Смерть и круассаны

Глава двадцать седьмая

Судя по гневному и одновременно торжествующему лицу мадам Таблье, та относилась к шатаниям вокруг так же, как и к прочим непотребствам вроде веганства или публичных проявлений нежности, то есть как к совершенно бесполезным изобретениям человечества, для борьбы с которыми лучше всего подходят старые добрые вилы.

Она загнала парочку в угол под лестницей, хотя, надо отдать им должное, те выглядели не столько напуганными, сколько выбитыми из колеи. Ричард был не менее выбит из колеи. Он ожидал увидеть Риззоли. Вряд ли демонстрация боевых навыков Валери, сколь бы элегантной она ни была, не остановила бы пару убийц, если они, конечно, были убийцами; тут ему приходилось просто поверить Валери на слово. Так что его несколько удивило, что в шатаниях обвиняются Мари и Мелвил, ведь он даже под дулом пистолета не смог бы представить, зачем и ради чего им это делать. А еще его начинало раздражать, что те, кого он неким образом взял под свое «покровительство», так сказать, кусали руку, что их кормила.

– Отличная работа, мадам Таблье, – похвалила ее Валери с такой торжественностью, словно все это было частью хорошо продуманного плана.

Мадам Таблье в ответ фыркнула, как верный сторожевой пес. Ричард уже не впервые в жизни почувствовал себя как бы не у дел и решил срочно внести свою лепту.

– Да, отличная, мадам Таблье. Стоило мне понадеяться, что у нас появились гости, готовые задержаться больше чем на одну ночь, как вы приперли их к стенке своими убойными аргументами. – Мадам Таблье искоса взглянула на него. – Хочу сказать: подумайте о пятнах. – Ее глаза сузились, и Ричард сделал себе мысленную пометку отправить сарказм в папку «не влезать», к веганству. – Может, кто-нибудь возьмет на себя труд объяснить мне, что происходит?

Он побрел на кухню в поисках глотка чего-нибудь горячительного.

– Все как я и подозревала, – заметила Валери.

– И я, – подтвердила мадам Таблье.

– Хорошо, это хорошо. Не желаете ли посвятить меня в свои тайны? – крикнул он через плечо, звеня посудой в буфетах.

– О, Ричард. – Валери тоже не терпела сарказма. – Раз уж ты на кухне, возьми там тряпку и сотри это дурацкое выражение со своего лица. – Он вернулся с большим бокалом виски. – Наши юные голубки ищут то же, что и мы.

– Мсье Граншо?

– Да.

Она приблизилась к паре молодых людей, казалось, уже слегка заскучавших, как подростки, которым велели прибраться в их комнате.

– Но он же мертв, разве нет?

– Точно.

Ричард вздохнул.

– Нет, – заявил он, пытаясь сохранять терпение, – я не понимаю.

Мадам Таблье усмехнулась его недогадливости, но и сама склонила голову набок, явно ожидая объяснения.

– Почему ты не на работе, Мари? – спросил он, пытаясь обозначить свое присутствие, а заодно и участие в этом противостоянии единственным известным ему способом – включив родителя.

– Бар закрыт на весь вечер воскресенья и утро понедельника. – Даже обычно напевающая Мари скисла.

– Позвольте мне объяснить, – вмешалась Валери, с ходу отметая их разговор как несущественный. – Мсье Граншо действительно мертв, а они ищут доказательства.

– По-моему, это работа соответствующих служб. – Все в комнате закатили глаза, услышав слова Ричарда. – И кстати, – добавил он торопливо, чувствуя давящие взгляды, – если мсье Граншо мертв, кто тогда был в зоопарке?

Мелвил скромно потупился.

– Это был я, – признался он своим глубоким, звучным голосом, который, как обычно, совсем не вязался с его своеобразной внешностью. Мари погладила его по плечу, заставив мадам Таблье угрожающе придвинуть вилы ближе, чтобы положить конец вышеупомянутым «публичным проявлениям нежности».

– О, Мелвил, – протянул Ричард разочарованно, – зачем? Ради чего?

– Чтобы убрать вас с дороги! – Даже мадам Таблье уже начала терять терпение из-за того, что Ричард двигался к разгадке со скоростью тектонической плиты.

Он сделал всего глоток виски и вот уже возвращался на территорию фильмов в стиле нуар. «Почему глоток? – мелькнуло в голове. – Что это за система измерений?» Он заметил, что все снова уставились на него.

– Да, спасибо, мадам Таблье, я уже понял, – сказал он, стараясь выиграть время, – но главный вопрос остался: «зачем?». Зачем он, вероятно они, хотели убрать меня, вероятно нас, – он беспечно махнул стаканом в сторону Валери, – с их пути? Зачем? На это есть ответ?

Пришла очередь Валери внести некоторую ясность.

– Они хотели проверить, есть ли у нас доказательства убийства несчастного старика. – Она вопросительно посмотрела на парочку, кивнувшую в знак подтверждения. – Отпечаток, очки и так далее.

«И так далее», – подумал Ричард и принялся ходить кругами, одновременно обводя пальцем ободок своего бокала.

– И так далее, – повторил он вслух. – Понятно. – Он замолк. – Что возвращает нас к вопросу о том, – он заговорил громче, – бога ради, ЗАЧЕМ?

Он с обвинительным взглядом повернулся к каждому из них, выставив указательный палец на руке, держащей стакан. Ответ последовал незамедлительно. Валери, Мари и Мелвил заговорили разом, периодически поглядывая друг на друга и бурно жестикулируя. Они практически боролись за внимание Ричарда, как будто их коллективная исповедь могла все прояснить. Через пару минут они замолкли, и мадам Таблье выдала: «Ну, это всем известно!», подводя черту под сказанным, хотя и не от чистого сердца; она уже выбрала сторону, все дело было в этом.

Ричард снова вышел, на этот раз за бутылкой виски. «Лучше бы и в самом деле был бурбон», – не к месту подумал он, наливая себе еще глоток.

– По одному, пожалуйста, – попросил он спокойно.

– Два миллиона евро, – медленно произнесла Валери, и даже мадам Таблье чуть опустила вилы, следуя траектории отпавших от удивления челюстей Мари и Мелвила. – А вы не знали? – спросила она, посмотрев на собеседников невинным взглядом.

– Мне говорили о полумиллионе, – едва слышно выдохнула Мари.

– И кто же говорил?

– Филипп. Офицер Боннивал. Он мне рассказал.

– А, понятно. Что ж, тогда, думаю, это моя вина.

– Почему это твоя? – спросил Ричард, присаживаясь.

– Потому что именно я назвала офицеру Боннивалу цифру в пять сотен тысяч евро.

– Ты? Ясненько-о-о. – Виски, который он обычно не употреблял, ударил в голову.

– Значит, все-таки два миллиона? – Мелвил отвел вилы мадам Таблье в сторону – смелый шаг, но мадам Таблье тут же сделала вид, что и сама собиралась опустить свое оружие. Теперь она на них просто опиралась.

– Да, – Валери сосредоточенно разглядывала ногти, словно речь шла о ценах на хлеб, – два миллиона евро.

Мелвил присвистнул, а Мари прижалась к его боку.

– Можно поинтересоваться? – Ричард, изображавший равнодушие, внутри бурлил от гнева, как Ниагарский водопад. – Два миллиона за что?

– Это цена за голову старого мсье Граншо, – ответила Валери, избегая его гневного взгляда.

– И ты об этом знала?

– Да.

– Ясненько-о-о, – повторил он. – А вы, значит, искали доказательства его смерти, чтобы получить эти два миллиона?

– Да, – без капли стеснения подтвердил Мелвил.

– Правда, мы думали, что там пятьсот тысяч, – вставила Мари.

– И это вас оправдывает?

Парочка снова уставилась в пол.

– И это не все, что они задумали. – Мадам Таблье вышла вперед с таким видом, словно готовилась выложить на стол козырную карту. Она грозно надвинулась на парочку. – Они отправляли виноградные косточки! – практически рявкнула она с триумфом. – Я их подслушала. Они-то думали, что я не слушаю, – она снова уставилась на молодых, – но я слышала!

– Виноградные косточки? – Ричард забеспокоился, что старая воительница стала сдавать, так как запах чистящих средств нанес непоправимый ущерб ее умственным способностям. – Зачем? Кому?

Валери медленно кивнула.

– В этом есть смысл. – Она посмотрела на юную пару. – Вы ввязались в опасную игру. – Они опустили глаза. – Хотя я на вашем месте сделала бы то же самое, – добавила она, желая их приободрить.

Ричард поболтал оставшийся в стакане виски.

– Ладно, – сказал он, – раз уж никто не желает мне что-либо объяснить, а если и пытается, то лжет, – он переводил взгляд с одного лица на другое в попытке обнаружить хоть малейшие признаки раскаяния, – попробую объяснить все сам.

Он поднялся и принялся мерить шагами комнату, воображая себя Спенсером Трейси[76], красующимся в зале суда.

– Косточки, говорите? – Начало вышло не слишком уверенным, и мадам Таблье фыркнула, словно ей доплачивали за критику. – Виноградные косточки. – Ричард сунул в рот дужку очков с таким видом, будто размышлял о смысле жизни. – Наш мсье Граншо регулярно отправляет виноградные косточки… куда?

Он обернулся к Мари.

– Куда-то на Сицилию.

– Ха! Сицилия. Виноградные косточки. Значит, это сигнал! – Он торжествующе посмотрел на Валери, которая одобрительно кивнула в ответ. – А вы двое поддержали эту игру…

– Сомневаюсь, что это игра, Ричард, – перебила его Валери.

– Правда? А мне показалось, что вы, ребята, именно так к этому и относитесь! – Он вообразил, что попал в яблочко и колокол уже возвещает о его победе. – Значит, продолжаете посылать сигналы, взамен получая что, деньги?

– Да, деньги. – Мари, похоже, смутилась. – Но они у меня все в целости. Я хранила их, чтобы вернуть ему. Если бы он сам вернулся.

– Но теперь ты уверена, что он уже не вернется? – Повисло молчание. – Ясно. – Он продолжил расхаживать. – Полагаю, Риззоли были посланы с Сицилии потому, что там заподозрили нечестную игру, обман? Я, конечно, не эксперт, но все равно не могу представить, чтобы мафия раздавала деньги просто так.

– Точно, Ричард, как это я об этом не подумала?

Его слова, похоже, впечатлили Валери, но, несмотря на это, Ричард не желал, чтобы его перебивали. Он был в ударе.

– Ты не возражаешь? – И она умолкла. – Благодарю. Вероятно, сигналы, которые вы отправляли мафии, не сопровождались последующей отправкой… чего там… вина?

– Да, дешевого вина, на которое потом клеили этикетки дорогих марок. Старый трюк. – Он предупреждающе взглянул на Валери. – Ты бы, без сомнений, дошел до этого, Ричард.

Он не обратил на нее внимания.

– Риззоли видят, как Мелвил отправляет конверт, и начинают подозревать Граншо в обмишуливании.

– Обмишуливание? Что это значит?

– Надувательство, афера. Сицилийских заказчиков ставят в известность, и они устанавливают награду за голову мсье Граншо. Мсье Граншо или кто-то, похожий на мсье Граншо, начинает появляться в разных публичных местах, а затем разыгрывает свою смерть. Кровавые отпечатки, разбитые очки и так далее. Но теперь он и правда мертв, а вы все хотите первыми найти доказательства, чтобы сорвать куш!

– Отлично, Ричард, браво!

– И ты даже не собираешься этого отрицать! – Он застыл в позе победителя.

– Нет. А должна?

– Тебе все равно, кто его убил? Мне – нет. Ведь его могла убить ты!

– О, не глупи, Ричард. Если бы это сделала я, у меня уже были бы доказательства.

Его пьедестал победителя пошатнулся.

– Черт, точно! Прости.

– Полиция полагает, что его убил Шарль Полин.