Тени прошлого

— Не правда ли, есть определённая романтика в том, как медленно умирает природа? Как медленно и очень постепенно летний воздух становится холоднее, небо прозрачнее, а ветер сильнее? И ты прекрасно знаешь, что в конце концов всё умрёт, будет погребено под белым саваном снега, но сейчас… Сейчас ещё слышны отголоски лета. Сейчас ещё чувствуется жизнь. Это прекрасно…

Я мечтательно посмотрела в небо и многозначительно замолчала, а затем прислонила голову к стене и закрыла глаза. Меньше всего на свете в тот момент мне хотелось откровенничать с этим человеком, по сути, даже незнакомым мне, но та ностальгия, меланхолия, тоска, то чувство, что заставляло меня искать уединения, что привело сюда, в конце концов, то чувство, с которым я смотрела вдаль на лес, вдруг вырвалось наружу. Интуиция или, может, ангел-хранитель, подсказывали мне, что лучше не темнить и не вилять, а сказать всё так, как оно есть.

Наступила тишина. Её нарушали только завывания ветра и уханье сов, изредка пролетавших мимо. Внезапно на меня накатила волна спокойствия. Если бы я не знала, что передо мной находится человек, я бы подумала, что снова осталась одна. Но, открыв через какое-то время глаза, я увидела всё ту же фигуру, облачённую в плотную мантию. Снейп облокотился на край стены, ограничивавший башню, и флегматично смотрел вдаль, туда же, куда десять минут назад смотрела я, с того же самого места.

К моему невероятному изумлению, моя весьма сомнительная стратегия сработала. Я всё ещё не была официально наказана, ведь, насколько мне было известно, наказание всё же нужно озвучить вслух. Но внезапно я также осознала, что, собственно говоря, никто и не собирался меня наказывать. Да, я нарушила довольно много правил, гуляя ночью по замку, к тому же пробралась на Астрономическую башню, где в принципе находиться запрещено даже днём, кроме уроков Астрономии. Но наказания не было. Как и ответа на мои мысли. И вдруг…

— Вы следили за мной всё это время?.. — ошарашенно произнесла я, придя к одному довольно логичному заключению.

Слова сразу рассекли воздух, и прежде, чем я до конца осознала смысл сказанного, Снейп резко повернулся ко мне. В его глазах читалось недоумение, но я решила придерживаться выбранной ранее стратегии и продолжила говорить, не дожидаясь ответа:

— Вы сами сказали, что не раз видели, как я поднимаюсь сюда, но мне казалось, что это просто момент во времени. Но вы ведь не просто увидели, что я поднимаюсь сюда, вы поднимались следом и наблюдали за мной, — я перевела дыхание. Мой тон был спокойным и медленным, словно я говорила в трансе. — Очевидно, что вы не наказали меня до сих пор по той причине, что не понимаете моей… мотивации?

Зельевар задумался на минуту. Прядь длинных чёрных волос упала ему на лицо, и он медленно убрал её. Затем мягкий бархат его голоса вновь достиг моего слуха:

— Мисс Велль, я хотел содрать с вас три шкуры, ещё когда в самый первый раз увидел вашу фигуру в коридоре ночью. Но вы так спешили, что окрикнуть вас не представлялось возможным, и я посчитал, что получу гораздо больше удовольствия, если застану в конечной точке маршрута. Каково же было моё удивление, когда вы привели меня сюда.

— Почему вы тогда не исполнили задуманное? — недоуменно спросила я, продолжая изучающе смотреть на него.

— Потому что когда я пришёл сюда и стал наблюдать за вами, я ожидал увидеть…

Мои брови поползли вверх, а недоумение нарастало.

— …я ожидал увидеть, как вы собираетесь сделать что-то незаконное, что в полнейшей мере оправдывало бы риск очень сурового наказания, в плане свидания в укромном месте, приготовления запретного зелья или отправки контрабанды…

— Но вы никак не ожидали, что я просто буду смотреть на природу? — закончила я его мысль, поскольку Снейп сделал в конце фразы паузу. Флегматичность снова поглотила меня с головой.

— Никак не ожидал, — подтвердил он, прислонившись к парапету и оперевшись на него ладонями. — Зачем? Вы недавно в школе, но прекрасно знаете правила. Прекрасно знаете, что в случае большого снятия баллов вас в лучшем случае будут игнорировать всё оставшееся обучение, в худшем… Зачем?

Услышав эти слова, я не на шутку задумалась. Тон, в который перешла беседа, если её, конечно, можно было так назвать, навёл меня на определённые мысли. Вряд ли Снейп пытался понять женскую логику или логику студента, нарушившего правила. И сразу было понятно, что такому человеку, как он, было наплевать на чувства студента, у которого он списывал баллы за малейшие промахи.

«Почему он спрашивает?» — всё не давал мне покоя один-единственный, вполне логичный вопрос.

— Я просто хочу побыть в одиночестве. Мне не хватало воздуха, и я пришла сюда. Я… — пытаясь подобрать слова, я всё ещё искала ответы на свои вопросы. Почему-то мне казалось, что, как только я их найду, всё сразу встанет на свои места, и картинка сложится. — Как долго вы просидели здесь два дня назад? Вы же были здесь, верно?

Наверное, зельевар опешил от искренности, которую я вкладывала в свои вопросы, поэтому ответил быстро и без язвительности:

— Я просидел здесь три часа до самого рассвета и ушёл незадолго до вас.

— Вы не замёрзли?

— Замёрз.

— Но тот рассвет стоил того, не правда ли?

— Да, — коротко ответил он, и теперь в его глазах застыл немой вопрос: «Почему она спрашивает об этом?»

У меня в голове не укладывался тот факт, что Снейп состоял в клубе любителей природы. Здесь явно было что-то другое. Тем более, когда человек мёрзнет, он предпринимает попытки изменить ситуацию, а я его даже не заметила. Меня терзали сомнения.

Чтобы найти ответ на свой вопрос, я попыталась вспомнить, что же делала такого все эти ночи, раз пробудила интерес в настолько мрачной личности. Но проблема была в том, что я не делала ровным счётом ничего. Бо́льшую часть времени я просто сидела на холодном камне, как сейчас, и размышляла. Даже, скорее, предавалась той самой тоске-меланхолии, которая окружала меня до того момента, пока не появился зельевар.

Я снова мельком взглянула на него, и на долю секунды мне показалось, что я уловила то же самое настроение в его глазах. Возможно, он не хотел, чтобы я знала о его присутствии. Возможно, где-то в глубине души он чувствовал то же самое, что и я. Возможно, в моём взгляде он уловил ту невообразимую тоску, которая поглощала меня в последнее время. Возможно, у него была собственная тоска.

«Замёрз… — промелькнуло в голове. — А на улице и правда холодно… Почему я не чувствовала этого раньше?»

И тут я представила картину, которая предстала перед Снейпом три недели назад, да, впрочем, и сейчас: студентка пятого курса сидит в лёгкой кофте и джинсах на холодном полу Астрономической башни и с тоской наблюдает за горизонтом до рассвета. Есть над чем задуматься.

Я не чувствовала холода. Хотя на улице был далеко не май, я ни разу до этого не почувствовала, что замёрзла.

— Мисс Велль, — бархатистый голос донёсся до меня, как будто издалека, и вырвал из размышлений, — я надеюсь, что больше не увижу вас здесь, особенно в таком виде.

Произнеся последнюю фразу, он наконец нарушил молчание, висевшее минут десять. Снейп напоследок окинул меня оценивающим взглядом и скрылся в темноте винтовой лестницы.

«Всё чудесатее и странноватее», — в качестве итога этой неожиданной встречи пронеслось у меня в сознании, когда я снова осталась одна на продуваемой северным ветром смотровой площадке.

Внезапно мне показалось, что тот мимолётный страх наказания, который меня охватил в начале нашей беседы, не стоил ровным счётом ничего. На самом деле, мне было ровным счётом наплевать, накажет он меня или нет. И мне было ровным счётом наплевать, простужусь я или нет. Вот и ответ на мой вопрос. Он знал. Он как-то чувствовал, что в таком настроении его наказания для меня пустой звук, и воспитательного момента точно не выйдет. «Но зачем он приходил сюда всё это время?»