Тайна Ночи Свечей

Глава 4. Таверна «Хитрая рыба»

Предприимчивость боривальских стражников, охранявших основные ворота города, служила вечным поводом для городских анекдотов, пополнявшихся новыми курьезами чуть ли не каждый месяц.

Наиболее отличившимися стали стражники Восточных ворот — двуликие ласка Вайтис и рысь Блэркит. Они долго думали, как бы поправить свое финансовое положение, после того, как злобное начальство в лице двуликого кабана Хрюнтэйля пришедшего на смену, вышедшему на пенсию двуликому хорьку Лоянсу, лишило их заслуженной премии из-за сущего пустяка — мелкой торговли обычными дорожными мешками с припасами для путешественников, не успевших запастись всем необходимым загодя.

Принципиальный кабан обнаружил в мешках фляжки с элем и тут же поднял страшный визг, обвиняя стражников в грубейшем нарушении дисциплины и пьянстве на посту. Он даже хотел выпроводить обоих со службы, но его рапорт проигнорировали, а Вайтису и Блэркиту, отличавшимся редкой добросовестностью и бдительностью, в тайне посочувствовали.

Не найдя ничего лучшего, деятельные стражники воспользовались предложением свояченицы Вайтиса и стали продавать леденцы. На этот раз они не просто избрали самый безобидный товар, но и решили ловко перестраховаться, начав отдавать часть дохода боривальскому приюту.

Леденцы на палочках имели большой успех, как у приезжих, так и у местных жителей, считавших благотворительность в пользу сирот достойным занятием. Даже Хрюнтэйль, имевший собственное большое семейство, оставил стражников в покое и нередко возвращался домой, неся за пазухой сверток с гостинцами для ребятни. Но разве можно представить восточную стражу без казусов и разнообразных историй? Конечно же нет!

В один прекрасный день стражники посовещались между собой и решили улучшить и без того популярные конфеты.

Со дня совета не прошло и пары недель, как они явились к свояченице Вайтиса, работавшей в кондитерской и снабжавшей их маленькое совместное предприятие товаром, с особыми фигурными формочками, привезенными аж из самого Валардана по личной просьбе хозяйки «Важных мелочей». Блэркит очень обрадовался, когда Салли Шмыгинс согласилась помочь им и договорилась со знакомым купцом. Тот пообещал зайти в одну из недорогих валарданских мастерских и сделать нужный заказ, а потом и привезти хитрые приспособления, не забыв лично убедиться в добротности изделий при оплате.

Несмотря на более чем умеренную цену, работа юного подмастерья, решившего взяться за тонкое литье незнакомой металлической конструкции, превзошла все ожидания.

Приготовленные в новых формочках сладкие фигурки выглядели, как настоящие и стражники, увидев такое чудо, уже мысленно поздравляли друг друга с очередной прекрасной идеей, как вдруг, удача, любившая пошутить над самонадеянностью, покинула их. Вместо нее явилась Харриэт Прыгги, возвращавшаяся из Корды, куда ей пришлось ехать для пересмотра вопроса о строительстве нового моста, остро необходимого городу уже не первый год. Прядильщики вновь отвергли трудоемкий проект и отказались помочь с финансированием ремонта старого, хотя проехать по тому, не помянув всех святых и покровителей городов своих и чужих разом, было невиданным делом, даже для самых смелых.

Двуликую задело столь явное безразличие столицы к нуждам Боривала, а потому она была зла, раздосадована и воспринимала провал, как личную неудачу. К тому же она не справилась и с другими поручениями мэра, из-за чего не представляла, как оправдаться и какие решения предлагать взамен.

Кто знает, возможно не будь двуликая белка в таком скверном расположении духа, судьба новинки Восточных ворот могла бы сложиться иначе. Но Харриэт была взвинчена до предела, а громкие выкрики Вайтиса о «белке на палочке», которой непременно следует отгрызть голову, долетали до ушей пополам со смехом членов клуба сплетников с улицы «Полезных дел», пришедших поглядеть на улучшенные конфеты. Вот тут-то самообладание Прыгги и дало трещину!

Секретарь мэра, в отличие от подавляющего большинства боривальцев, слепо одобрявших «благотворительные сладости» и раньше не была в восторге от конфетного предприятия восточных стражников. Она имела собственное мнение на этот счет и усматривала в их деле лишь наглую расчётливость, замаскированную под добрые дела, о чем и сообщала им, всякий раз, как проходила мимо. А еще, она тщательно проверяла доходит ли хоть часть от обещанных приюту денег до сирот или нет.

Прыгги не успела рассмотреть в сумерках лоток с симпатичными леденцами в форме белок, но прекрасно увидела своих давних врагов из клуба сплетников в полном составе. Тут же дальнейшая судьба стражников и недругов была предрешена!

Харриэт раздула щеки, перехватила поудобнее ручку маленького дорожного саквояжа, прочистила горло для дикого воинственного клича и как следует разбежавшись, ринулась в атаку, не разбирая дороги и не обращая внимания на подворачивающихся по пути случайных прохожих.

В потасовку у Восточных ворот незаметно втянулись соседние лоточники, также боровшиеся за вечерних, а значит, непременно, голодных приезжих, мальчишки газетчики, спешащие распродать остатки газет и простые обыватели, решившие, что кто-то невообразимый пытается пробиться в Боривал, минуя героическую стражу, бьющуюся до последней капли крови, на своем ответственном посту.

Стычка приобрела нешуточный размах и закончилась тем, что на место уличного беспорядка прибыл сам мэр в сопровождении нескольких патрулей городской стражи.

Разобраться из-за чего началась драка и выявить зачинщиков, чтобы наказать их по всей строгости за учиненный переполох, так и не удалось. Главные участники стойко молчали и лишь сверлили друг друга ненавидящими взглядами, а город обзавелся очередной байкой о героической битве за Восточные ворота.

Что касается первопричины всех бед, то стражникам пришлось заказать себе другие формочки, а пресловутых «белок на палочке» продавать уже на полной благотворительной основе, разве что за исключением трат на необходимые ингредиенты. И главное — никаких криков об откусывании голов! Ссориться с секретарем мэра, пристыженные стражники не решились. Прыгги оказалась на редкость грозным бойцом, умело орудующим простым саквояжем.

Прошло немного времени, страсти поутихли и многочисленные просьбы о сохранении «воинственных белок с копьями», как их стали называть, возымели свое действие. Полюбившиеся леденцы так и не перестали готовить. А со временем, именно этот вид конфет превратился в традиционный боривальский сувенир. Путешественники считали необходимым завершить свою поездку из Боривала приобретением этого лакомства.

Харриэт же стала относиться к заработку восточной стражи с большим пониманием и даже одобрением, особенно когда увидела, как прохудившаяся крыша «Лесной малютки» однажды сменилась на новую, а за ней и обветшалая, шаткая лестница, внушавшая трепет всем, кому приходилось по ней взбираться.

Не обошел своим вниманием разноцветные леденцы и шуттанец, явившийся в Боривал пешком через Восточные ворота в полдень. Шел он налегке и в полном одиночестве. Оглядевшись по сторонам ясным, любопытным взглядом, молодой человек направился прямиком к нарядному лотку, прибитому сбоку от двери караульной будки. Ему сразу приглянулись разноцветные леденцы. Чужестранец потянулся за кошелем, свисавшим с его богато украшенного пояса. Вытянув пару золотых монет, вместо горсти медных, шуттанец спохватился и тут же убрал крупные треугольные монеты обратно в кошель. Достал из кармана мелкие шестиугольные.

Оплачивая покупку, он не упустил возможности переброситься парой фраз со словоохотливым стражником. Свежие боривальские новости оказались более чем любопытными. Постояв на месте еще немного, гость города поправил пояс, на котором позвякивал тугой расшитый кошель, и медленно двинулся к центральной площади, лениво заложив руки за спину. Солнечные лучи весело играли на гранях крупных самоцветов, вставленных в массивные браслеты, опоясывающие тонкие загорелые кисти чужака.

Шуттанец шел так медленно и расслаблено, а его взгляд был столь безмятежен и рассеян, что маленький воришка, приметивший, как богач достает золотые треугольные монеты из кошеля, а затем легкомысленно возвращает их на прежнее открытое место у пояса, все-таки не удержался и решил попытать удачу.

Шустрый малец проследовал за прогуливающимся господином до более оживленной улицы и незаметно подкрался сбоку, когда толпа прохожих стала чуть гуще. Ему удалось срезать кошель, не потревожив внимания мечтательного простака, и он уже собирался удрать, представляя себя богатым и важным, как вдруг ноги сами собой оторвались от земли, а заветный кошель с издевательским звоном вернулся к своему законному владельцу, пронзившему воришку цепким и далеко не наивным взглядом внимательных зеленых глаз.

Гипнотизируя свою добычу, словно удав, человек хищно улыбнулся, демонстрируя два ряда ровных белых зубов и заговорил.

— У тебя отличные руки, парень! Если их не переломают раньше времени, имеешь все шансы стать отменным карманником. Будь на моем месте кто-нибудь другой, тебе бы все удалось, но на мне годами тренировались лучшие «мастера», так что прости, но это мое, — спокойно начал свою речь человек и потряс кошелем перед лицом раздосадованного мальчишки, приготовившегося выкручиваться.

— Пожалуйста, отпустите, добрый господин, я больше никогда так не поступлю, — заканючил мальчишка хорошо поставленным и тщательно отрепетированным голосом самого честного на свете волчонка, стянувшего чужое имущество по чистой случайности, без вредной мысли.

— О, да у тебя и в этом талант имеется, может тогда в актеры, а не в грабители? Жаль тебя расстраивать, но одна непревзойденная особа, так же избрала именно меня в число своих излюбленных мишеней для оттачивания актерских талантов, а уж до нее, не только тебе, но и всем прочим, еще очень и очень далеко, — опустив воришку на землю и крепко схватив того за плечо, весело объявил шуттанец, начисто разбив надежду волка на обычный исход дела.

Но, вопреки опасениям, чужестранец не проявлял признаков недовольства или агрессии, а лишь продолжал улыбаться и внимательно присматриваться к, попавшемуся на горячем, двуликому.

— Я дам тебе одну из тех блестящих монет, на которые ты так неосторожно положил глаз, если поможешь мне в одном небольшом дельце, — пообещал человек, таинственно понижая голос и с интересом наблюдая за переменами эмоций на открытом детском лице. Сначала проявилось недоверие, затем дикая радость, сменившаяся сомнением и, наконец, панический страх. Мальчишка предпринял отчаянную попытку вырваться, затрясся, как осиновый лист и судорожно замотал головой.

— Ой нет, не могу я убивать! Пощадите, пожалуйста, добрый господин, я правда больше не буду, честное слово, никогда больше не посмотрю на проклятые кошели, хоть собственным хвостом поклянусь! — выпалил на одном дыхании юный преступник, вмиг осознавший всю шаткость своего положения.