Обширный заговор

* * *

В горах Озарк в северном Арканзасе, недалёко от торгового центра "Бугер Холлоу" и 7-этажной статуи Иисуса Христа в Эврика-Спрингс, самая большая летняя толпа собиралась в "Dogpatch U.S.A.", парке развлечений по мотивам комиксов Эла Кэппа. Посетители, потягивая сок Kickapoo Joy, прогуливались мимо "Статуи всеобщего ликования" Т. Корнпоуна в окружении актёров, одетых как Лил Абнер и Дейзи Мэй. Тема деревенщины распространилась даже на вывески с продуктами питания. “В Believublee delishus рыбные блюда, приготовленные под парусом", — хвасталась одна из вывесок. Парк открылся в 1968 году и в какой-то момент привлекал до миллиона посетителей в год, но как только Кэпп перестал рисовать комиксы в 1977 году, посещаемость парка пошла на убыль. В 1993 году компания обанкротилась и закрылась навсегда.

В том году закрытие стало ещё одной плохой новостью для Дэвида Хейла. Он помог основать парк, но это было лишь одним из его многочисленных деловых проектов. В некотором отношении Дэвид Хейл был непревзойдённым махинатором из небольшого штата, увлекавшимся политикой, юриспруденцией и финансами, энтузиастом, который в конечном итоге (что удалось Хейлу) стал национальным президентом Jaycees[10]. Он был главным судьёй по мелким искам Литл-Рока и другом практически всего политического истеблишмента штата. (Как отметил журналист Мюррей Ваас, Хейл также был набожным баптистом, который часто отмечал, что одно из его предприятий производит церковные скамьи.) Хейл даже управлял чем-то вроде банка — компанией под названием Capital Management Services, которая была уполномочена федеральным управлением по делам малого бизнеса выдавать кредиты малообеспеченным заёмщикам и меньшинствам. Среди своих многочисленных обязанностей Хейл также находил время, чтобы стать профессиональным вором.

В 1986 году друзья Хейла Джим и Сьюзан Макдугал пришли к нему с деловым предложением. (Так случилось, что этот разговор также состоялся в ресторане Литл-Рока "Black-eyed Pea".) Как операторы "Madison Guaranty Savings & Loan", они хотели, чтобы компания Хейла одолжила 300 тыс. долларов Сьюзан Макдугал, а муж и жена будут использовать их в своих различных деловых начинаниях. Хейл действительно дал взаймы, и долг так и не вернули. Судьба денег всегда была тайной, покрытой мраком. Джим Макдугал говорил, что 110 тыс. долларов из них пошли на инвестиции в Уайтуотер, которые он разделил с Биллом и Хиллари Клинтон. ("Madison" обанкротилась в 1989 году и обошлась налогоплательщикам более чем в 49 млн. долларов, что сделало её довольно скромным провалом по меркам эпохи ссудно-сберегательных организаций.)

Именно история об этом займе в 300 тыс. долларов была основой того, что Дэвид Хейл рассказал Биллу Ремпелу из Los Angeles Times после того, как Клифф Джексон представил их друг другу, и одна деталь рассказа Хейла была особенно важной. Хейл сказал репортёру, что Билл Клинтон лично попросил его предоставить ссуду Сьюзан Макдугал. В том разговоре, по словам Хейла, тогдашний губернатор сказал, что его имя не может фигурировать ни в одном из кредитных документов. В той мере, в какой когда-либо выдвигались обвинения в совершении уголовных правонарушений против Клинтона по Уайтуотер, это было и есть основное зерно. Хейл предположил, что Клинтон убедил его дать заём под ложным предлогом; по словам Хейла (хотя это никогда не было полностью ясно), Клинтон знал, что деньги для Макдугалов на самом деле шли на их общие инвестиции в Уайтуотер, хотя Сьюзан якобы занимала их под свой маркетинговый бизнес. Это было не ахти какое преступление, и даже если история Хейла была правдой, действия Клинтона, возможно, вообще не были преступлением. Но практически все долгое расследование дела Уайтуотера вытекает из этого единственного предполагаемого разговора между Хейлом и Клинтоном в феврале 1986 года. (С самого начала Клинтон отрицал, что подобный разговор когда-либо имел место.)

Хотя Джексон рассказывал историю о полицейских только Ремпелу и Дэвиду Броку, о Дэвиде Хейле он более широко рассказывал. Осенью 1993 года Джексон договорился, чтобы Хейл поговорил с "Вашингтон Пост" и New York Times, а также с Ремпелом, и статьи во всех различных изданиях просачивались в течение всей осени. “Клинтон сказал журналистам на прошлой неделе, что он с женой не сделали ничего неподобающего, — написали Ремпел и Франц в одной из таких статей. — Но подобные обвинения, поднимающие вопросы о возможном конфликте интересов и злоупотреблении служебным положением тогдашним губернатором Арканзаса, продолжают вызывать раздражение". Все статьи во всех газетах содержали ту или иную версию этого заявления об отказе от ответственности. Нет никаких доказательств, что Клинтон сделал что-то не так, но существование расследований оставалось проблемой.

Единственное, что было не совсем ясно в этих историях, это зачем Дэвид Хейл вообще выступил со своим заявлением. У Хейла была одна цель — добиться назначения независимого юриста по этому делу. Всю осень 1993 года прокурор Соединённых Штатов в Литл-Роке проводил расследование в отношении Хейла в связи с различными обвинениями в мошенничестве, в частности, в краже 3,4 млн. долларов из Управления малого бизнеса — деле, которое не имело никакого отношения к Клинтону. Адвокат Хейла безуспешно пытался заключить сделку о признании вины с прокурором Соединённых Штатов в Литл-Роке, которая позволила бы Хейлу избежать тюремного заключения. (У Хейла были и другие проблемы, в том числе расследование его причастности к мошенничеству со погребальными страховками и схеме откатов с поставщиками в его собственном здании суда.) Хейлу не удалось избежать предъявления обвинения. Большое жюри присяжных в Литл-Роке предъявило ему обвинение по делу Управления малого бизнеса 23 сентября. Но его надежды на мягкий приговор все ещё основывались на назначении нового независимого прокурора для ведения дела. Хейла поймали на краже тысяч долларов; он надеялся, что его рассказ о Билле Клинтоне станет его билетом к снисхождению.

Интервью, которые Джексон организовал для Хейла, позволили сохранить историю живой в Вашингтоне. Как Джексон и предполагал, "Вашингтон Пост", New York Times и Los Angeles Times провели остаток осени, сражаясь друг с другом за первенство в этой истории, которая на данный момент состояла в основном из определения того, какой следственный орган расследовал дело Уайтуотера (прокурор США или корпорация Resolution Trust RTC) и как много, если вообще кто-либо, из чиновников администрации Клинтона знали об этих расследованиях. Направила ли RTC (правительственное агентство, занимающееся проверкой сбережений и займов банкротов) “заявку" на проведение уголовного расследования в отношении Уайтуотера? Кто знал об этом — и когда? Безусловно, чиновники Клинтона не справились с расследованиями зимой 1993 года, заняв излишне оборонительную позицию. Помощники Белого дома по указанию Билла и Хиллари Клинтон отказались обнародовать все документы первой семьи об их инвестициях. Джордж Стефанопулос протестовал против назначения в RTC Джея Стивенса, видного республиканца, для расследования дела Уайтуотера.

В этом свете события, лежащие в основе сделки с Уайтуотер, практически исчезли из новостей. К декабрю, когда появились новости о том, что юристы Белого дома забрали некоторые документы об Уайтуотере из офиса Винса Фостера после его смерти, Уайтуотер превратился в настоящее медиа-безумие. (Адвокаты заявили, что удалили документы, поскольку считали, что они содержат конфиденциальные сообщения между Фостером и его клиентами, Клинтонами.) Слушания в Конгрессе по этому вопросу были запланированы на весну. Несмотря на всё это, улики против Клинтонов граничили с несущественными. (Это было правдой даже после того, как документы Уайтуотера наконец были обнародованы — и после того, как Стивенс сделал отчёт, который оправдал Клинтонов.)

В течение всего декабря члены Конгресса начали призывать генерального прокурора Джанет Рино назначить специального прокурора по этому делу. Срок действия закона, регулирующего деятельность независимых юристов, истёк в 1992 году, когда республиканцы, недовольные поведением Лоуренса Уолша в ходе судебного преследования "Иран-контрас", заблокировали его продление. Рино хотела подождать с назначением прокурора до тех пор, пока закон не будет продлён, что, как ожидалось, произойдёт в середине 1994 года. Но в течение второй недели января, когда Клинтон отправился в крупное турне по Центральной Европе и бывшему Советскому Союзу, практически все вопросы, которые ему задавали, касались Уайтуотера и назначения специального прокурора. 11 января на Украине Клинтон дал короткое интервью Джиму Миклашевски из NBC News, который задавал вопросы только об Уайтуотере. Клинтон возмутился, сказав:

— Мне жаль, что вам не интересна моя поездка. Считаю, что эта ситуация не имеет прецедента в американской истории. Я имею в виду, все эти люди говорят: "Мы не верим, что этот человек сделал что-то плохое. Нет никаких доказательств того, что он сделал что-то плохое. Никогда не было достоверного обвинения в том, что он сделал что-то не так".

Тем не менее в тот вечер президент и его советники смирились с политической реальностью. На телефонной конференции между партией президента в Европе и его командой юристов, собравшихся в Овальном кабинете в Вашингтоне, только один советник высказался против того, чтобы просить Рино назначить встречу. По словам Джеймса Стюарта, советник Белого дома Бернард Нуссбаум предупредил, что обращение к специальному прокурору при отсутствии доказательств неправомерных действий со стороны президента было бы равносильно исторической ошибке.

— От разочарования, что они ничего не найдут в Уайтуотере, они пойдут расследовать каждого из ваших друзей, — сказал Нуссбаум. — Они расширят расследование до областей, которые мы даже не рассматривали.

— Но речь идёт об Уайтуотере, — сказал кто-то Нуссбауму.

— Нет, — сокрушённо ответил он. — Это будет блуждающий прожектор… Они будут преследовать вас, вашу семью и друзей на протяжении всего президентского срока и позже.

Политические советники Клинтона наплевали на мнение Нуссбаума и убедили Клинтона запросить назначение специального прокурора. Это была огромная победа как для Дэвида Хейла, так и для Клиффа Джексона. Хейл достиг бы своей цели, заключив сделку о признании вины, которая привела бы к мягкому приговору по его преступлениям. Джексон добился ещё большего. К концу февраля 1994 года он запустил как дело Полы Джонс, так и независимого юриста Уайтуотера, которые со временем сойдутся воедино и затем почти поглотят президентство Билла Клинтона.