Драматургия Югославии

И в а н. Я думаю, доктор, теперь вам все ясно.

Б а р и ц а. Ничего нет ясного! Я женщина честная. Правда, я бываю иногда в Триесте, ведь все знают — там могила моего сына, а все остальное — сплетни, которые разносят некоторые особы в нашем доме… Да и у вас в домовом совете, товарищ председатель, все болтают да сплетничают. А я под следствием не состою, обо мне в газетах не пишут, моя дочь по Триесту, с американскими матросами не разгуливает… и в квартиру подозрительных девиц я не впускаю.

В р а ч. Стало быть, товарищ Финк, особу, изображенную на фотографии, вы не знаете? И вы, товарищ? Спасибо, необходимо подтвердить ваше заявление.

Б а р т о л. Я никогда ее не видел. И моя жена — тоже. А к товарищу председателю я обращаюсь с требованием: защитите меня от этой брехливой бабы, ибо вам придется не по вкусу, когда я сам возьмусь защищать себя. Если она сию же минуту не покинет мою квартиру, она спустится с седьмого этажа без парашюта, это я вам гарантирую.

П р е д с е д а т е л ь д о м о в о г о с о в е т а. Вот видите, товарищ, к чему приводит, как говорится, ваша антисоциальная болтовня.

Б а р т о л. Меня не касается, ездит она в Триест к своему живому или мертвому, сыну, я только требую, чтобы она немедленно оставила мою квартиру.

Б а р и ц а. Антихрист пьяный! Мой сын жив? Милиция! Где, где милиция?! Я требую составить протокол! Пусть он это повторит, и пусть запишут в протокол, а я тоже скажу, что надо! В протокол!

М а г д а. Ну, это уже скандал. Я ухожу, Иван, а ты как хочешь. (Уходит.)

И в а н. Разумеется, скандал. Доктор, товарищ председатель, вам все ясно. Привет, отец! (Уходит.)

П р е д с е д а т е л ь д о м о в о г о с о в е т а. Конечно, конечно, ясно. Ясно! Ничего не ясно. Черт побери, нет чтобы подождать, так сказать, еще два месяца, надо же именно в воскресенье, во время матча. Знаете, товарищ доктор, так мне и надо, нечего было слушаться жены, я ей говорил: не хочу, не хочу, хватит с меня советов, самоуправления да еще собраний на заводе. Но у нее, так сказать, социально-передовое, высокоразвитое чувство самолюбия, а тут домовый совет, важный выборный пост. Да еще надо сделать ремонт ванной, тут власть в смысле сохранения и сбережения национального достояния в соответствии с направлением и директивами развития самоуправленческого сознания, начиная с низов и до самых высших демократических форумов. А что получилось — протокол! Ну, если уж ты так хочешь, пусть будет по-твоему, ты будешь петь для протокола! Петь!

В р а ч (собирает свои записи). Что касается меня, то я отметил все необходимое. Я записал, что вызов имел целью намеренно ввести нас в заблуждение. Я не считаю нужным особенно подчеркивать: виновные понесут ответственность. И как нарочно — в воскресенье: пьянки, разбитые головы, свадьбы, вспоротые животы, перерезанные глотки, а здесь — безответственные шуточки! Безобразие! За них придется отвечать! До свидания! (Уходит.)

П р е д с е д а т е л ь д о м о в о г о с о в е т а. Ну вот, слышали! Безобразие! И до свидания! И исчез! Ему-то деньги платят, а что я получаю за мою общественно полезную деятельность? Там внизу, у меня в квартире, милиционер пьет мою сливовицу я смотрит матч, а здесь — протокол! Не дадите ли вы мне, товарищ Финк, лист бумаги, и мы сразу напишем протокол. Черт знает что этот доктор там написал, нам надо противопоставить его бумаге свою бумагу…

Б а р и ц а. Слышать не хочу о вашем протоколе! И не заикайтесь даже. Я желаю видеть официальное лицо, желаю сделать заявление, представителям народной власти, а не вам. И не в этой берлоге. Мой сын жив?! Мы еще посмотрим, кто жив, а кто мертв!

П р е д с е д а т е л ь д о м о в о г о с о в е т а. Ладно! Ладно! Хотите скандала? Пожалуйста! Следуйте в мою квартиру: не зря у нас в доме милиция! И все на мою голову! Пожалуйста, товарищ Краль, пожалуйста, пройдите!

Б а р и ц а (показывает на Финка). Пусть он тоже идет. Без него я рта не открою, ни слова не скажу! Он дешево не отделается, нет!

П р е д с е д а т е л ь д о м о в о г о с о в е т а. Разумеется, и он пойдет с нами! А теперь — марш вперед, вы что, не понимаете, когда с вами говорят культурно?! Проходите!

Б а р и ц а К р а л ь мерит взглядом супругов Финк и Председателя домового совета, ищет последнее, разумеется, не слишком любезное слово, но, не найдя его, выходит.

К сожалению, и вам, товарищ Финк, придется спуститься! Проклятая баба, стерва, мещанка (Вере), простите, товарищ. Финк, за выражение, до чего довела — протокол в моей квартире!

Б а р т о л. Хорошо, я приду, но сначала уложу жену в постель. Я сразу же иду за вами.

П р е д с е д а т е л ь д о м о в о г о с о в е т а. Вот бы мне сейчас лечь в постель и забыть об этой проклятой бабище! Я до нее еще доберусь, как говорится. Она заплатит и за «Скорую помощь», и за доктора, и за бензин, и за санитаров. Касса домового совета пуста, лифт, который так и не удалось починить, съел все до последнего динара. За все заплатит старуха! А вы, пожалуйста, поскорее. (Выходит.)

Тишина.

В е р а (шепчет). Ты ее узнал?..

Б а р т о л. А ты? Вера, что делать?

В е р а. Нашу Марию преследуют, Бартол, неужели ты допустишь, чтобы ее у нас опять отняли? Ты сказал, что знаешь, где она.

Б а р т о л (холодно, решительно). Да, знаю. Останься здесь, Вера-Верочка. Я пойду за ней! Ты нас подожди.

В е р а (тихо). Я подожду, подожду…

Б а р т о л быстро выходит.

Свет сосредотачивается на Вере, которая шепчет: «Подожду, подожду…» Комната погружается в темноту. Прежде чем ее поглотит мрак, сильный прожектор освещает правую кулису, где стоит А д а м. Он оборачивается к публике и начинает свой монолог. Издалека слышна танцевальная музыка в современном ритме, которым начинается пьеса. В качестве звукового, не очень подчеркнутого фона эта какофония будет сопровождать всю интермедию, с тем чтобы прорваться оглушительным грохотом в начале второй картины, когда становится ясно, что это играет патефон на террасе в саду Петра Марича. Пока Адам обращается к публике, в темноте происходит смена декораций для интермедии.

А д а м. Признаюсь, я это все задумал несколько иначе. Проще. Тише. Я, разумеется, забыл о соседях. Не принял во внимание тот факт, что человек никогда не остается один, что и благо и отчаяние одиночества — части жизни. А что такое жизнь, мы все, конечно, знаем! И даже воображение не принадлежит нам целиком — всегда что-то становится у него на пути. Что-то или кто-то. Вы, конечно, догадываетесь, нити этой игры, в которую я так нелепо впутался, выпали у меня из рук, и я уже не осмеливаюсь спрашивать себя, или кого-нибудь другого: что делать? Вопреки своему желанию я превратился из наблюдателя в жертву собственной выдумки. Действие развивается по своим законам, и мне остается лишь подчиниться им. Я знаю, чего вы от меня ожидаете, и постараюсь не разочаровать вас. Хорошо, что Ева на концерте, она, наверное, не простила бы мне порыва, но, скажите, мог ли я допустить, чтобы Бартол попал к Петру раньше меня? Ни в коем случае! Итак, я побежал к Петру…