Друг № 3

Панси ахнула и сузила глаза.

— Придешь в себя, можешь прийти и извиниться, — прошипела она сквозь зубы, повернулась на каблуках, с размаху бросила в камин горсть порошка и исчезла прежде, чем он успел что-то сказать.

— Похоже, ты ее действительно задел, — после паузы заметил Блейз.

Драко все еще не отошел.

— А как насчет тебя? Собираешься наговорить мне еще гадостей, прежде чем поймешь, что не прав?

— Нет. Я считаю, что это в любом случае ненадолго.

— А если нет? — с вызовом спросил Драко.

Блейз сурово посмотрел на него, и с минуту они не сводили друг с друга глаз. Наконец, лицо Блейза немного смягчилось, и он отвел взгляд.

— Нет, так нет.

Драко кивнул.

— На сегодня всё?

— Как ни жаль, но да. Как-то вяло все прошло. Пока, Малфой.

Он двинулся к камину, но на полпути остановился и, не оборачиваясь, произнес:

— Раз уж ты так разошелся, это должно быть для тебя важно. Не понимаю, с чего, но раз так, постарайся ничего не испортить. Если справишься, посмотрим. А пока будем вести себя так, словно этого разговора не было.

Драко кивнул затылку Блейза и тот ступил в камин. Он не знал, что будет с ним и Панси, но извиняться не собирался. Она сама должна решить, стоит ли им дружить дальше, учитывая намерения Драко. Он не передумает.

После ухода друзей Драко устроился в гостиной и принялся смотреть в огонь. Делать было нечего и идти некуда. Из Манора ему лучше было не выходить, потому что на него тут же накинулись бы репортеры. Хуже всего, что теперь придется отвечать за сделанное. Отец в тюрьме. На самом деле в тюрьме. На самом деле навсегда.

Он подумал о матери, но та вроде бы неплохо справлялась сама. Не теряя ни минуты, она избавилась от всего, что принадлежало отцу, и Драко прикинул, как давно она тайно ненавидела мужа. Скорее всего, либо с тех пор, когда Драко получил Темную Метку, либо когда Повелитель поселился у них в доме. Кто бы мог подумать, что преданное служение откровенному Злу так дурно влияет на брак!

Он подумал о деньгах, но и тут волноваться было не о чем. Вероятно, им стоит продать особняк в Монако, что только увеличит изрядную сумму наличных, и так имевшуюся в их распоряжении. В «Вороне» ему продолжали вручать чеки, и, если уж дойдет до крайности, он всегда может их обналичить. Пока он складывал их в стол. Это казалось ему самым естественным: из-за таких крохотных сумм не имело смысла тащиться в «Гринготтс». Ладно, еще и потому, что понимал — для Мэгги суммы вовсе не были крохотными. Драко хорошо знал, что такое чувство вины, и ему не требовалась дополнительная доза. Может, он сумеет накопить на починку шатающихся столиков или еще на что-нибудь? В общем, с деньгами проблемы не было.

Так что он чувствовал? Об этом ему и стоило подумать, потому что это и был главный вопрос. Со всем остальным был полный порядок. Последние несколько лет его отношения с отцом сводились к тому, что он просил денег и получал их. Отцу хотелось, чтобы сын женился на Астории Гринграсс, и когда их отношения разладились, он выразил неудовольствие, но нельзя сказать, чтобы они разговаривали. В основном потому, что Драко старательно избегал встреч, и старательно избегал думать, почему он так поступает. Словно засовывал чеки в стол: поступать иначе было бы странно и неправильно. Когда отец продал его самому мерзкому существу на свете, ничего приятного в этом не было, но и предательством это назвать было нельзя. В отличие от матери, Драко успел понять, что в той игре он козырем не является.

Он понимал, что бессмысленно сравнивать себя с настоящими героями, но в годы перед Второй войной у него было чувство, что его заперли в роскошном чулане под лестницей. Только когда люди читали в «Пророке» о красочно расписанных страданиях Поттера, они причитали: «Ах, бедняжка Гарри! Тебя запирали в чулане, и никого не интересовало, что ты чувствуешь. Кстати, распишись у меня на левой груди!»

Ни никто не предлагал Драко расписаться на любой части тела. Бедняжка Поттер: его гнусные приемные родители не покупали ему мороженое! Ах, какое горе! Отец Драко убил мороженщика.

Но сейчас все изменилось. Появились люди, к которым Драко мог обратиться за сочувствием в два часа ночи, и они даже не разозлились бы, что их разбудили. Появились люди, которые не считали его случай безнадежным.

Интересно, правильно ли, что он чувствует облегчение? После войны ему долго казалось, что все вокруг притворяются. Словно он живет в странном сне, где все делают вид, что последних десяти лет не было. Повелитель Тьмы? Какой Повелитель Тьмы? Что, какой-то змеиного вида парень пытался захватить власть над миром? Не помню. И в любом случае, я все оставил в прошлом. А ты почему не можешь?

Наконец он смог. Именно это он и сделал. Что касается его отношений с Гермионой, это было совсем другое дело. Приятно было начать что-то новое.

Он заметил, что мать в гостиной, только когда диван просел под ее весом.

— До конца недели нам разрешат его навестить. Странно, что его больше нет, — сказала она.

Он кивнул, и они некоторое время молча смотрели в огонь. Наконец, она произнесла так тихо, что он едва разобрал:

— Я — плохая жена, раз мне его не жалко?

Ответить на это было нечего, и он понимал, что она это знает. Он использовал свои вновь приобретенные навыки, чтобы вычислить, что сейчас как раз самый подходящий момент, чтобы ее обнять, и прижал ее к себе. Помолчав, он сказал.

— Матушка, я должен вам кое в чем признаться. — Он сделал паузу. Удар все равно никак не смягчить. — Министерство обнаружило свидетельства против отца благодаря мне.

— Я так и думала, — тихо и спокойно ответила она.

— Ты очень злишься?

— Что именно ты сделал?

Может, сразу во всем сознаться? Чем быстрее, тем лучше.

— Я передал записи Повелителя Гермионе Грейнджер, и она применила их, чтобы шантажом вынудить главу Департамента охраны правопорядка использовать сведения, которые у него и так имелись. Теперь, когда с этим покончено, мы собираемся отправить в отставку половину министерских чиновников. — Он остановился и поглядел на ее лицо, выражавшее крайнее недоумение. — И, возможно, мы будем встречаться, — добавил он скороговоркой.

Наступила длительная тишина. Сначала они не сводили друг с друга глаз, потом Драко обвел взглядом гостиную, а потом они снова принялись смотреть друг на друга. Самое время было выкрикнуть «Шутка!», и чтобы Люциус выпрыгнул из-за кресла, только Драко не шутил.

— Сегодня самый странный день в моей жизни, — через несколько минут сказала она.

— Ты сильно разозлилась? — спросил он.

— Нет, но, думаю, мне лучше прилечь.

Она встала и попятилась назад, не сводя с него взгляда. Ее трудно было винить. Он бы тоже напрягся, если бы кто-то подменил сына точной копией, которая во всем поступает наоборот. Она повернулась и медленно вышла из гостиной.

Драко давненько не приходилось предаваться унынию, так что этим он и собирался заняться. Но прежде чем он принялся за любимое дело, огонь переменил цвет, и в нем появилась голова Гермионы. Он замер.

У Гермионы был расстроенный вид.

— Привет, Малфой, — сказала она.

— Привет, Грейнджер, — ответил он, приходя в себя.

Она сжала губы и сморщилась, и ему показалось, что она забыла, что хотела сказать.

— Ты как?

— Опять за меня беспокоишься?

— Да, — заявила она.

— Я в порядке. Все закончилось, — вяло ответил он и отвел глаза.

— Не совсем, — указала она. — Если ты все еще собираешься со мной к Шеклболту.

— Собираюсь, но это всё старые дела.

Вид у нее стал недоуменный, так что ему пришлось пояснить.

— Я чувствую себя как вы в конце войны.

Она кивнула.

— Ясно. Ощущение, что все наконец закончилось?

Он пожал плечами.

— Твоя мать вернулась в Манор.

— Да.

— Как она?

— Прошлой ночью испепелила все, к чему прикасался отец.

— Уверена, что это неплохой знак.

Он снова пожал плечами.

— Ну…

Она явно не знала, что еще сказать, вероятно, потому, что Драко нельзя было назвать разговорчивым, но ему не хотелось, чтобы она уходила.

— Не хочу здесь оставаться, — заявил он. — А на работу мне только завтра.

— Хочешь куда-нибудь пойти? — спросила она, просветлев, поскольку поняла, на что он намекает.

— Мне нельзя, меня сразу поймают репортеры.

Так что прогулка исключалась. Может, она останется у камина, и они вместе предадутся тоске.

Она на мгновение задумалась.

— Ну, если хочешь, то есть, я имею в виду… Можешь заглянуть сюда, — протараторила она.

— В смысле, к тебе?

— Если хочешь.

Он не собирался напрашиваться, но идея, следовало признать, была хороша. И открывала новые возможности.

— Может, посмотрим фильм? — спросил он.

Она улыбнулась и кивнула.

— Можем. Посмотрим любой, какой захочешь.

— Ладно, — согласился он.

Она отодвинулась от камина, чтобы он мог пройти внутрь, и он оказался в ее квартире. Та была маленькой, но не такой маленькой, как он ожидал. Был неловкий момент, когда она смотрела на него, а он смотрел по сторонам, но тут появился самый уродливый кот, какого ему доводилось видеть. Кот мявкнул. Драко наклонился и погладил его по голове, и тот замурлыкал. Точнее, затрещал, как гремучая змея.

— Почему все так не любят твоего кота? Наверно, судят по внешности?

— Живоглот вовсе не такой уж страшный, — бросилась она на защиту. — Его не любят, потому что он шипит и кусается.

— Меня он кусать не стал.

— Да, действительно странно.

— Животные чувствуют, как к ним относятся, — пояснил он. Его не удивило, что он понравился коту. Он направлял в его сторону лучи симпатии: «Славный котик! Я тоже терпеть не могу Уизли. Бедный котик, тебе пришлось с ним жить!»

— Наверно, так и есть, — сказала она, и он отступил назад. — Фильмы вон на той полке.

Он прошел следом за ней к большому книжному шкафу, битком набитому тонкими, блестящими коробками и бумажными коробками потолще.

— На самом деле я не знаю, что искать, — признался он, подавленный их количеством.

— Может, что-то смешное?

Драко пожал плечами. Гермиона порылась в шкафу, вытащила одну из тонких коробок и вручила ему. На обложке были изображены два нелепых, плохо одетых маггла и написано «Энни Холл» [1].

— Это об этих двоих? — спросил он, стараясь скрыть отвращение.

— Ну да. Это Вуди Аллен и Дайана Китон. Вуди Аллен снял фильм.

— Это их настоящие имена? Ты с ними знакома?

Она рассмеялась:

— Нет, но в маггловском мире они — знаменитости. Большинство их сразу бы узнали.

— А это не портит впечатление, если заранее знаешь, чем эти магглы занимаются на самом деле?

— Нет, не портит. Хорошие маггловские актеры способны заставить забыть, что это — только игра. Даже если ты знаешь, кто они такие на самом деле.

— И о чем это?

— О том, как двое встретились и полюбили друг друга, и захотели быть вместе, но оказалось, что они слишком разные.

— Печальная история.

— Да нет, смешная.

— А почему они оказались разными?

— Предполагается, что Энни Холл — свободная и раскованная, но безалаберная, а Элви — ну, ее друг, — такой нервный и напряженный, что ему просто некогда думать ни о ком, кроме себя.