Смерть и круассаны

Глава восемнадцатая

Мари, мурлыкая себе под нос, стирала пыль с охотничьих наград, стоящих в прихожей, на серванте – громадном, резном, темном, почти черном – предмете мебели, которому вполне нашлось бы место в каком-нибудь фильме ужасов. Он очень напоминал самого судью: этакий судья в образе мебели. Темный, пугающий, несущий груз былых заслуг. Она еще раз, абсолютно без надобности, стряхнула с него пыль. Ей было невдомек, для чего старому судье нужно, чтобы она приходила так часто; непохоже, чтобы он тут гостей принимал. На самом деле, насколько она знала, единственными его посетителями были она сама и Боннивал, который и сейчас здесь отирался, кланяясь и пресмыкаясь перед старым тираном.

Обычно человек в должности Боннивала отчитывался только перед мэром, но, поскольку мэр сохранял трезвость не более десяти минут в день, да и то, когда просыпался, что случалось ближе к полудню, ему трудно было добиться уважения. Он являлся марионеткой, посаженной в кресло судьей в результате фальшивых выборов, и именно судья управлял городом. Это знали и Боннивал, и Мари, и Бруно. Всем в Вошеле это было известно. Но в последнее время судья перестал шататься по «своему» городу и заперся в особняке, находясь целыми днями в кабинете, за полуприкрытыми жалюзи. Он сидел там, накрыв колени покрывалом, и поглядывал в щель между пластинами штор, словно кого-то ждал. Она могла узнать страх, когда видела его, и, несмотря на сумрак в кабинете, именно его она разглядела на лице некогда уверенного в себе, грозного судьи Граншо.

Стоило ли ей посочувствовать ему? Она и сочувствовала, самую капельку; пусть он и был ворчливым старикашкой с мерзким характером, но Мари чувствовала в нем какую-то уязвимость, незаметную другим.

– Мари! – рявкнул судья из кабинета. – Прекрати этот чертов шум, мы тут свои мысли не слышим!

Мари отлично знала, как справляться с помыкательством, поэтому сразу же перестала мурлыкать и принялась громко распевать «ла-ла-ла», словно распевалась перед гала-концертом. Подошла поближе к кабинету, чтобы сильнее позлить его, а затем снова принялась тихонько напевать себе под нос, чтобы лучше слышать.

– Чертова девчонка! – услышала она его слова. – Сразу видно, что она работала у моего брата, такая же нахалка, как и он.

– Возможно, был, – тихо вставил Боннивал, прощупывая почву.

– О чем это ты, парень, что за «был»?

– Я о том, что ваш брат может быть мертв.

Повисло молчание, и она попыталась заглянуть в щель между дверью и косяком, но судья сидел к ней спиной. Ей хотелось увидеть его лицо, чтобы понять, вызвала ли мысль о смерти брата боль или облегчение, а возможно, и вовсе счастье.

– С чего ты решил, что он мертв? – спросил судья тихо, но в голосе его не прозвучало ни намека на эмоции.

– Просто считаю, что мы должны учитывать и такую вероятность. – Боннивал казался увереннее, чем обычно. – Нельзя от нее просто отмахнуться. Вы знаете, что за голову вашего брата назначена цена?

Судья небрежно отмахнулся от слов Боннивала скрюченной артритом клешней.

– Конечно, знаю. Так ему и надо. Если якшаешься с убийцами, как это делал он, за это приходится платить, и всегда найдутся желающие подзаработать на тебе.

– Пять сотен тысяч евро.

И снова судья на мгновение замолчал, подъехав на своей коляске к окну.

– Полмиллиона евро? Откуда ты узнал?

– У меня есть приятель в министерстве. Навел справки.

– Молодец, Боннивал. – Старик словно ушел в себя, но тут же, взбодрившись, уколол: – Не думал, что ты хоть что-то собой представляешь. Друзья в министерстве, да?

Боннивал пропустил оскорбление мимо ушей.

– Это огромная сумма – пять сотен тысяч евро. Но им наверняка потребуются доказательства его смерти. Никто, и уж тем более мафия, не станет расставаться с деньгами без весомых доказательств.

Боннивал сел за стол.

– Кроме того, он не мертв! По крайней мере, пока. – Судья швырнул на стол несколько конвертов, вскрытых и имеющих весьма официальный вид. Боннивал собрал их. – Штрафы за превышение скорости, протоколы о нарушении общественного порядка, неоплаченные гостиничные счета и так далее. Последний штраф выписан прошедшими выходными. О, он не мертв, а живее всех живых.

– Откуда у вас это? – с удивлением спросил Боннивал.

– Я взломал его почтовый ящик. А ты как думал? Я вполне еще могу передвигаться при необходимости. И, прежде чем начнешь ворчать, Боннивал, да, знаю, что это незаконно.

Полицейский просматривал бумаги, покачивая головой.

– И еще кое-что: мне звонили из отеля, из chambre d’hote, или как там это называется, только вчера. Очевидно, я останавливался у них, сбежал, не оплатив счет, и забыл свои очки. Этот мерзавец жив и готов пакостить, Боннивал, помяни мое слово. Именно поэтому я хочу, чтобы его нашли.

Боннивал поднялся и положил конверты на стол.

– Где находится тот гостевой дом? – спросил он.

– В Сен-Совере. Он, похоже, частенько там бывает.

– Там множество гостевых домов.

– Ну, этот, похоже, отличается от прочих. Они также сказали, что я оставил там кое-что «личное», и спросили, не хотел бы я получить это назад.

– Личное? – удивился Боннивал.

– Не будь ребенком, парень. Порнографию. Ха! В моем возрасте! – Он задумался. – В его возрасте. В нашем.

– Возможно, мне стоит заглянуть и проверить?

– Ха! Одиноко стало, да? – уколол судья.

Мари показалось, что Боннивал покраснел.

– Я говорю о гостевом доме. Мне все равно нужно поехать в Сен-Совер. Там пропал человек, Шарль Полин. Старый пьяница куда-то запропастился, и мой коллега хотел, чтобы я взял несколько плакатов. У меня принтер опять сломался, а финансирования не хватает…

– Полин? Помню такого, совершенный недотепа. – Он снова замолчал и резко повернулся к полицейскому. – Просто найди его, Боннивал, ладно? Просто найди. Возможно, они куда-то скрылись вместе.

– Вы помните Полина?

– Я помню все свои дела. Знаю, что мой брат приглядывал за ним, даже звал его товарищем. Но он и без выпивки был не великим разумником, а уж с ней – и вовсе слабоумным. – Он улыбнулся собственной шутке. – Жалкое создание, как ни посмотри. Покатился по наклонной после того, как жена сделала операцию по уменьшению груди, можешь поверить? Запил по-черному и попытался напасть на доктора, который посоветовал ей, к кому обратиться.

– Припоминаю. Я часто видел его в доме вашего брата.

– Ищи моего братца, Боннивал, забудь о Полине, – рыкнул судья. – Найди его. – Он помолчал. – Тогда я, возможно, даже поделюсь с тобой наградой.

Боннивал застыл на месте, а Мари отошла от двери, снова заводя на ходу свое «ла-ла-ла».