The Englishman Who Slowly Descended Down The Mountain — Друг по вызову

Вернувшись со студии поздно вечером, она обнаружила, что в кухне побывала сова, а на столе лежит конверт на её имя. Её настоящее имя. Это было то самое послание, которого она давно ждала, которое потребовало от неё массы истрёпанных нервов и не меньшей кучи потраченных денег. И вот результат. Она села, взяла конверт в руки и прикрыла глаза, не решаясь открыть и вспоминая, как здорово было попросить Анну прочитать письмо за неё… Она вскрыла послание и развернула листок. Прочитала и нахмурилась. Прочитала ещё раз и ошарашенно помотала головой. Нет! Это было совсем не то, чего она ждала! Это означало крах, поражение, это означало… Три года стараний и надежд, три года унижений и уговоров пошли коту под хвост. Она упала головой на руки и разрыдалась.

Несмотря на то, что прошло уже три часа, слёзы никак не переставали литься из глаз. Не помогло ни мороженое, ни плюшевый мишка, ни даже просмотр Блэкаддера. Заснуть тоже не получалось, и она с тоской поняла, что завтра ей придётся остаться дома, поскольку в таком состоянии ей совершенно нечего делать на студии. Обложившись салфетками, она лежала в постели, периодически сморкаясь и утирая слёзы. В два часа ночи прозвучал звонок в дверь. Наверное, послышалось. Она махнула рукой и снова вытерла слёзы. Тогда в дверь кто-то забарабанил. Она встала с кровати и, держа палочку наготове, поплелась вниз, чертыхаясь по поводу наглеца, который колотит ей в дверь среди ночи. Вдруг её осенило, и она ускорилась, буквально пролетев последний пролёт. Майкл! Он пришёл её утешить! Но как он узнал?

Распахнув дверь, Элизабет рванулась вперёд, но в последний момент вспомнила, что была босиком, толкнулась с порога и прыгнула на него, не обращая внимания на струи дождя, утыкаясь лицом ему в грудь и крепко обнимая. Майкл поймал её, крепко держа на весу, бережно занёс внутрь и прикрыл дверь. Стало тихо, тепло и уютно. Мечтательно вдохнув его запах, она потянула в стороны отвороты пиджака и расстегнула рубашку, чтобы приложиться щекой к его груди, а он прижался губами к её макушке.

— Добрый вечер, сударь, — тихонько сказала Элизабет.

— Добрый вечер, дорогая леди, — откликнулся он.

— Чем обязаны счастью вас лицезреть? — вполголоса поинтересовалась она.

— Скорее всего, непогоде, — вздохнул Майкл. — Что произошло, Лиззи?

— Слышал про эти ужасные убийства в Сохэме? — спросила она, вспомнив статью в Сан.

— Да, чудовищно, — согласился он. — Что произошло, Лиззи?

— Про дождь тебе не говорить? — спросила Элизабет, сильнее в него вжимаясь.

— Нет, — ответил он.

Это было так приятно — просто к нему прижаться после шести недель разлуки — что она совершенно забыла про свои несчастья.

— Ещё пять минут, хорошо? — попросила она.

Вместо ответа Майкл, не желая отпустить её на пол — да и вообще отпустить — понёс в гостиную, где разместился на диване и усадил её к себе на колени. Она сразу же освободила его от галстука, который он непонятно зачем нацепил среди ночи, и спрятала лицо у него на шее. Он провёл рукой по её волосам и спине.

— Нет, — буркнула Элизабет, когда рука опасно приблизилась к низу спины. — По-прежнему — нет!

Он продолжил гладить её голову, плотно к себе прижимая, и постепенно она начала проникаться ощущением, что всё будет в порядке, что если даже Майкл не поможет ей с этой её проблемой — а как бы он в самом деле мог помочь? — то он всё равно рядом и сможет её утешить…

— Ты самый близкий мне человек, — наконец сказала она, набравшись решимости. — Что бы ни происходило, но ты мой друг, и я всегда могу на тебя рассчитывать…

— Должна рассчитывать, — поправил он. — Не можешь, а должна. А родители? Они тебе не близкие?

— Мы никогда не говорили о моих родителях, — заметила со вздохом Элизабет.

— Не говорили, — согласился он. — Это всё — из-за них?

— Да, — согласилась она. — Папа в тюрьме, а мама — в психушке.

— Давно? — спросил Майкл, поперхнувшись от неожиданности.

— Четыре года, — ответила она.

— Да уж, семейка Адамсов, — покачал он головой. — Отец в тюрьме, мать в психушке, а дочь — актриса. Всё, как у людей! Тюрьма…

— Да, та самая, — кивнула Элизабет.

Он замолчал, и она не стала мешать ему переваривать услышанное. Четыре года — это сразу после окончания Войны, и он сам должен был это сообразить, даже если к Войне не имел никакого отношения. Ну, а про тюрьму только ленивый не знает. Майкл, конечно, временами очень походил на ленивого, но всё же не настолько ленивого.

— Он кого-то убил? Применял непростительные? Участвовал в набегах Пожирателей? — спросил Майкл.

— Да он вообще Пожирателем не был, — буркнула Элизабет. — Всё наоборот, так получилось, что родители из-за них лишились всех денег…

— Отчего же ты грустишь именно сегодня? — осторожно спросил он. — Я надеюсь, ничего непоправимого не случилось?

— Это зависит… — сказала она, выдохнув ему в шею. — Никто не умер, если ты об этом…

Он лишь кивнул в ответ.

— Ты ходатайствовала о пересмотре дела? — догадался он.

— Не просто ходатайствовала, — покачала головой Элизабет. — Я усиленно смазывала винтики и шестерёнки бюрократической машины…

— Давала взятки, — прокомментировал он.

— …Чтобы добиться пересмотра дела, — сказала она. — И вот сегодня…

— Собрались в том же составе, изучили те же доказательства и оставили приговор в силе? — усмехнулся Майкл.

— Да, — распахнула она глаза. — А ты откуда знаешь?

— Да был… печальный опыт, — грустно сказал он. — То есть, ты потратила кучу денег, у тебя их взяли, а потом сказали спасибо за спонсорскую поддержку и помахали ручкой? Я правильно всё перечислил?

— Не все… хотели денег, — прошептала Элизабет.

— Что, прости? — спросил он, казалось, безучастно, но у неё словно холодок прошёлся вдоль спины от его тихого и спокойного вопроса. — Что ты сказала?

— Ничего, — поспешила она заверить его.

На вид Майкл был спокоен, даже ещё более спокоен, чем всегда, но откуда-то она знала — внутри него бушует настоящая буря. Он уже понял, что она хотела сказать, и теперь был готов рвать и метать — такая от него исходила жажда разрушения. Ей стало по-настоящему страшно, и Элизабет плотнее к нему прижалась, чтобы оказаться в безопасном месте, когда разразится гром.

— Кто? — спросил он обманчиво ровным голосом.

Она высвободилась и вскочила с насиженного местечка. Бумаги были у неё в бюро в гостиной. Она открыла крышку и достала оттуда тонкую папку, которую и подала ему.

— Вот — переписка, — пояснила она. — Кому, сколько и прочие запросы.

Она не решилась сесть рядом и заняла стул у бюро, украдкой вынув палочку. В таком состоянии она его ещё никогда не видела, и палочка под рукой, чтобы хотя бы окатить Майкла струёй воды в момент буйства, не казалась ей излишней предосторожностью. Он читал, а она физически чувствовала нарастающий жар в комнате.

— И этот замарался, — с усмешкой комментировал он. — О, надо же, какие запросы! И этот! Чёрт! А это у нас что? — он брезгливо поднял двумя пальцами то самое предложение, сделанное, по всей видимости, от всего сердца. Или чем там в этот момент думал тот, кто его писал. — Этот… Этот кусок дерьма, это ничтожество, на что он-то рассчитывал?

— Я даже и не подумала на такое согласиться… — на всякий случай поспешила оправдаться Элизабет. Чтобы не попасть под горячую руку…

— А у меня и в мыслях не было, что ты могла бы на такое пойти, — строго отрезал он. — Но этот… Каков мерзавец! Как, кстати, хорошо, что своё имя ты предусмотрительно отовсюду вымарала!

— Почему хорошо? — изумилась она.

— Потому, что тебя посадить будет не за что, — пояснил Майкл и сложил листок обратно в папку. — Всё-таки подкуп должностных лиц при исполнении… Это я возьму себе, — заявил он. — Что касается твоего отца…

— Повторного пересмотра не будет, — вздохнула она. — По закону не положено…

— Я знаю, — пожал он плечами и взглянул ей в глаза. — Мне нужно на пять минут отлучиться, хорошо? Возникло неотложное дело…

Что за дело — Элизабет вполне представляла по исходившей от него ярости. Она лишь надеялась, что это действительно займёт пять минут, поскольку без него на неё снова накатит отчаяние… Майкл не стал её терзать понапрасну и действительно уложился в отведённый срок, хотя и вернулся несколько растрёпанным.

— Теперь лучше! — заявил он, падая на диван и хлопая по нему рядом с собой, приглашая её присоединиться. — На чём мы остановились?

Она села рядом и обхватила плечи руками.

— Мы остановились на том, что всё плохо, — сказала Элизабет, поднимая на него глаза. — Папа так и останется… в тюрьме.

— А мама? — спросил он.

— А мама, когда за него выходила, дала клятву, что всегда его выручит из беды… — сказала она.

— И как только твоего отца засадили… в тюрьму, она стала пытаться его освободить, и её пришлось изолировать, — кивнул Майкл.

— Да, именно так, — подтвердила она. — На самом деле, эта клятва в итоге и вправду свела её с ума невозможностью исполнения…

— Я понимаю, — кивнул он.

— Просто побудь со мной немного, — попросила Элизабет, осознавая, что предел её мечтаний в данный момент — это поддержка друга.

— С радостью, — улыбнулся он, обнимая её и прижимая к себе.

Она позволила себе забыться в кольце его рук, развернулась к нему и сложила ножки ему на колени. Майкл привычно воспринял это, как приглашение, и сразу опустил руку на её коленки, гладя бёдра и стискивая их в ладони. Чувствуя, как на неё накатывает блаженная истома, она прикрыла глаза, просто наслаждаясь ощущением, когда каждая клеточка тела дрожит в сладком ожидании… Так приятно было снова чувством, как его рука нежно сжимает грудь и теребит сосок…

— Майкл, нет, — сказала она тихо.

— Я же чувствую, что тебе хочется, — сказал он, целуя её в лоб и убирая руку из-за пазухи. — Да и я, признаться, соскучился…

— Бонусы — это для меня, а не для тебя, — заявила вполголоса Элизабет. — Свои проблемы решай сам со своим… цветником. Если ты по мне соскучился, то выбери в нём какую-нибудь дурочку и представляй, что ты со мной… Я тебе даже могу фотографию подарить, — он вздохнул и откинул голову назад, не переставая, однако, гладить её ножки. — А со мной это будет тогда и только тогда, когда этого захочу я. А я тебе уже всё по этому поводу объяснила. Ты так мне ничего и не хочешь сказать? Например, как тебя зовут?

— Не-а, — лениво ответил Майкл. — Пойдём уже спать, тебе завтра на работу.

Он поднялся вместе с ней и понёс её вверх по лестнице.

— Да какой там — на работу, — буркнула она, обнимая его за шею. — Я меня всё лицо завтра будет опухшее.

— Лиззи, Лиззи, — покачал он головой. — Иногда — я говорю “иногда”, то есть, очень редко — можно и отвлечься от игры в магглов и вспомнить-таки, что ты волшебница.

Он остался с ней до утра. Демонстративно разделся догола и забрался к ней под одеяло, довольно при этом улыбаясь. Элизабет снова почувствовала жар — ей настолько нестерпимо хотелось слиться с ним воедино, что казалось, что она на грани сумасшествия — но Майкл был как-то по-другому нежен, не как когда он доводил её до неистового безумия. Под его чуткими руками на смену желанию пришло умиротворение, а потом она совсем не заметила, как забылась крепким сном.