Смерть и круассаны

Глава двадцать восьмая

С момента кончины Авы Гарднер, за которую он затаил нешуточную обиду, Ричард стал еще внимательнее к оставшимся курам. Проверял их при любом удобном случае, чтобы убедиться, что и Лана Тернер, и Джоан Кроуфорд все еще на месте. Он подумывал о том, чтобы заменить Аву, но понял, что еще очень рано, это почти неуважение. Ведь ее смерть по-прежнему оставалась неотмщенной. «Но разве в этом все дело? – думал он, рассеянно швыряя зерно в сторону двух уцелевших куриц. – Речь о мести? Именно поэтому я во все это влез?»

Он тяжело вздохнул. Признаться, и он осознавал всю трагичность этой правды, да, дело действительно было в мести за Аву Гарднер, курицу. В некотором роде она олицетворяла его и то, кем он являлся. К тому же птица ведь была просто бедной беззащитной курочкой, господи боже, за что ее так? Однако тут было кое-что еще, и он всю ночь размышлял над этим. И, наполовину осушив бутылку дешевого местного вина, пришел к выводу, что в среднем возрасте как раз и ищут равновесия. Равновесия между тем, что делать нужно, и тем, чего хочется, и в его жизни слишком долго был перекос в пользу «нужно», а не «хочется». А всю эту неделю, следовало признать, в основном благодаря Валери, все происходило совсем наоборот. Он отчетливо помнил, как, проснувшись однажды утром, всего-то на прошлой неделе, с тоской понял, что самым ожидаемым событием предстоящего дня станет его привычный послеобеденный сон. Тогда он влачил жалкое существование, а сейчас живет полной жизнью.

К тому же он сам себе удивлялся: внешне производил полное впечатление человека, вырванного из привычного мира, захваченного стихией по имени Валери, участвующего в принятии решений не больше Паспарту, а если быть до конца честным, то еще и меньше. Но, очевидно, все это захватило его больше, чем он сознавал, поэтому вчерашним детальным разбором текущей ситуации ему удалось поразить всех, в том числе самого себя.

Но что дальше? Каким должен быть следующий шаг? Один человек был мертв, а второй – по общему мнению, незаслуженно в этом обвинен. Ричард знал Шарля Полина: несмотря на аристократичное имя, тот был жалким, безобидным созданием. Городской пьянчужка, никому не причинявший зла, человек, съехавший с катушек под давлением обстоятельств, он вызывал лишь жалость у окружающих. Образ жестокого, мстительного убийцы никак не вязался у Ричарда с человеком, которого он знал, того самого, что едва на ногах держался уже к обедне в местной церкви. Но все же убийца существовал, как и два миллиона евро, ожидающие того, кто заявит о выполнении заказа или представит доказательства этого: к примеру, руку, – но даже одна мысль об этом вызывала у него дрожь.

Без сомнения, вся эта история была просто омерзительна, и он печально покачал головой, размышляя о том, во что превратился мир под влиянием человечества. Но, пусть даже мир с бешеной скоростью летел в тартарары, он сам, грубо говоря, как никогда наслаждался жизнью.

– Твои куры растолстеют, если ты не прекратишь их перекармливать. – Валери снова неслышно возникла у него за спиной. – Это же не гуси; фуа-гра[77] из них не получится.

– Даже если бы и получился, есть его я не стал бы, – ответил он резковато.

– Ты все еще сердишься на меня, Ричард?

Ну серьезно, что не так с француженками? Ни вступления, ни разогрева, ни самого простенького предупреждающего удара, сразу хук слева – и готово.

Он со вздохом кинул курам последнюю горсть зерна.

– Нет, – признался устало, – я на тебя не сержусь. Думаю, ты могла бы быть со мной чуточку откровеннее, но нет, не сержусь.

– Я думала, ты теперь не слишком-то жалуешь честность.

– Ха! Полагаю, тут все дело в том, о хорошем пойдет речь или о плохом.

Несколько мгновений они стояли рядом, наблюдая за курами.

– Прошлым вечером я пыталась связаться с офицером Боннивалом, но его телефон был недоступен.

– Наверное, он искал руку. – Ричард, развернувшись, направился к дому. – Хочу сказать, часто ли из-под надзора полиции пропадают части тела? Кажется, это признак халатности.

– Думаю, все это затевалось ради запястья, – принялась рассуждать вслух Валери.

– А почему запястья?

– Мари сказала, что мсье Граншо опознал тело брата по армейскому номеру, выбитому на запястье, под ремешком часов.

– Так, значит, по-твоему, убийца тот, у кого рука?

– Совсем необязательно. Существовало множество причин прикончить бедного мсье Граншо, Венсана Граншо. А цену за его голову назначили только после того, как он пропал.

– А мы так и не узнали, когда же это произошло. Как долго Мелвил изображал старика, по-твоему?

– Не знаю.

– И кстати, помнится, ты говорила, что Мелвил не мог изображать остановившегося здесь мсье Граншо из-за линий на его ладони.

– На стене был определенно не его отпечаток. В этом я уверена.

Ричард, обернувшись, посмотрел на нее.

– Значит, мсье Граншо изображал кто-то другой? Как это все не с руки. – Он запнулся. – Прости за каламбур.

– Или здесь на самом деле останавливался мсье Граншо.

Ричард потряс головой, надеясь привести мысли в порядок.

– Все так запутано, – сказал он, признавая поражение.

– Ну, одно мы знаем точно. – Валери оказалась более стойкой и надеялась, что это заразно. – Тот, у кого рука, – сейчас в числе премиальных претендентов на куш.

Внезапно Ричард кинул на нее острый взгляд.

– Что ты сказала?

Валери, казалось, была озадачена.

– Я говорила про руку: у кого рука, у того и деньги.

– Нет! Ты сказала не так, ты сказала: «премиальный», «премиальный претендент». Боже, каким же я был дураком!

– Ты в порядке, Ричард?

– Ха! Премиальный! Ха! Ты наверняка решила, что я полный идиот.

– О чем ты говоришь?

Она начала терять терпение.

– Премиальный! Вот о чем я говорю, а точнее, preeme. – Он произнес это с нарочитым французским акцентом. – Preeme, или по-английски премия, награда!

– Да, и… – Уже не в первый раз Валери оказывалась сбитой с толку загадочным английским чувством юмора.

– Ты охотница за наградой! – Ты chasseur de primes! – Она кинула на него странный взгляд, затем чуть склонила голову набок, и внезапно вся его уверенность испарилась. – Это ведь правда? – спросил он с сомнением.

– Да.

Произнеся это, она скрестила руки на груди, словно говорила: «Ну и что?».

– Да я бы ни за что! – Он вдруг понял, что это самое типично английское из всего им когда-либо сказанного. – Вот ты меня сейчас огорошила. – А, нет, вот это стало самым типично английским из всего сказанного.

– Ричард.

– Нет, не перебивай меня. – Вредители! Ты говорила, что твой первый муж занимался вредителями! Крысы и кроты! Очень умно. – Он внезапно встревожился. – Он был наемным убийцей у мафии, да? – Дернув плечами, она поджала губы, что, по опыту Ричарда, у француженок означало «попалась». – А Текс? Мясник, ты сказала, но не из Тура?

– Он из Тура, – заявила она уверенно и добавила тише: – Из Тура в Техасе.

– В Техасе есть Тур?

– Да.

– Господи боже. Итак, Текс.

– Итак, Текс.

– Который отправился назад в Техас? Полагаю, в парке французского Тура у вас был брифинг на тему раздела территории? Кто получает, выразимся так, «товар»?

– Текс сказал, что должен улететь вчера вечером. А ты, похоже, ужасно доволен собой, Ричард. Это тебе не идет.

– А ты, похоже, не особо довольна тем, что тебя раскрыли.

Он втянул живот и торжествующе выпрямился.

– Я слегка удивлена.

– Что я обо всем догадался?

– Что тебе потребовалось столько времени.

– О. – Он слегка сдулся. – А Риззоли – коллеги, как я понимаю?

– Соперники, Ричард. Риззоли – соперники. И я никогда с ними раньше не встречалась.

– Из молодых да ранних?

– Методы у них не совсем этичные, должна признать.

– Так в мире наемных убийц своя этика? Честно?

– Конечно! – Она выглядела обиженной. – Он не беззаконен. – И чуть тише добавила: – Не совсем беззаконен.

Он улыбнулся ей, отчасти с теплотой, которую определенно испытывал, но также в поисках поддержки. Ведь сейчас он стоял в собственном саду, пытаясь наладить «взаимопонимание» с наемным убийцей. Никогда еще он не чувствовал себя настолько не в своей тарелке, к тому же в голове плыл какой-то туман. Он попытался взять себя в руки, словно пьяница, который пытается принять трезвый вид.

– Ну и как становятся охотниками за наградой? Охотницами за наградой? – Он очень не хотел никого оскорбить. – Охотницами за головами?

– Это в крови, – спокойно ответила она.

– Ясно. – Он кивнул. – Это подсказка.

– Ты разгадываешь анаграммы, Ричард?

– Нет, обычно нет.

– А о Французской революции тебе что-нибудь известно?

– Только то, что я…

– Только то, что ты видел в фильмах, да, я так и думала. Вспомни Шарлотту Корде.

– Шарлотту Корде? – Не имея другой точки опоры, Ричард решил обратиться к впечатляющей картотеке фильмов, хранившейся в его памяти. Фильмов про Французскую революцию было не так уж много: «Отверженные», «Повесть о двух городах», «Скарамуш», «Алый первоцвет».

– Гленда Джексон! – воскликнул он внезапно, очень довольный собой.

– Что?

– Гленда Джексон. В фильме 1967 года «Марат/Сад» Гленда Джексон играла Шарлотту Корде.

– И? – Она снова скрестила руки.

– Вот, собственно, и всё.

– Шарлотта Корде была известной фигурой во времена революции. Возможно, печально известной, зависит от точки зрения. Ее отправили на гильотину за убийство Жан-Поля Марата, бывшего виновником многих смертей во времена Террора. Он был злодеем.

– Значит, она была борцом за справедливость?

– Альфонс де Ламартин называл ее l’ange de l’assassinat, ангельской убийцей. Это в крови.

– Корде, д’Орсе[78]. Ясно, я понял. Однако это вовсе не обязательно; мой прапрадедушка был постижером.

– Кем?

– Постижером. Он изготавливал парики.

Она посмотрела на него так, словно он бредит.

– Ты о чем вообще?

– Сам не знаю, – сказал он с преувеличенной уверенностью. – Послушай, я не считаю, что ты убила Граншо. Будь это так, ты бы имела на руках все доказательства, стала на пару миллионов евро богаче и не торчала бы здесь, со мной и моими курами. И я в самом деле не знаю, в чем тут все дело, правда. Но я так не развлекался долгие годы. – Он выдохся и теперь казался каким-то потухшим. – А еще какой-то гад убил Аву Гарднер.

Она накрыла его руку своей, и его пронзило током.

– Ты правда давно так не веселился? Честно?

– Да, – сказал он просто, – в некотором роде, ты мой Кларенс. – Она недоуменно покачала головой. – Он был ангелом из фильма «Эта замечательная жизнь». Джеймс Стюарт, «Эта замечательная…». А, неважно.

– Может, мне почитать о нем? – Она достала из кармана телефон. – На ИБДФ что-нибудь найдется?

Он закатил глаза к потолку.

– Если вы полезете на ИБДФ в моем присутствии, мадам д’Орсе, вы действительно окажетесь убийцей…