Наваждения

Глава 36

Гулкие, доносившиеся словно из-под толщи воды голоса прорвали туман забвения, и Гермиона слабо зашевелилась.

Казалось, в теле не осталось ни единой косточки, которая бы не болела и не хрустела даже при малейшем движении, а нос явно был сломан. Кровь из него тонким ручейком стекала по носоглотке, заполняя рот, и нормально дышать было невозможно.

Осторожно приоткрыв глаза, Гермиона обнаружила себя на холодном каменном полу неизвестной ей комнаты. Окон не было, на голых стенах висели лишь пара старых потрепанных гобеленов, стоявшие по углам факелы чадили так сильно, что начинали слезиться глаза (а может, это от боли и обиды?), а влажная душная атмосфера помещения указывала на то, что она все-таки где-то в подземельях.

«Это хорошо, — с каким-то странным спокойствием подумала Гермиона. — Значит, Северусу будет легче меня найти.»

Посреди каменного неуютного мешка, в котором оказалась девушка, стоял котел с булькавшим в нем зельем. Над ним с сосредоточенным видом возвышался предатель Роберт Элмерз. Он осторожно помешивал варево, поминутно сверяясь с парившим над ним пергаментом с записями.

— Дорогая, я добавил сердце крокодила и яд олбанийской гадюки. Знала бы ты, как тяжело было его достать. Хорошо, что Слизнорт иногда забывает запереть свой кабинет, — хихикнул он, оглянувшись на невидимого собеседника за своей спиной. — Эти змеи считаются вымершими и…

— Ой, да заткнись ты! — прошипел раздраженный женский голос, и Гермиона совсем не удивилась, узнав в нем Жюстину.

Осторожно передвинувшись на пару дюймов влево (голова при этом взорвалась фейерверком оглушительной боли, наверняка у нее сотрясение), девушка увидела и свою бывшую соседку.

Портрет стоял на ветхом столике, прислонившись рамой к пыльной треснутой вазе. Изображенная на нем женщина хмурилась и нервно кусала губы.

— Зачем ты притащил Грейнджер? — недовольно высказывала она своему подельнику. — Я же просила привести когтевранку.

— Ага, доберешься до нее сейчас, — добродушно улыбаясь, ответил Роберт. У Гермионы мурашки по спине поползли от этой странной идиотской улыбки. «Да в себе ли он?» — Детей в гостиные факультетов согнали и стерегут, как зеницу ока. Да и вряд ли она по-прежнему считает тебя подругой после той истории с Одли. Она ж чуть не отдалась этому недоумку малахольному, и все об этом узнали. Теперь друзья над ней смеются, так что поверь мне на слово: тебя она ненавидит. А вот Грейнджер, — в его голосе даже появились томные мурлыкающие интонации, — нет, она точно еще скучает по тебе. Гриффиндорцы такие странные: верные как собаки, — Роберт издал противный каркающий смешок, но Жюстина, вопреки ожиданиям, его не поддержала.

— Нда-а-а, — протянула она задумчиво, глядя на распростертое на полу женское тело. — Жаль, жаль… Мне нравилась эта девочка.

— Настолько нравилась, что ты готова все это остановить? — Роберт в замешательстве указал на котел с кипящим в нем зельем.

— Ты дурак, что ли? Нет, конечно! — возмутилась Жюстина и, отбросив ненужные сантименты прочь, спросила деловито: — Помешал двадцать два раза по часовой стрелке? Теперь столько же против часовой. Кинжал обработал кровью дракона? Хорошо. Кровь не даст ей умереть сразу. Нам нужно, чтобы в зелье попало еще живое сердце.

Испуганное такими перспективами сердце Гермионы сделало резкий скачок куда-то вверх и неистово билось теперь где-то в ушах и горле. Ноги от липкого тошнотворного ужаса похолодели и, кажется, отнялись. Желание убежать, уползти из этого жуткого места, от этих страшных людей захлестнуло ее, но нечеловеческим усилием воли Гермиона заставила себя и дальше лежать смирно, не подавая признаков жизни. Понимая, что если сейчас она начнет двигаться и кричать, отвлекая врагов, то, скорее всего, извлечение ее сердца (о, Господи!) начнется незамедлительно.

— Ну вот, почти готово, — пропел довольный Элмерз, и Гермиона все-таки тихонько застонала. — Сейчас добавим медовую воду, а потом придет очередь и этого маленького верного сердечка, да, моя дорогая? — обернулся он в сторону Гермионы, но та успела закрыть глаза.

«Если будет совсем все плохо, то переверну котел с зельем, — решила про себя невольная жертва. — А там посмотрим».

Тем временем подельники обсуждали планы на будущее, точнее, говорил один Элмерз, Жюстина же злобно щурилась, периодически закатывая к потолку свои красивые зеленые с поволокой глаза.

— Сегодня же переместимся в Лондон, а уже оттуда — в Монреаль, — разливался соловьем Роберт. — Один знакомый в Министерстве помог мне раздобыть незарегистрированные портключи. Никто и никогда не сможет нас найти. Я уже забронировал номер в небольшой магловской гостинице, там на завтрак подают потрясающие вафли. Ты любишь вафли, Жужу?

— Боже мой, да не называй ты меня так! — рассердилась Жюстина, топая в портрете ногами. — Сколько раз просила!

— Не сердись, моя дорогая. Почему ты все время злишься? — обиженно засопел Элмерз. — Или ты меня больше не любишь? — и он вдруг демонстративно сделал шаг от котла в сторону.

— Ну, конечно, люблю, мой глупенький, — тут же пошла на попятную Жюстина, тревожно наблюдая за кипящим зельем. — Просто переживаю очень.

Элмерз послал своей коварной возлюбленной очередную блаженную улыбку и вернулся к котлу.

От добавления медовой воды зелье зашипело, забурлило еще интенсивнее, и комнату наполнил густой приторно-сладкий запах, от которого защипало глаза, неудержимо замутило, а противный тяжелый ком из съеденных Мерлин знает когда бутербродов подкатил к горлу.

Старательно удерживая в себе завтрак, Гермиона осторожно придвинулась на пару-тройку дюймов к котлу. С минуту полежала неподвижно, прислушиваясь к оживленному диалогу между Робертом и Жюстиной, потом поползла дальше. У нее была только одна попытка, всего одна. Нужно просто прицелиться получше и опрокинуть котел с этим чертовым зельем. О том, что в процессе можно нехило так обвариться, она старалась не думать. Да и, как ни крути, ожоги вылечить куда легче, чем вставить обратно вырезанное сердце.

Давай, Гермиона, еще немного, совсем немного! Ты справишься! Дав…

— Ах ты, стерва! — завизжал Роберт, в последний момент сумев-таки оттолкнуть ее ногу в сторону и удержать котел над горелкой. — Сука! Сука! — удар тяжелого сапога пришелся аккурат под ребра, второй — точнехонько в живот, заставив Гермиону задохнуться от тупой невыносимой боли, сжаться, свернуться в калачик, обнимая себя руками, защищая голову и грудь от сыпящихся на нее жестоких ударов. — Чуть все не испортила! Сука! Дрянь!

— А ну прекрати! — закричала Жюстина из портрета. — Идиот! Ты же до смерти ее забьешь! Перестань!

— Ах, да, — мигом успокоился Роберт. — Чего это я? Все не то, я делаю все не так. Нам твое сердечко нужно живым и еще бьющимся, верно, моя красавица?

— Да, — почти с ненавистью прошипела Жюстина, стараясь не глядеть на свою бывшую соседку.

— Сейчас-сейчас, — засуетился Роберт и, схватив Гермиону за кудрявые, слипшиеся от крови волосы, потащил к котлу. Потом откуда-то из складок мантии достал кинжал, острый, ослепительно сияющий даже в неровном свете факелов, запредельно опасный, и приставил к горлу девушки.

Спертый душный воздух подземелья на мгновение наполнил легкие и вырвался наконец наружу страшным хриплым испуганным криком.

Крик этот вылетел за пределы маленькой комнаты, разнесся по коридорам и подстегнул маленькую группу спасателей бежать быстрее и в правильном направлении.

Заклинавший всех известных ему богов помочь ей, успеть, помешать сволочи Элмерзу сотворить самое страшное, Снейп, обгоняя всех остальных, устремился на ее призыв и первым ворвался в комнату.

Увидев котел, полный кипящего зелья, застывшую от испуга на холсте Жюстину и Элмерза, приставившего острый кинжал к горлу его любимой женщины, Снейп резко вскинул палочку… и тут же замер. Потому что Роберт, гаденько ухмыляясь, выразительно провел смертоносным лезвием по нежной коже слева-направо. Не глубоко, лишь слегка касаясь, но на горле сразу же проявилась тонкая красная полоска, взбухшая через мгновение крупными каплями крови.

— Полегче, Снейп! — лениво посоветовал ему Элмерз. — Иначе в следующий раз я приложу гораздо больше усилий.

Гермиона всхлипнула. Горячие слезы полились по окровавленным ее щекам, из сломанного распухшего носа сочилась тонкая алая струйка.

Снейп изо всех сил старался на смотреть на нее, боясь поддаться раздирающим его эмоциям. Он целиком и полностью сосредоточился на сверкающем в пламени факелов лезвии, которое невесомо, почти любовно, скользило по шее любимой туда-сюда, туда-сюда. Словно изящный смычок порхает по струнам скрипки в руках одаренного музыканта.

— Бросай палочку, Снейп! — приказал Элмерз. — Ты быстрый, я знаю, но я успею вспороть ей горло до самой гортани. И вы тоже бросайте! — и он кивнул на запыхавшихся Поттера и МакГонагалл, влетевших в комнату следом за Снейпом.

Снейп тут же, не раздумывая ни секунды, отбросил палочку в сторону. Гарри Поттер и Минерва МакГонагалл, переглянувшись, неохотно последовали его примеру.

У директора была еще одна палочка, старая обшарпанная палочка, принадлежавшая когда-то давно его матери. Она отличалась весьма своенравным характером, слушалась его через раз и упрямо косила влево, но сейчас, несомненно, пришлась бы очень кстати. Вот только как незаметно достать ее из кармана мантии?

— Отпусти ее, Элмерз, — твердо сказал Снейп, глядя прямо ему в глаза. — Отпусти Гермиону, забирай портрет и уходи. Я даю тебе слово, что никто вам не помешает. Вы сможете беспрепятственно покинуть школу и даже страну. Погони не будет. Поттер, подтвердите!

— Да-да! Конечно! — тут же откликнулся Гарри, в душе все же надеясь, что директор не позволит уйти опасному и явно сумасшедшему преступнику с не менее опасным портретом-крестражем. Хотя…

Поттер искоса взглянул на застывшее, словно высеченное из мрамора, лицо Снейпа. Взгляд его черных глаз был неотрывно прикован к ножу возле горла Гермионы, и Гарри понял, что ему действительно плевать и на Роберта, и на Жюстину, и на закон, и на ни в чем не повинных людей, которые могут встретиться на пути роковой парочки… Ему было плевать на все и всех, кроме Гермионы, жизнь которой висела сейчас на волоске.

— Роберт, пожалуйста, одумайся! — вмешалась МакГонагалл, нервно заламывая руки. — Ты же не такой, ты просто запутался. Она обманула тебя, внушила…

— Ой, да заткнись ты, старуха чертова! — грубо прервала ее Жюстина. — А ты не слушай их, — это она уже Элмерзу. — Они просто хотят нас разлучить. Забирай меня и девчонку и уходим отсюда!

— Нет! — выступил вперед Снейп, но Роберт тут же, останавливая его, прошелся еще раз лезвием по свежему порезу, углубляя его.

Гермиона заскулила от боли.

— Что, плачешь, сучка? Больно тебе? — засмеялся мужчина издевательски. — А всего этого бы не было, если бы прошлым летом ты обратила внимание на меня, а не на этого старого урода. Что, мало тебе было простого учителя? Обязательно захотелось директора трахнуть? А у меня до сих пор встает, когда вспоминаю твои мокрые сиськи под тем сарафаном, — и он наклонился и длинно лизнул ее в шею.