёс? Хавку? Алкашку? Патроны? Я вам их и так выдам — и обожрётесь и застрелитесь на ура! Мне-то теперь нахер ничё не надо… Не человек, а сувенир.

Я хотел было уточнить насчёт того, как именно он может снабдить нас провизией и боеприпасами, но Алиса опередила меня, упрямо махнув своей рыжей чёлкой:

— У них были исследования дяди Миши. Он полгода изучал гостей и их следы. Хотел понять, что они такое и как… И как их отсюда выгнать. Или уничтожить…

Молот улыбнулся одними глазами:

— Уничто-о-жить… И где он теперь, твой дядя Миша?

— Не твоё дело! — Снова насупилась девчонка. — Мне нужно найти его ноутбук.

— Вот грубиянка… — Молот глянул на меня, словно в поисках сочувствия, и продолжил весело щуриться. — Алиска, девонька… Послушай старика… Говорю же — космонавты мутные шо пипец! Встретитесь там с ними — вряд ли с миром разойдётесь. Деда они не знают, я спрашивал. Так что на старой уважухе больше не выедешь. — Говоря это, он продолжал весело оглядывать меня с головы до ног. — А из тебя, Максимка, боец так себе, ты уж извини. Но я вижу. Даже серв тебя вон чуть не выпотрошил. А ведь они у гостей за шнырей канают. Нижняя масть. Ниже только петухи эти, в масках… И куклы на мясных фабриках.

Я торопливо написал новую записку. Но на этот раз показал её не Алисе, а сразу подставил к глазам говорящей головы.

— Да отодвинь, мне ж не двадцать лет… — Проворчал старик и вчитался в записку, как только я отвёл руку на достаточное расстояние для его дальнозорких глаз. — Мемоиды? Ну да, так профессор этих чуханов называл… И да, конечно серв похож на человека. Это ж ведь когда-то и был человек.