Тайна Ночи Свечей

Глава 9.1 Шествие свечей

Как чудесны бывают массовые празднования. Сколько счастья и веселья дарят их яркие огни и душевные тосты за мир и процветание во всем королевстве. Именно такие вечера служат источниками для наиболее смешных шуток, вырастающих на благодатной почве разнообразных забавных случаев, так коварно подпортивших когда-то всеобщее ликование. Спустя годы, память услужливо превращает мероприятия и связанные с ними курьезы, в настоящие легенды. Вспоминать о шумных вечерах становится чуть ли не приятнее, чем вновь отправляться на поиски новых масштабных развлечений.

Подобным памятным событием должно было стать и долгожданное трехсотлетие победы Дэйлиналя над Ловцом живых чудес. Прядильщики превзошли самих себя, организовав праздник с небывалым размахом и торжеством. Каждая минута Ночи Свечей была тщательно продумана и неоднократно оговорена. Кордцы приложили массу усилий, стараясь предугадать мельчайшие неожиданности, способные помешать шествию свечей или проведению ритуала в главном храме. Верховная Хильда приказала ограничить доступ во внутренний город, чего раньше никогда не делала. Стражники проверили каждого гостя столицы, прибегнув к помощи камней чистых помыслов, а после проследили за закрытием всех ворот, терпеливо дождавшись окончательного переплетения корней и ветвей живого дерева на створках и засовах. Храмовые служители и даже члены ордена Опаленных с особым вниманием и настороженностью контролировали происходящее на переполненных гостями улицах. Ни одна странность или хоть немного подозрительная мелочь не должны были ускользнуть от их непрерывного надзора!

И все же, враг умудрился просочиться сквозь плотно сомкнутые ряды защитников и нанести такой удар, какого Корда не получала со времен беспорядков четырехлетней давности. Именно тогда начались первые дерзкие попытки срыва ночных торжеств. В тот год прядильщики едва справились, после чего накрепко заучили преподанный им урок. Дальнейшие ежегодные празднования хоть и продолжали приносить хлопоты, но это уже никого не могло удивить или застать врасплох; с беспечностью было покончено. Резвость нарушителей пошла на спад, не выдержав череду неудач, последовавших вслед за маленькой победой. Кордцев подобное положение вещей вполне устраивало. Они в открытую посмеивались над тщетными попытками, решив для себя, что виноваты во всем одни лишь боривальцы — неугомонные неудачники, о которых и думать лишний раз не стоило. Неусыпная бдительность прядильщиков получила свою сахарную косточку и не подозревала о притаившейся буре ровно до того момента, пока крыша ее надежной конуры не была сорвана первым мощным порывом, возникшим так внезапно, что никто не успел понять с какой именной стороны явилась напасть. Как расползающееся масляное пятно, по городу разошлась молва о близящемся бунте.

Не нужно отличаться особой проницательностью, чтобы заметить, как кардинально изменилось общее приподнятое настроение, царившее в городе. Гости Корды поверили слухам и тут же прекратили радостно смеяться и искренне улыбаться друг другу, словно все они были старыми друзьями, собравшимися за кружечкой пряного пива после долгой разлуки. Откровенный страх, холодная решимость или на худой конец, что-то среднее, замешанное на стойком непонимании происходящего — вот все, что читалось на их лицах, ни единой положительной эмоции!

Повсюду, куда не поверни, ощущалось болезненное напряжение. Никто не подзывал лоточников и не интересовался следующими пунктами развлекательной программы. Волновал лишь один вопрос — грянет обещанный бунт или же кровавой бойни все-таки удастся избежать?

Ни на шутку обеспокоенные прядильщики, еще рассчитывали изменить ход событий, а потому делали вид, будто ничего особенного не происходит, упорно продолжая тянуть упирающийся праздник к финальному действу. Шествие свечей и ритуал были слишком важны для них. Не будь этого серьезного фактора, ни о каком выжидании и надеждах на лучшее речи бы не шло!

В противовес мирным чаяньям прядильщиков, боривальцы питали собственные надежды, куда более разрушительные и кровожадные. Двуликие собирались в тесные группки, подальше от стражников и храмовников, вполголоса обсуждали ключевые моменты и тут же расходились, шустро разнося по улицам все новые и новые подробности предстоящего дела. По мере приближения решающего момента и усиления волнений, среди них начали появляться явные лидеры, готовые взять на себя ответственные роли боевых командиров. Двуликие хищники не собирались упускать долгожданный, так удачно подвернувшийся шанс — перегрызть ненавистной Корде горло. Всем им слишком опостылело ярмо столицы. Новоявленные лидеры осознавали риск и не питали глупых иллюзий. Любой из них мог не пережить эту ночь и, что еще хуже — имел все шансы утянуть за собой еще и тех, кто были далеко не так прозорливы и дальновидны. Все двуликие, от мала до велика, оказались готовы рисковать чем угодно, только бы у их родного города появился хоть один призрачный шанс вернуть себе былое величие и полную свободу.

Постепенно ядро боривальского движения начало обрастать ощутимыми слоями валарданских проглоченных обид и многолетних возмущений. Все что так долго пряталось за улыбками и вежливыми словами дорогостоящих валарданских мастеров, стремительно прорывалось наружу и разъедало остатки спокойствия. Островитянам нашлось, что сказать и о чем припомнить. Давняя мечта окончательно избавиться от влияния Корды, подмявшей под себя всю власть в Дэйлинале сразу после вельдской трагедии, разжигала несвойственную спокойным мастерам воинственность. Ранее невиданный союз Боривала и Валардана обещал стать той силой, от которой не смогла бы с легкостью отмахнуться, даже могущественная Корда.

Следующим неприятным сюрпризом для прядильщиков стал раскол мнений чужестранных путешественников. Большинство открыто высказывалось о беспределе, творящемся в Дэйлинале, и грубо критиковало тех, кто придерживался противоположной точки зрения. Разгоряченные выпитым вином приезжие, приводили в пример собственные просвещенные королевства и яро отстаивали мнение о необходимости проведения ряда реформ. Они искренне считали, что только таким способом можно улучшить качество жизни простых жителей королевства, в особенности, в конец обнищавших двуликих Боривала. Опасные речи привлекали к себе не только очевидных противников кордской политики, но и некоторых прогрессивных гродаринцев. Наибольшей популярностью выступления чужестранных ораторов пользовались среди молодых крылатых. Те еще толком не разобрались, как устроена жизнь и не могли оценить все преимущества неравенства народов Дэйлиналя. Идеалистам Гродарина было не понять почему богатство одних должно проистекать из бедности других, а потому они рьяно поддерживали красивые речи о лучшем мире и старательно воображали, как просто и правильно все станет, если сделать так, как говорят чужестранцы.

Центральные улицы Корды начали напоминать губительный водоворот, чьи грохочущие волны закручивались от ступеней, ведущих к шестнадцати дверям главного храма, и расходились легкой рябью, достигая оборонительных стен. Возле запертых на время празднования ворот, испуганно толпились слабонервные и наиболее впечатлительные. Эти гости столицы были готовы сбежать из города, как только представится удобная возможность. Мысленно, они уже составляли план рассказа о своих волнительных приключениях в загадочной Корде и лишь надеялись, что в финале не появится трагических сцен с их непосредственным участием. Некоторые чужестранцы упорно молились своим богам и покровителям, клятвенно обещая всевышним больше никогда не посещать опасное королевство, сколько бы чудес и потрясающих зрелищ им не сулили. Взамен они просили лишь одного, чтобы милостивые боги позволили им насладиться рассветом уже за стенами дэйлинальской столицы, желательно, как можно дальше от кордской горы, а еще лучше — и вовсе, с палубы корабля, стремительно уплывающего обратно, домой.

Непрерывная тревожная мелодия горных каренцилий, вызванная непривычно ранним приходом Злого ветра, многократно усиливала и без того нешуточное волнение, распространявшееся по улицам со скоростью лесного пожара. Прядильщики с тревогой замечали, что особенно обозленные боривальцы и, даже валарданцы, не выдерживали навязчивого звука и молниеносно обрывали голоса цветов. Они безжалостно срывали безобидные растения с дверей домов и топтали, топтали их, пока белые лепестки не превращались в безмолвное, жалкое месиво, лишенное всякого колдовства и очарования свежести.

Шествие свечей, обычно вызывавшее восхищение, чувство умиротворения и, даже ощущение сопричастности чему-то светлому и вечному, на этот раз больше напоминало похоронную процессию, двинувшуюся в едином подавляющем безмолвии и угрюмой решимости.

Светящиеся шары с прорезями в виде колдовских символов, были крепко зажаты в ладонях идущих и напоминали маленькие снаряды, готовые в любую минуту устремиться в полет навстречу вражескому войску, каким бы грозным и непобедимым оно не казалось. Чем ближе участники шествия подносили их к храмовой площади, тем тусклее становилось свечение запертых в них, пузатых ритуальных свечей. Злой ветер подлетал к каждому участнику, старательно кусал его за пальцы, яростно дергал за полы плаща и всеми силами пытался вырвать заветный огонек из надежного стеклянного домика. Пока что попытки не приносили особого результата, но ветер не сдавался и упорно выискивал брешь. В его порывах чувствовалась не меньшая решимость, чем в собранных движениях двуликих и уверенных взглядах кордских защитников. Казалось, будто Злому ветру тоже известно нечто важное и на этот раз он прилетел в Корду не ради развлечения или своих обычных проделок, а с куда более важной целью.

Не меньшей осознанностью действий и тайной осведомленностью мог похвастаться еще один незваный гость столицы — двуликий белый лис. Эйнар с комфортом разместился за ветхим бревенчатым сараем в одном из пустынных, неуютных переулков Корды. Всего в каких-то тридцати ярдах от того места, где он сидел на перевернутом ведре, проходили хмурые участники шествия свечей, но никто из них не замечал двуликого. Узкий, захламленный переулок, со стороны которого не долетало даже собачьего лая, не вызывал особого интереса. Там было слишком темно, так что и при большом желании, ничего не удалось бы разглядеть. Единственными, кто еще мог заглянуть туда, чтобы проверить все ли в порядке, были стражники, но и они не выказывали излишнего рвения.

Пользуясь временной передышкой и относительным спокойствием окружающей его обстановки, Эйнар развел небольшой костер. Тепла от него было так же мало, как и света, но и этих чахлых языков пламени хватало для его скромных нужд. Безостановочно раздувая огонек найденной неподалеку крышкой от плетеной корзины, лис старательно сжигал серую украденную рясу. Возмутительное занятие требовало от него полной сосредоточенности и внимания — ни одна нитка не должна была уцелеть и тем самым обрести шанс отыграться на святотатце.