Смерть и круассаны

Глава двадцать третья

Он видел сотни фильмов, где один человек следил за другим, однако, к собственному огорчению, весьма быстро понял, что ни одна из тонкостей или техник этого мероприятия ему не запомнилась. Он быстро повернулся к витрине магазина, как только Текс впереди проделал то же самое, хоть и не с такой поспешностью. Ричард тут же пожалел о своих действиях, поскольку оказался лицом к лицу с женщиной, одевавшей манекен за стеклом. Она добавляла финальные штрихи в витрину с женским бельем, и внезапно проявивший внимание Ричард наверняка выглядел подозрительно. Извинившись, он отвернулся и пошел вперед, а затем пересек пешеходную улочку, непринужденно постукивая свернутой газетой по бедру.

Что на него нашло?

Он и сам не знал. Желание проследить за Тексом возникло спонтанно, но почему? Текс – просто мясник из Тура, так зачем его преследовать? Может, все дело в том, что он когда-то был мужем Валери – и всему виной ревность? Возможно. А может, дело в его случайном появлении на борту того судна? И снова возможно. Но во что все это складывалось? Что ж, для него ответ был очевиден, и он выставлял его самого далеко не в лучшем свете. Откровенно говоря, он просто не до конца доверял Валери.

Большая часть его хотела ей верить. Она была красивой женщиной, которая за какие-то три или четыре дня – он уже сбился со счета – перевернула его мир вверх тормашками и принесла в его жизнь, пусть даже ему не хотелось это признавать, больше эмоций, чем он когда-либо испытывал в прошлом, и определенно больше, чем надеялся испытать в будущем. Даже если он погружался в мечты и воображал себя каким-нибудь сыщиком в одном из «своих» фильмов, как выразилась бы Клер, на самом деле ничего подобного не происходило ни с Ричардом, ни с кем-то из окружающих. Такое бывало в книгах, сценариях, на экране и потому казалось выдумкой. Именно поэтому – пришло к нему понимание – он и не доверял Валери. Просто для этого он был недостаточно уверен в себе, в том, кто он такой, и слишком опасался окружающего мира.

Он снова повернулся, надеясь, что не упустил Текса. Хотя, пусть даже Ричард и держался на безопасной дистанции, этого человека было невероятно трудно упустить из виду. Ярмарочный шест выше шести футов, да еще и в абсурдно высокой ковбойской шляпе на типичной французской улице был заметнее некуда. Он выделялся, как, к примеру, эта странная скульптура носорога у «Макдональдса» рядом с Центральным вокзалом Тура. Текс даже остановился, чтобы сфотографировать ее, как сделал бы любой обычный турист. Ричард прищурился, как обычный турист, а не как, скажем, мясник в своем родном городе.

Он увидел, как Текс посмотрел на часы и, очевидно, принял какое-то решение, повернул назад, туда, где слонялся Ричард, который снова привлек внимание той женщины за стеклом, хотя на этот раз ему хватило присутствия духа просто позволить Тексу пройти мимо. А тот больше не походил на праздного туриста, шагал вперед уверенно и целеустремленно.

Ричард последовал за ним через несколько минут, когда Текс смотрел направление в телефоне, стоя перед современным международным конгресс-центром «Винчи». Оттуда он свернул налево, на бульвар Отелуп, и остановился на автобусной остановке. Сердце у Ричарда упало. Если Текс сядет в автобус, как за ним следить? Вообще-то, насколько ему было известно, Текс не знал его, но все-таки не стоило рисковать, садясь с ним в один автобус. Он мог бы схватить один из тех велосипедов, что в последнее время наводнили города, и последовать за автобусом… Тут он велел себе успокоиться. Меньше всего ему сейчас нужен был сердечный приступ от излишней нагрузки. Текс снова взглянул на телефон, отошел от остановки и двинулся к Садам префектуры. Тут он замедлился, и Ричард предположил, что это и было конечной точкой его маршрута – наверняка местом встречи. Он дал Тексу пару мгновений форы, а затем проскользнул в парк, выбрав противоположную дорожку, но не теряя ковбоя из виду.

Великан, казалось, был очарован этим местом, словно видел центральный городской парк впервые. Широкие тропинки и громадные ухоженные платаны создавали атмосферу спокойствия и умиротворения в шумном мегаполисе, а у Текса был вид деревенского увальня, считавшего, что города – это сплошь бетонные коробки и шум, а тут нашедшего уголок тишины. На часы он, однако, посматривать не переставал. Значит, кого-то ждал.

Ричард расположился на скамейке как можно дальше от Текса, но так, чтобы не терять его скамейку из поля зрения, а затем раскрыл перед собой газету для дополнительной страховки. Он купил Le Monde из-за ее старомодного широкого разворота, уселся и как можно незаметнее принялся следить поверх газеты. Сам Текс, похоже, нервничал, то усаживаясь, то подскакивая и начиная прохаживаться вдоль скамьи, одновременно высматривая своего визави. Однако ждать ему оставалось недолго, и Ричард чуть не упал со скамьи, когда увидел, кто пришел.

Текс тепло, как старых друзей, поприветствовал чету Риззоли, сердечно пожав руку мужчине и расцеловав синьору Риззоли в обе щеки. Они смеялись и шутили, затем Текс снова кинул взгляд на часы и очень оживленно принялся что-то объяснять, после чего Риззоли уселись на скамью. Теперь сердце Ричарда буквально выпрыгивало из груди, а газета в руках тряслась; глубоко внутри он знал, кого все ждут.

Валери прибыла с Паспарту на руках и выглядела настоящей светской леди в очередном элегантном наряде. «У нее, должно быть, чемодан размером с лайнер в комнате», – Ричард старался не думать о том, как впечатляюще она выглядит, а вместо этого сосредоточиться на зреющем внутри гневе. Он чувствовал себя использованным, преданным и глобально разочарованным, к тому же совершенно бестолковым, потому что даже под угрозой расстрела не смог бы понять, что, черт возьми, происходит. Текс радостно поприветствовал ее – похоже, он таким образом встречал всех, – что невероятно разозлило Ричарда, пусть даже он и заметил, что Валери ответила заметно холоднее. Риззоли поднялись, и Текс взялся представлять всех друг другу. Ни Риззоли, ни Валери не улыбались, и руки друг другу они пожали весьма холодно. Текс уселся, и Валери посадила Паспарту рядом, между ним и Риззоли, которые заняли свои места, оставив Валери стоять.

Ричарду ужасно хотелось иметь возможность слышать, что происходит, но, к счастью, Текс, как плохой актер со слишком нарочитой для экрана игрой, преувеличенно жестикулировал, и его движения можно было легко прочитать. Валери с Риззоли вели себя не так открыто. Текс развел руки, словно говоря: «Ну и как мы это сделаем?», вот только Ричард понятия не имел, что за «это» может быть. Он надеялся, что речь идет об оплеухе по неизменно усмехающейся физиономии Текса, но такой вариант был весьма сомнителен. Великан задержал опущенную руку над переноской Паспарту, и обычно мирный маленький песик взвился вверх, пытаясь вырвать из нее добрый кусок.

– Молодчина! – пробормотал Ричард себе под нос, в то время как Валери гладила голову песика, тоже выражая одобрение.

Встреча, судя по всему, была напряженной.

Теперь говорила Валери, очевидно, о самом Тексе, то указывая на него, то размахивая руками в сторону пары итальянцев. Так продолжалось несколько мгновений, и Текс, изображающий обиду, но по-прежнему с усмешкой на лице указал на себя жестом оскорбленной невинности. Оба Риззоли одновременно повернулись к нему, и широкая, глуповатая, белозубая усмешка медленно стекла с его лица. Он мрачно нахмурился, затем поднялся, протестуя против чего-то. Когда он закончил, стало ясно, что остальные взвешивают его слова, словно суд присяжных, выносящий вердикт обвиняемому. Риззоли дружно покачали головами, а Валери медленно обернулась к нему еще раз. Текс сдвинул шляпу на затылок и сам покачал головой, а затем на лицо его вернулась широкая усмешка, он расхохотался и хлопнул себя по бедру. «Да он просто шут гороховый». Ричард тоже покачал головой. «Игрушечный ковбой». Он напомнил ему не столько Джона Уэйна[67], как наверняка задумывалось, сколько Дорис Дей[68] в роли Бедовой Джейн[69]. А еще Ричард понимал, когда терпит поражение, и, очевидно, Текс тоже. Он снова широко развел руками, еще раз потянулся погладить Паспарту, но получил зубастый ответ, махнул рукой, словно говоря «до скорого», и не спеша покинул парк.

Ричард перевел настороженный взгляд на трех остальных; казалось, перед ним оставшиеся участники какого-то игрового шоу. Синьора Риззоли протянула руку и, похоже, просила что-то; как полагал Ричард, это был их пропавший телефон. Но Валери покачала головой, не обращая внимания на протянутую руку. Она подхватила Паспарту и протянула собственную руку, прощаясь. Встреча, брифинг, стычка – как ни назови – подошли к концу. Они пожали друг другу руки, и Валери ушла через правые ворота. Пару секунд спустя ушли и Риззоли, но через левые. Ричард сложил свою газету и последовал за Валери.

Он с радостью отметил, что Паспарту сидел в переноске с дверцей спереди, значит, не мог видеть Ричарда, плетущегося за ними метрах в тридцати или около того. Ричард понятия не имел, что бы пес сделал, заметь он его; до сих пор тот не подавал вида, что замечает его существование, глядя перед собой с надменным выражением, припасенным для всех, кроме Валери, или Текса, но рисковать не стоило.

Валери свернула на узенькую рю Кольбер, и Ричарду пришлось держаться близко к стенам, что было непросто, ведь он постоянно сшибал стоящие повсюду столики кафе. Он успокаивал себя, что отлично справляется, но не мог не заметить, что огромное количество времени тратит, извиняясь перед людьми, к тому же чисто по-английски сметая все со столиков, в которые врезается, поэтому за ним тянется шлейф недовольства. Увидев, что Валери сворачивает на еще более узкую боковую улочку, он ускорился, чтобы подобраться поближе. Улочка оказалась едва ли шире переулка, с двумя рядами старинных зданий, стоящих по обе стороны от узкой дороги под разными углами, словно кривые зубы. Валери шла изящно, в гордом одиночестве, и Ричард метнулся в темный проем, провожая ее взглядом.

Он оперся на дверь, чтобы отдышаться, и та вдруг поддалась; за ней оказалась китаянка, от испуга огревшая его метлой, заставив перебежать дорогу и нырнуть в какую-то нишу. Теперь он едва дышал и несколько мгновений потратил на то, чтобы прийти в себя. Затем снова выглянул, осторожно высунув голову из тени, и понял, что увиденное ему не нравится.

Где-то в двадцати футах впереди стояла, широко расставив ноги, Валери. А в паре ярдов перед ней возникли Риззоли, чуть разошедшиеся в стороны, чтобы перекрыть ей путь. Они так и простояли несколько секунд, злобным треугольником, пока Валери не сняла переноску Паспарту с плеча и не поставила бережно у какой-то двери. Затем вернулась в первоначальную позицию, широко расставив ноги и приготовившись.

Синьор Риззоли медленно приблизился, протянув руку, вероятно, в последний раз пытаясь убедить ее отдать их телефон. Ричард сжал кулаки и неубедительно сказал себе, что готов к действию, тут же припомнив слова Валери о найденном ими пистолете: «запасной», сказала она, «должны быть и другие».