Смерть и круассаны

Глава девятнадцатая

Ричард замер в водительском кресле, сжимая руками руль, как будто еще вел машину. Они стояли уже минут десять, и все это время он пялился в лобовое стекло, стараясь не замечать или по крайней мере не зацикливаться на том, что Валери делала на пассажирском сиденье. Сначала она достала из сумочки какую-то пудру, а теперь вот уже целых пять минут возилась с мисочками и лопаточками. Он готов был расписаться в абсолютном неведении, если дело касалось происходящего в его жизни прямо сейчас, и каждый новый поворот приводил его в еще большее недоумение приблизительно раз в полчаса. Но наркотики… Нет, этого он нисколько не ожидал.

Он никогда не относился к заядлым торчкам, если можно так выразиться. Немного баловался в университете, как, впрочем, почти все окружающие, а позднее вообще перестал интересоваться. В качестве оправдания, если кто-то предлагал, выдавал: «Да я просто с катушек слетаю, друг» – или что-нибудь в этом же роде. Если честно, ему на них было наплевать; все, что он пробовал, оставляло его равнодушным, вызывая, скорее, скуку. А эффект, который они производили на окружающих, сводился к превращению хотя бы отчасти интересных людей в абсолютнейших тупиц. И он определенно не собирался пробовать их сейчас, в его возрасте. Галлюцинации, даже появись они, вряд ли могли соперничать с тем бредом, в который превратилась его жизнь, а возможность с их помощью «придать жизни яркости», по сути, интересовала его сейчас меньше всего. Однако это был выбор Валери, и если она, взрослый человек, нуждалась в стимуляции, значит, так тому и быть. Это его не касалось, хотя он, как бы ни старался подавить в себе это чувство, был сильно разочарован, даже лишен иллюзий.

– Вот, – сказала Валери, протягивая ему миску, на которую он старательно не смотрел.

– Нет, спасибо, – холодно отказался он.

– «Нет» что?

– Я не… я не увлекаюсь этим.

– Что ты имеешь в виду?

Он повернулся к ней.

– Думаю, хотя бы одному из нас следует сохранять ясную голову.

– Ричард, это очень дорогая французская маска для лица из глины; она поможет нам слиться с изгородью.

Ричард, последние пять минут про себя читавший мораль и выносивший порицание, как викторианский отец, чья дочь осмелилась показать лодыжки, почувствовал себя полнейшим олухом.

– Я пошутил, – сказал он, выдавив неубедительную улыбку, в то время как Валери покачала головой и принялась мазать лицо зеленовато-серой глиной. Он старательно не смотрел на нее, но одна мысль непрестанно крутилась у него в голове: «С чего вообще ты, Валери д’Орсе, взяла, что тебе это нужно?».

– Я понимаю, что эта маска не остановит старение, но мне нравится время от времени чувствовать, как она покалывает кожу. Иногда в жизни просто необходимо испытать покалывание.

Ричард, взявший миску и лопаточку, даже не представлял, о чем она говорит, но все равно принялся намазывать смесь на лицо. Наверное, проблема в нем, мелькнуло в голове; никакого покалывания он не ощутил.

– Ты наносишь ее слишком близко к губам, Ричард, – отчитала его Валери. – Впрочем, неважно. У нас двадцать минут до того, как она высохнет, так что поспешим.

– А это действительно необходимо? – спросил он, решив, что последний призыв к разуму, обращение к здравомыслящей части Валери, будет сейчас весьма уместным и своевременным действием, а вовсе не – как оно вышло на самом деле – трепыханием выброшенной на берег рыбы.

– Конечно, необходимо. – Она наносила последние мазки глины на лоб. – Ты хочешь, чтобы тебя узнали?

«Кто?» – мог бы спросить он, сопроводив вопрос честным мнением, что маска из французской грязи вряд ли превратит его в невидимку для местных. А это могло значить лишь одно: отныне и впредь он станет известен как «тот странный англичанин, который вымазался чем-то перед вечеринкой у свингеров».

Если бы его душа застряла на полдороге к пяткам, ему пришлось бы носить ее в заднем кармане, хотя у него не было ни одного заднего кармана. Дело в том, что он нашел старое спортивное трико, некогда купленное в местном супермаркете в ознаменование очередной, весьма краткосрочной фитнес-компании, и черный свитшот с надписью «Ворчливый старый пень», купленный ему Алисией на День отца и теперь вывернутый наизнанку, чтобы скрыть белую надпись. Еще на нем была черная вязаная шапочка, и сам себе он напоминал не столько вора-домушника, сколько сбежавшего из психушки пациента, наткнувшегося на спа.

А вот Валери, напротив, выглядела так, словно сошла с афиши «Мстителей». На ней были плотные черные легинсы, черная водолазка, черный шарф и высокие черные ботинки. У Ричарда возникло подозрение, что, если бы Мартин и Дженни обнаружили их рыскающими по двору, им хватило бы одного взгляда на Валери, чтобы дружно заработать сердечный приступ. Какая-то часть Ричарда даже хотела, чтобы их обнаружили; тогда его рейтинг вырос бы благодаря тому, что он разгуливает ночами с копией Эммы Пил[53]. Такие истории творят чудеса даже с репутацией мужчин, которые до сих пор не имели ее вовсе.

– Ладно, – сказал он, открывая дверь и, со всей возможной грацией мужчины средних лет и размеров, в черной вязаной шапочке на голове, вылезая из своей малолитражки. – Давай сделаем это, – прошептал он яростно, больше себе, чем Валери, которая в ободрении не нуждалась.

В руках она держала громадный фонарь, который тут же решила проверить, направив луч света прямо в лицо Ричарду.

– Черт возьми! – прошипел он, отшатнувшись и едва не свалившись в канаву, у которой они припарковались. – Ты его на маяке стащила?

– Предпочитаешь обходиться без света?

И снова незамутненная, непробиваемая логичность ее ответа перевесила всю нелепость произнесенных ею слов. С Валери так было постоянно: все или ничего – тьма или обжигающий свет, тебе выбирать, третьего не дано. А вот Ричард, будучи англичанином до мозга костей, всегда маялся где-то посередине, взвешивая оба варианта. Они тихонько подкрались к дому Томпсонов, спрятав машину в паре сотен метров от него, и Валери принялась обшаривать изгородь в поисках деревянной двери, не желая зажигать фонарь без необходимости.

– Вот ты где, – произнесла она, словно из ниоткуда выуживая нечто похожее на небольшой черный кошелек, но с набором пилочек и отмычек.

– У тебя есть набор взломщика?

– Он просто необходим, – ответила она так, словно он был идиотом.

И снова та же леденящая логика. «Конечно, необходим, – его мозг топотал ногами, как малыш, закативший истерику. – Необходим для вскрытия замков; суть в том, что…»

– И часто ты это делаешь?

Он обнаружил, что сохранять спокойствие стало трудновато. Сочетание адреналинового всплеска и понимания, что он работает с профессионалом, оказалось для него немного сверх меры.

Она легко вскрыла замок и жестом велела ему заходить первым. Он послушно нырнул в тень, подальше от злобного желтого глаза фонаря над крыльцом. Тот, надо признать, светил довольно тускло и особо ничего не освещал. Валери закрыла за ними калитку и остановилась рядом с ним.

– Там здание chambre d’hote. – Она указала в темноту выключенным фонарем. – Как и у тебя, у них два отдельных здания, что упрощает нашу работу.

Ричард все это отлично знал, к тому же был знаком с хозяйством Томпсонов, но решил позволить Валери всласть покомандовать.

– Хорошо, – сказал он, – идем.

Он просеменил пару метров в направлении симпатичного белого коттеджа метрах в двадцати от главного здания, но тут сработало сигнальное освещение, и он метнулся назад. Валери там уже не было.

– Что ты творишь? – заданный свистящим шепотом вопрос донесся откуда-то из изгороди, в которой растворилась Валери.

– Ну простите! – пропыхтел Ричард. – Я, видимо, подрастерял свои навыки взломщика.

Валери бесшумно возникла рядом с ним.

– Иди за мной, – шепнула она и двинулась прочь, держась у изгороди, обходя участок, прежде чем направиться к задам коттеджа с противоположной стороны главного здания. Добравшись до задней двери, она снова достала набор отмычек.

Ричард осторожно обогнул ее, бесшумно распахнув дверь:

– Они ее никогда не запирают, – тихонько шепнул он, – и тебе лучше не знать почему.

Валери деловито кивнула, заставив его усомниться, что его слова вообще были услышаны.

Они как можно тише поднялись по лестнице.

– А как мы узнаем, где их комната? – Валери впервые продемонстрировала сомнения в исходе операции.

– Легко, – успокоил Ричард. – Риззоли – единственные гости, поэтому, полагаю, Мартин поселит их в комнате с большими окнами, с видом на главное здание. А из четырех комнат под это описание подходит только одна.

Глаза Валери сверкнули в льющемся через слуховое окошко лунном свете, когда она с улыбкой повернулась к нему.

– Гениально! – сказала она, похлопав его по груди. – Просто гениально!