Тайна Ночи Свечей

Глава 7. Засахаренные яблоки

Стоя на пороге трехсотлетия победы Дэйлиналя над Ловцом живых чудес, вечерняя Корда принимала тысячи нарядных, смеющихся гостей. Прохладный воздух переполняли разнообразные ароматы. Легче всего угадывалось нежное благоухание горных каренцилий. Свежесрезанные цветы, доставленные ранним утром, украшали каждую входную дверь города, защищая дома от зла, бед и болезней. Их красота была так же недолговечна, как и особая магия, сопровождающая праздник Хозяйки Свечей звуками загадочных мелодий, достигавших ушей каждый раз, как легкому ветерку удавалось задеть шелковистые белые лепестки.

Улыбчивые лоточники носились по весело шумящим улицам, разнося традиционные кордские угощения. Гордые своей ответственной миссией, они зорко следили, чтобы никто из решивших посетить Корду в праздничную Ночь Свечей даже и не думал обойти стороной их ярко разрисованные, украшенные лентами ящики. Неутомимые работники легко справлялись с неуверенностью гостей города, опасливо поглядывавших на незнакомые блюда и на переливающиеся разными цветами камни, подсвечивающие содержимое лотков. Дэйлинальцев веселила реакция чужестранцев, наслушавшихся самых невероятных историй о силе прядильщиков. Некоторые из разодетых господ, так и старались перещеголять друг друга в осторожности, не желая оказываться жертвами колдовства, соблазнившись заманчивым видом засахаренных яблок. Они стойко не поддавались уговорам и заверениям в безобидности лакомства, но не могли ничего с собой поделать, когда в ход шел последний, молчаливый довод — аппетитный запах печеных фруктов, возвещавший о приближении лоточников задолго до того, как тех успевали разглядеть в толпе.

Повсюду царили оживление и предвкушение счастливого исхода ночного ритуала. Прядильщики спешно заканчивали последние приготовления и умело поправляли младших служителей. Тем выпала непростая задача — натянуть широкие белые полотна, расшитые шелком, красными и желтыми колдовскими символами.

Расходясь от витого золотого шпиля, венчающего купол главного храма, развернутые полотна с легкостью достигали земли. Их основной задачей была защита шестнадцати храмовых дверей от вторжения Злого ветра, неустанно посещающего Корду в Ночь Свечей, когда отпирались все замки и двери главного храма.

Импровизированные занавеси ревностно оберегали слабые языки угасавшего пламени и скрывали от глаз ослабшую свечу, расплывшуюся восковыми потоками по всему мозаичному полу многоугольного зала. Ежегодно свеча восстанавливалась и разгоралась с новой силой. Ее вечный огонь служил символом поддержки Хозяйки Свечей и не гас за все свои долгие двести девяносто девять лет ни единого раза, оберегая покой и безопасность всего Дэйлиналя.

Главные ворота внутреннего города готовились к скорому закрытию, принимая последних запоздалых путников, не успевших прибыть засветло. Остальные пропускные пункты разошлись еще час назад, дождавшись пока вверенные им ворота не скроются за надежным переплетением ветвей и корней живого дерева, оберегавшего Корду со времен основания на горе первого храма. Древнюю защиту невозможно было снять хитростью, грубой силой или магией, она подчинялась лишь приказу Верховной прядильщицы. Прекрасно осведомленные о такой особенности, стражники спокойно присоединялись к празднованию, зная, что как только последние ворота последуют примеру всех остальных, никто не сможет проникнуть в Корду или покинуть ее ровно до того момента, пока Верховная Хильда не объявит окончание празднования в полдень следующего дня и не позволит живому дереву разомкнуть контур непробиваемой защиты.

Пузатые свечи в маленьких стеклянных шарах с отверстиями в форме все тех же причудливых знаков, что и на полотнах, быстро расходились по рукам желающих принять участие в шествии огней. Далеко не все из взявших на себя почетный труд, вкладывали особый смысл в начальный этап ритуала. Некоторым хотелось лишь согреть ладони или обзавестись удобным источником света. Блуждать в темноте, переходя от одного островка веселья щедро освещенного огнями, к другому, было не самым приятным и безопасным занятием. Улицы Корды переплетались, ветвились и заводили в темные подворотни. Далеко не везде путь освещали свечи и камни, а уж о теплом приеме за каждым из поворотов, не стоило и мечтать. Город прядильщиков радушно принимал гостей в праздничную ночь, но не позволял забывать о границах своего редкого гостеприимства. Тем, кто прибыл в Корду за тайнами и секретами, излишнее любопытство могло обойтись, как отдавленным носом, так и неожиданной прогулкой за грань.

Жаркий день сменился прохладным вечером. Путешественники, прибывшие из соседних городов и других государств, постепенно начали находить общий язык при помощи согревающего вина и повсеместной атмосферы веселья. Пряному напитку не уступали в популярности лишь, распробованные засахаренные яблоки. Прядильщики готовили их по-особому, секретному рецепту всего раз в году, специально к Ночи Свечей. Дэйлинальцы верили в чудодейственную силу печеных фруктов, зная какой сложный ритуал проводился над ними за день до начала праздника в главном храме Корды, а потому с большим удовольствием подходили к лоточникам за добавкой, рассчитывая не только полакомиться, но и укрепить здоровье, а может, если повезет, еще и общее благосостояние. Кордские яблоки одаривали по-разному, не было у них и одного, общего для всех вкуса. Гостям нравилось делиться впечатлениями и сравнивать ощущения с соседями, некоторые даже пробовали меняться угощениями, стремясь почувствовать тот же вкус, что старался описать собеседник, но особое колдовство не поддавалось.

И только на одной улочке, едва примыкавшей к центру Корды, от освященных яблок не требовали ни особого вкуса, ни чудес. Средоточием столь возмутительной неприхотливости служил самодельный стол, наспех составленный из трех винных бочек, обитых железными обручами и перевернутого вверх тормашками круглого деревянного поддона, назначение которого так и не удалось определить. Роли табуретов успешно исполняли небольшие бочонки с медом. Торговец был крайне удивлен вопросом о чистоте и надежности бочонков, обычно ему приходилось уверять покупателей в качестве залитого в них продукта. Впрочем, он быстро справился с замешательством и сумел подзаработать на чудных покупателях даже больше, чем на своих самых щедрых заказчиках, предпочитающих мед древесине.

Находчивые господа, решившие на этот раз избрать для себя не слишком фешенебельное место сбора, довольно быстро оценили комфортабельность расположения на свежем воздухе и новизну импровизированного стола. Им даже пришлись по душе медовые «табуреты», оказавшиеся вполне удобными, и они позабыли о тяготах своего вынужденного переезда. Осталось лишь приподнятое настроение и полное удовлетворение, пришедшее за компанию с остроумной выходкой одного из заседателей круглого стола.

Засахаренные яблоки, неожиданно ставшие неотъемлемой частью их игры, далеко не сразу обрели статус международной финансовой единицы. Вначале господа послы играли на старые добрые монеты, но подобное положение вещей очень не понравилось прядильщику в мантии ордена Опаленных. Проходя мимо тесного кружка зрителей, ахающих и хватающихся за сердца и головы при каждом новом броске кубиков, он очень заинтересовался возгласами о все увеличивающихся горах золота и серебра, кочующих по столу от одного игрока к другому.

Прядильщик сумел добраться до игравших лишь с большим трудом. Для этого ему пришлось вытерпеть массу тычков и пинков, а главное — обзавестись целым потоком проклятий, обрушившимся на его голову еще при первой попытки растолкать увлеченно наблюдавших за игрой зевак. И до чего же он был возмущен, когда чужестранцы не обратили на его важную персону ровным счетом никакого внимания. Ему даже показалось, что один из них, самый крупный на вид, чуть не отправил его за добавкой с пустым кувшином.

Не стерпев такой обиды и явного пренебрежения, прядильщик, как самый настоящий коршун, накинулся на нарушителей всеобщего миролюбия и спокойствия. Он грозно тряс коротким указательным пальцем, украшенным перстнем с гербом ордена Опаленных, и прилагал все свое красноречие, чтобы как следует наставить игроков на путь истинный.

Разглагольствования ревностного фанатика о святости праздника уводили слушателей в такие дебри, из которых могла вывести лишь очередная кружка, чем и спасались гости города, запивая речь неутомимого оратора. Исходя из представлений разряженного прядильщика, едва не сносящего со стола длинными рукавами кружки и кувшины, азартные игрища должны были неминуемо разрушить всю красоту праздника и обратить Ночь Свечей в гадкий пьяный дебош. Почетный член ордена Опаленных в красках описывал, как один из чужеземных гостей проиграется в пух и прах, затем примется уличать оставшихся в мухлеже, а кончится все это безобразие отвратительной дракой и срывом всей церемонии.

Трое послов, получивших столь красочный прогноз, тут же изобразили на лицах одинаково искреннее раскаяние и с жаром принялись уверять достойнейшего прядильщика, что он абсолютно прав! Выждав, пока тот проникнется уверенностью в их полном раскаянии, послы наперебой начали предлагать собственные варианты развитий событий и доказывать прядильщику, что он еще забыл упомянуть о возможности кровопролитных международных войн и полном моральном падении Корды. Последнее должно было приключиться со столицей Дэйлиналя по вине дурного влияния чужестранных нравов, о чем послы жалели больше всего. Все трое так переживали и горевали, что начинало казаться, будто вся вина целиком и полностью ляжет именно на их посольские плечи.

Развесивший уши прядильщик, далеко не сразу уловил, что над ним попросту издеваются. Наконец поняв свой промах, он раздулся, как злобная жаба и пригрозил вышвырнуть всех троих шутов за ворота города и никогда больше не пускать в Корду, окажись еще хоть одна дэйлинальская или любая другая монета на кону в их гнусной игре. Помимо этой, в ход пошли угрозы о возможных письмах к правителям их королевств с жалобами на возмутительное поведение послов. Прядильщик пригрозил обвинить всех троих в попытке срыва важного события, утяжелив это туманным намеком о разрыве дружеских отношений со всем Дэйлиналем.

Предупреждение о подлой жалобе эффекта не возымело, зато послы прекрасно поняли, что прядильщик вполне может приказать учинить над ними расправу непосредственно в самой Корде. Мерзнуть, сидя на холодной лестнице в гордом одиночестве, пока за стеной продолжается праздник и вино льется рекой, никому из них не хотелось, а потому пришлось попридержать коллективное остроумие до более подходящего случая. Но, какими бы трое господ были послами, если бы хоть на миг позволили себе окончательно пойти на поводу у какого-то надутого святоши?

Подождав, пока напыщенный индюк, возомнивший себя победителем, удалится, рассыпая направо и налево нравоучительные бредни, послы поднялись из-за стола, вышли на улицу и окинув заговорщическими взглядами приунывших зрителей, двинулись прочь от оживленной центральной площади.