Средневековые тюрко- и монголоязычные номады и их потомки на Руси, в Российской Империи, странах Запада и Казахстане

4.47. Черкасские

По всей видимости, Черкасские являются потомками хазарских правителей адыгов.

Черкасские ведут свой род от Инала из Черкасской земли (владетеля Кабарды,), который в древние времена был в Египте султаном и который якобы был свергнут подданными и бежал в Кабарду. А. Е. Чекалин утверждает, что легенда «была сформулирована в XVIII в., когда потребовалось поднять социальное значение рода, постепенно приходившего в упадок, и не подтверждается историческими фактами, поскольку единственный правитель с именем Ал-Ашраф Сайф Инал скончался в Каире в феврале 1461 г., не будучи никем свергнутым»{188, с. 12}.

Вместе с тем, у А. В. Гадло есть следующая информация: «У адыгских народов Северного Кавказа сохранилось генеалогическое предание, повествующее о предке наиболее крупных княжеских династий и аристократических родов. Их родоначальником предание называет „князя“ Инала, которому приписывается объединение адыгских племен, ряд внутренних административно-судебных реформ и удачные войны с опсами (осами-аланами) и абхазами. Предание говорит о том, что деятельность Инала не получила продолжения и все его начинания были утрачены при его сыновьях, против которых адыгами было поднято восстание. В русских родословных XVII в. Инал был известен под другим именем — Акабгу, которое может быть принято за тюрко-хазарский титул ак-ябгу, имевший широкое распространение во второй половине I тыс. Имя Инал также представляет социальный термин, распространенный как в тюркском, так и в Хазарском каганате. Эти обстоятельства наряду с рядом других реалий, сохраненных адыгским фольклором, дали нам основание высказать предположение о том, что в предании об Инале сохранилось воспоминание о периоде временной консолидации адыгов, которая совпала с деятельностью на территории юго-западного Предкавказья представителя Хазарского каганата»{46, с. 195}.

О. Б. Бубенок полагает, что титул ак-ябгу может означать «белый (западный) ябгу». Есть свидетельства, что носители титулов шад и джабгу известны на Восточном Кавказе в первой половине VII в., «т. е. тогда, когда земли хазар были еще составной частью Западного Тюркского каганата»{36, с.60}

По мнению А. П. Новосельцева, в начале VII в., т. е. во время вхождения Хазарии в состав Западнотюркского каганата, титулы шад и ябгу носили два крупнейших сановника Хазарии, родственники кагана. Подобная практика отмечена и у других кочевников{133, с. 139}.

По данным А. Бернштама, у орхоно-енисейских тюрков, ябгу и шады происходили из каганского рода, управляли определенными племенами, а в случае войны командовали соответственно левым и правым крылом{33, с. 111}.

О. Б. Бубенок считает, что с тюркоязычным хазарским населением, поселившимся среди адыгов, связаны кремационные захоронения типа Дюрсо, Борисово на Северо-Западном Кавказе, а с местным адыгским населением — ингумационные захоронения в каменных ящиках. Самоназванием хазар было касоги или кас- (согласно раннесредневековым источникам, один из вариантов первоначального названия хазар — коса{24, с. 114}), которое затем распространилось на подвластных им адыгов{36}. О.,Бубенок отмечает: «Касаясь вопроса о происхождении этнического названия кас-ог, можно отметить, что в состав данного этнонима входит термин кас-, что заставляет вспомнить этнические и социальные названия — хазар, казак, казах, тюркское происхождение которых уже было давно доказано, ибо они, по мнению многих исследователей, происходят от общетюркского кас (коса) — „кочевать“»{36, с. 42}.

По мнению М. Крайсветного «Этимон „хаса“ лежит и в основе этнонима „черкасы“, который приходит на смену „касогов“»{111}. Он же отмечает, что в черкесском языке есть слово «чер» (tcher) означающее «страна». Отсюда, термин «чер кас» может означать, «„житель страны Касы/Хасы“, т. е. страны с формой власти в виде народного собрания»{111}.

Но как отмечалось выше, кас- это тюркизм.

«В России сложилось четыре родственные ветви князей Черкасских, ведших происхождение от жившего в середине — второй половине XVI в. старшего князя Кабарды Темрюка и его родных братьев Камбулата, Желегота и Ельбузду»{188, с. 12}. «Место князей Черкасских среди русской аристократии определялось двумя факторами — действительно владетельным происхождением и тесно связанным с этим событием — женитьбой царя Ивана IV на княжне Марии Темрюковне. Подобные обстоятельства ставили семью в исключительное социальное и служебное положение. После женитьбы Ивана IV брат царицы князь М. Т. Черкасский, выдающийся военный деятель, занял особое место в структуре государева двора, он нигде не упоминался с боярским чином, но всегда написан перед остальными боярами. После смерти сестры не менее года он сохранял высокий статус в структуре служилого сословия, затем его постигла опала, причины которой неясны»{188, с. 13}.

Рассмотрим имена первых Черкасских в Москве.

Иван IV был женат на Гошаней (Кученей), дочери правнука Инала Темрюка Идарова, принявшей имя Мария. Вместе с Гошаней в Москву прибыл её брат Солтанкул (Салтман), в крещении Михаил.

Племянника Темрюка звали Борис Камбулатович.

Имя Гошаней (Гуэщэнэ, Гуашана) до сих распространено у кабардинцев и черкесов. Кученей — по-видимому, искажение кабардинского слова гуаше — княгиня.

Н. А. Баскаков отмечает, что слово «черкас», кроме названия народа в турецком языке означает «экономия, воздержание». Имя Инал в Словаре Махмуда Кашгарского означает «сын знатной женщины и простолюдина», а у кыргызов — «царь, хан». Имя Идар восходит к тюркскому ajdar «клок волос на макушке головы мальчика», а в казахском означает «дракон». Имя Камбулат восходит к тюркскому слову «сталь, булат». Имя Темрюк восходит к тюркскому «железная стрела»{31, с. 80–81}. В русских летописях имя Темрюк часто означало сына или потомка Тимура. Вместо имени Тимур часто использовали имя Темеря.

Примечательно, что мужские имена у кабардинских князей — тюркские, а женское — адыгское.

Однако у черкаских князей, посещающих Москву, наряду с тюркскими были и адыгские имена. Так, в 1552 г. в Москву прибыло первое кабардинское посольство во главе с князем Машуком, которое обратилось с просьбой о помощи в борьбе с крымскими татарами и турками{37}. У адыгских народов до сих пор распространено имя Машуко (Мэшыкъуэ), а у карачаевцев и балкарцев есть имя Машак (Машакъ){162}.

В 1557 г. в Москву прибыло новое посольство от кабардинских князей Темрюка Идарова и Тазрюта. Этому посольству удалось заключить военно-политический союз между Московским государством и Кабардой. Послы присягнули на верность России{37}.

У кабардинцев и черкесов есть имя Тазрат (Тэзрэт){162}.

В начале 1588 г. в Москву прибыл сын старшего кабардинского князя Казбулата Айдаровича — Куденек и сын Темрюка — Мамстрюк, которые от «всей Черкасской Кабардинской земли» просили «для их обороны от Турсково и Крымского на Терке город поставити»{94}.

У кабардинцев и черкесов есть имя Мамсрюко (Мамсрыкъуэ).

Различные источники сообщают о тюркоязычии черкасов.

Англичанин Джером Горсей пишет, что после женитьбы на княжне Марии Темрюковне Черкасской «Могущество царя усилилось не только в результате завоевания царств, называемых Казань и Астрахань, и пленения большинства их князей и наиболее храбрых их полководцев, но также вследствие упомянутого брака, принесшего ему власть и силу этих татар, более стойких воинов, чем они сами; этих татар он использовал также для подавления и усмирения тех его князей и бояр, кто, как он полагал, был недоволен и бунтовал против него из-за его жестокостей, кровопролития, беспрестанных грабежей и казней знати»{70}.

Не считает черкесами (адыгами) Черкасских Е. П. Карнович, который отмечает: «некоторые татарско-княжеские роды достигли богатства и значимости. К числу таких родов принадлежат: князья Урусовы, князья Черкасские и князья Юсуповы. Представители этих родов причислены были при императоре Павле к русско-княжеским родам, а представители двух первых, т. е. Урусовы и Черкасские, еще в XVII веке стояли на высших ступенях московского боярства. несмотря на то, что члены этих родов только недавно приняли православную веру. Из них Урусовы были потомками Эдигея, князя ногайского, одного из вождей Тамерлана, а князья Черкасские считались потомками египетского султана Инала и были владетелями Кабарды»{99, с. 179}.

Адам Олеарий различает черкасов Zygos и черкасов Scythae, Sarmate Caspiani: «…мы обещали поговорить несколько подробнее об этих Черкасах, на обратном пути; ибо, сколько мне известно, никто еще, ни из древних, ни из новых писателей не писал о них ничего особенного. Хотя Скалигер и упоминает о Черкасах: Exerc. 33, 167 и 303, 3, но в очень немногих словах и вместе с Страбоном (lib. 2, р. 339) он называет их Zygos. Писатели эти помещают их за Кавказом, у Понта и Азовского моря (Pontum und Paludum Maeotim), и, следовательно, на границе Азии и Европы. Те же, которых мы видели, суть Скифы, или Сарматы Каспийские (Scythae, Sarmate Caspiani), и они населяют часть Албании, граничащую с востока и запада Каспийским морем и Кавказом, а с юга и севера рекою Быстрой и великою Татарскою, или Астраханскою, степью. Главный город у них был Терки. Но Великий Московский Царь войною сделал народцы эти своими подданными, заселил укрепленные места Русскими, и позволил также и Черкасам жить там с Русскими в местечках и селениях, и даже под управлением Князей и владельцев, которые стали обязанными клятвою подручниками Великого Князя, получающими от него ленные владения (Lehn). Что касается до судебных дел, то, в важных случаях, владельцы эти производясь их уже с участием Русских Воевод. Они платят дань Великому Князю, но не более того, что требуется на содержание там нижних воинских чинов»{2}.

О внешнем виде и языке черкасов Scythae, Sarmate Caspiani он пишет: «Мужчины у этих Черкасов большею частию крепкого телосложения, цветом темно-желтые, с широковатым лицом, хоть и не столь широким, как у Крымских и Нагайских Татар; волосы у них черные, как уголь длинные, и ото лба, вдоль черепа и до затылка простригают довольно гладкую полосу, толщиною с большой палец, наверху, на маковке (как это мы видели у Мусала), небольшую, мелко заплетенную, косичку, которая и висит у них назади, спускаясь вниз. Скалигер приписывает им худую славу, говоря, что они „omnium mortalium pessima fide et excellent immanitate“, что мы по справедливости могли бы скорее сказать о соседях их, Дагестанцах. Теперь же Черкасы несколько мирнее и общительнее, может быть, потому, что живут между Русскими Христианами и ежедневно обращаются с ними. Язык у них общий с другими Татарами, но почти все они могут говорить и по-русски. Одежда мужчин похожа на Дагестанскую, кроме того, что шапки их кверху шире и почти такие же, как у Езуитов. Бурка их висит на ремне, или ленте, на плечах, не сходясь полами, и они повертывают ее на себе против ветра и дождя, так что таким образом они защищают ею свое туловище от всяких бурь и непогод»{2}.

Черкасский Алексей Михайлович{196}

Черкасский Алексей Михайлович (1680–1743) — князь, русский государственный деятель. В 1719–1724 гг. сибирский губернатор. При императрице Анне Иоанновне один из трёх кабинет-министров. С 1740 г. — канцлер Российской империи{10}.