Зловещий миттельшпиль

— Это не из вашего мира, — объяснил я.

— А, тогда ясно, — хмыкнул рыжий. — Так что за друг?

— Звать его Ильёй, — ответил я. — В военной форме, а ещё у него есть маска, почти как у меня.

Американцы переглянулись.

— Нет, не видели такого, — сказал Клайд. — Ты бы стареньких поспрашивал или «идейных».

— «Идейных»? — спросил я недоуменно.

— Эти подальше от реки сидят, — ответил на это Клайд. — Не хотят на ту сторону. Они тут давно...

— Как их найти? — спросил я.

— Те, кто останется, когда Харон приедет, — сообщил мне американец. — Вот с ними и говори о своём друге. Но, думаю, он уже на той стороне, так что...

— А девушку в странной одежде? — решил я осведомиться о Ани.

— Тут полно таких, — грустно усмехнулся рыжеволосый. — Вон та, например.

Он указал на девушку в ярко-красном зимнем комбинезоне и меховой шапке. Судя по остаткам экипировки, она погибла где-то в ледяных горах. Для них она, может, выглядит странно, но одежда у неё в пределах норм XXI века.

— Правда, что вы коммунисты? — спросил я у Клайда.

— Правда, — ответил тот. — Тебе русский сказал? Ругал нас, небось?

— Да не особо, — покачал я головой. — Как так вообще получилось, что в Америке коммунисты к власти пришли?

— Революция 1910 года... — с гордой улыбкой сообщил Клайд. — Свергли промышленников, казнили их президента-марионетку, заводы рабочим, землю крестьянам, а затем начали строить социализм, в точности по заветам товарища Архипова...

— Какого товарища Архипова? — спросил я.

— Величайшего идеолога марксизма-архипизма! — возмутился рыжеволосый.

— Впервые слышу, — признался я.

— Это потому, что ты неуч, — припечатал рыжеволосый. — Это знать надо!

— В моём мире коммунистическая революция случилась в России... — посчитал нужным сообщить я им.

Американцы переглянулись, а затем одновременно заржали, как кони.

— Чего смешного я сказал? — не понял я.

— В России?! Ха-ха! — утирая слезу, спросил Клайд. — А чего сразу не в Китае?! Ха-ха-ха!

— Ну, вообще-то... — начал я.

— В Российской империи, цитадели империализма, революция невозможна, — посерьёзнел вдруг Клайд. — Там самый реакционный режим, злостно эксплуатирующий рабочих и крестьян, а также раскинувший свои болезнетворные щупальца на Европу и Африку. И Китайская империя не лучше.

— У вас там всё настолько вверх ногами? — задумчиво спросил я.

— Наши братья в Китайской империи чуть не свергли слабосильного Сюнь-ди, но русские ввели войска... — с видимым сожалением произнёс Клайд. — Интервенты одолели революционную армию, а затем Охранка за четыре года физически уничтожила всех коммунистов и им сочувствующих. Эх, Сунь Ятсену чуть-чуть не хватило до победы... Так бы мы были не одни...

— Когда Харон прибудет? — спросил я.

— А мы откуда знаем? — усмехнулся Клайд. — Лично я умираю впервые.

Значит, остаётся только ждать.

Достаю из подсумка пенал с сигарами, приготавливаю и подкуриваю одну из них, сажусь на камень у берега и задумчиво закуриваю.

М-да... Параллельные миры — это безумие. Революция в США, которые не США, Российская империя, берущая штурмом Вашингтон — я ещё думал, что это у нас весь мир сошёл с ума...

Издалека, из каменных равнин, приходят новые люди. Они не рассматривают остальных, лишь бросают на меня неопределённые взгляды, после чего рассаживаются или разваливаются на камнях. Никто не разговаривает, всем всё равно — они здесь, чтобы дождаться рейса через Стикс.

Наконец, в бурных водах появилась здоровенная лодка с костлявым лодырем, одетым в просторный плащ с капюшоном. Он орудовал длинным шестом, с помощью которого толкал лодку — это действо было явно против законов физики, ведь течение было слишком сильным, чтобы удержать лодку на курсе с помощью какой-то палки.

Мертвецы синхронно встали с насиженных мест и без особой спешки устремились к столбу, к которому Харон пришвартовал свою лодку.

Я оглядел берег и увидел где-то два десятка мертвецов, которые не стали вставать. Можно и с ними пообщаться, но какой в этом смысл? Мне всё равно надо на тот берег, а там я уже всё проясню.

Надеваю маску и иду за остальными мертвецами.

Они вытаскивали из-под языков золотые монеты и передавали Харону плату за проезд. Я был в конце очереди, поэтому присутствовал небольшой риск не попасть на этот рейс. Нет, места хватит.

Покойные забирались в лодку и усаживались на свободные места. Пожилые, молодые, гражданские, военные...

Наконец, пришла моя очередь. Я вытащил из подсумка золотую монету и протянул Харону.

Из-под тьмы капюшона на меня смотрело два мертвецки внимательных голубовато-серых глаза.

— Что, нельзя? — спросил я.

— Ты уверен, что тебе туда надо? — спросил Харон скрипучим голосом.

— Уверен, — ответил я.

— Полезай, — после недолгой паузы, велел он.

Забираюсь на лодку и сажусь по соседству с Алексеем.

Американцы держались от него подальше, примерно на два места. Мёртвые не обращали на меня никакого внимания, пристально глядя в спину Харона.

Сам лодырь ждал, пока дойдут ещё четверо мертвецов, идущих по каменной пустоши.

Это были какие-то негры, одетые в стиле «милитари». На двоих разгрузка, а один в красном берете. Видимо, в Африке тоже продолжается активное смертоубийство.

Когда последние пассажиры заняли свои места, Харон отшвартовался и направил лодку на другой берег.

Путешествие было на удивление спокойным, будто на автобусе по межгороду решил скататься. Надо просто делать вид, будто никаких попутчиков нет, расслабиться и есть то, что набрал с собой в дорогу. Я вытащил из подсумка шоколадку и начал её есть. Справа от меня сидела какая-то девочка лет десяти — предложил ей угоститься, но она отрицательно покачала головой.

Как только Харон пришвартовал лодку к столбу на противоположном берегу, мертвецы начали высадку, после чего цепочкой пошли вдоль берега. Я решил последовать их примеру.

Правый берег мало отличался от левого, те же камни, та же атмосфера уныния, но зато из-за мрака Эреба, разделяющего царство мертвецов на внешнюю и внутреннюю территории, были слышны некие шумы. То ли сражение идёт, то ли в футбол играют...

Мертвецы во главе цепочки спокойно проходили мимо спящего на небольшом валуне Цербера, а я начал нервно потеть и закопошился в рюкзаке.

Псина почуяла неладное, шерсть на её загривке начала подниматься, а я, наконец-то, вытащил Bluetooth-колонку.

— Давай же... — запускаю я колонку.

Выхожу из цепочки мертвецов и поднимаю колонку над головой.

♫ We had broken up for good just an hour before ♫

♫ Ah ah ah ah ah ah ah ah. ♫

♫ And now I’m staring at the bodies as they’re dancing ’cross the floor. ♫

♫ Ah ah ah ah ah ah ah ah. ♫

♫ And then the band slowed the tempo, and the music gets you down. ♫

♫ Ah ah ah ah ah ah ah ah... ♫

Это Greg Kihn Band — «The Breakup Song» — лучшее, что у меня есть для Цербера. Если не сработает, то у меня есть План Б, а если и он не сработает, то есть ещё План В, но не хотелось бы прибегать к нему.

Уши Цербера, крайне мускулистого трёхглавого пса чёрного окраса, затрепетали, левая голова его приоткрыла правый глаз и посмотрела на меня сонно. Я стоял с Bluetooth-колонкой над головой и нервничал.

Мертвецы, шедшие к вратам царства Аида, остановились и повернулись направо, наверное, чтобы посмотреть как меня будет жрать Цербер.

Но голова закрыла глаз и опустила свою голову на здоровенную лапу.

Значит, музыка сработала...

♫ They don’t write ’em like that anymore! ♫

♫ They just don’t write ’em like that anymore! ♫[6]

Начинаю, всё так же держа колонку над головой, медленно двигаться к вратам.

Когда до Цербера осталось метров пять, опускаю колонку на землю и ставлю песню на повтор. Если она сработала с первого попадания, то нефиг рисковать и ставить что-то ещё. Хорошую песню можно прослушать и второй раз, и третий, и четвёртый — до тех пор, пока не сядет батарейка.

Медленно пройдя метров пятнадцать, я ускорился и побежал к вратам. Мертвецы, не дождавшиеся бесплатного шоу с разрыванием человека на части, продолжили свой путь и даже не стали возмущаться, что я без очереди.

Пробегаю через врата и оказываюсь непосредственно перед зданием суда.

Это такой павильон из чёрного камня, с высокими наружными колоннами, крышей с чёрной кровлей, а также мраморной статуей какого-то бородатого мужика в мантии с распахнутой грудью. Возможно, это Аид, а может кто-то ещё.

Под статуей три трона, которые занимают бородатые дяди: все трое в древнегреческих аболлах[7] с хламидами[8], в руках их были посохи, а на ногах некая пробковая обувь. Честно сказать, я знал, по роду деятельности, как называются у греков элементы и виды одежды, но обувь всегда упускал — вроде как бутафоры никак эти кожаные оплётки не называют, а вот одежду в древнегреческой классике надо знать, ведь в некоторых трагедиях тексты требуют озвучивать реплики о всяких хитонах, аболлах и гиматиях...

— Живой, — констатировал средний судья. — Сними свою маску и назовись, незваный.

— Дмитрий, сын Ибрагима, — сообщил я ему и снял маску.

— Меня зовут Эаком, — представился судья мёртвых. — Зачем ты нарушаешь покой царства мёртвых?

— Здесь есть два человека, которых я должен вернуть в мир живых, — честно назвал я цель визита. — А ещё о двоих людях я хочу просто справиться.

Вопрос о родителях я всегда держал в голове, потому что очень хочется узнать, что же с ними стало, а ещё, если получится, надо с ними поговорить. Попрощаться, хотя бы...

— Я вижу скорбь в твоих глазах, — поделился левый судья. — Эти люди умерли в мире живых?

— Да, — ответил я.

— Тогда назад вернуться они не смогут, — произнёс Левый. — Таково слово моё — царя Миноса.

— Подтверждаю, — кивнул Правый. — Таково слово моё — Радаманта.

— Нет возможности вернуть их, — включился Средний, который Эак. — Таково и моё слово.

— Вы здесь не решаете ни хрена, — криво усмехнулся я. — Сидите, делаете вид, что на что-то влияете, но все мы знаем, за кем последнее слово.

— Возвращайся обратно к живым, Деметрий, — велел мне Эак. — Не вздумай идти дальше!

— Останови меня, — ответил я на это и продолжил путь.

— Ты не ведаешь даже, что тебя ждёт! — выкрикнул Минос.

— Да-да, слышал уже что-то подобное и не раз... — бросил я через плечо.

Пропускаю фиктивных судей, которых Аид назначил сугубо для прикола, надеваю маску и иду вглубь владений царя подземного мира. Нужно с ним встретиться, справиться о доставке даров от меня и вообще, выведать диспозицию.

Обхожу суд и...

— Вот этого разум воспалённый мой не предвосхитил... — констатировал я и бросился к ближайшему валуну.