Книга шороха

Вэл ненадолго замолчала, в нерешительности, и Ян начал было раздражаться.

– Что еще? – хмыкнул он, неохотно потягиваясь за новой бутылкой.

– Я тут подумала. – Очнувшись, она вскочила с места и принялась расхаживать по подвалу. – Вспомнила кое-что, и странно это.

– Не томи, Вэл.

– Лой сказал, что это она Книгу на продажу выставила. Ту – последнюю Книгу шороха.

Ян долго не отвечал, наблюдая, как она снует из угла в угол, кусая ноготь. Удача ли это? Он искал встречи с Кочергой и с человеком, который до последнего времени владел Книгой, а судьба вдруг прямо в руки бросила ему обоих в одном лице.

– Тогда, – в его глазах промелькнула слабая надежда, – привези завтра эту женщину. Нечего больше тянуть.

* * *

Прожигая бесконечное время, Вэл утратила всякое чувство меры. Кажется, она перепробовала все, что предлагал мир, и последнюю отраду находила в любом деле, которое ставило ее жизнь под угрозу. Так, она совершенно не боялась мчаться по пустынной, разбитой войной улице, и с азартом набирала скорость. Зимой мотоцикл в одиночестве пылился в гараже, ожидая своего часа, а она садилась в машину и гнала, будто стремилась к неизбежному концу. Рано или поздно, верила она, он все равно наступит. Сейчас либо еще через сотню лет.

Дом госпожи Марих – один из немногих, что хоть как-то уцелел в ночном хаосе, – стоял, перекошенный и побитый, на сером пепелище города. Чудо ли, что ни один снаряд не попал в него? Соседнее здание разлетелось на куски и обвалило ему второй этаж. Из сохранившейся по случайности каминной трубы, растущей посреди уплывшей вниз крыши, валил черный дым. Доходил, как будто, до пасмурного неба, коптил его еще больше.

«Повезло», – облегчено думала Вэл, глуша мотор.

Она выбралась из машины и, с силой захлопнув дверь, покручивая ключи на указательном пальце, направилась к расколотому надвое крыльцу. С ночи тут кипела работа. Вокруг сновали, разбирая завалы, усталые, перепачканные сажей люди: солдаты, добровольцы, лишенные крова горожане. Хмурый мальчишка бежал ей навстречу, растаптывая колкий снег и кучи пушистой золы, с охапкой красных цветов в руках. Вэл остановилась, очарованно глядя, как качаются в воздухе нежные головы поникших маков. Маленькое алое пятнышко летело к дому госпожи Марих, будто огонек в ночи, озаряло серое каменное месиво улицы.

Мальчишка зло швырнул маки на порог и помчался дальше. Ничего не говоря. Не оглядываясь.

Она поежилась. Не то от холода, не то от заполнившего город отчаяния. Сунула руки в карманы и поднялась к приставленной к входу двери. Хотя взрыв сорвал ее с петель, никто не стремился забраться в дом и учинить расправу над Кочергой. В конце концов, тут жил не только маковый делец, но и врач.

Стоя под покореженным козырьком, Вэл долго выбирала, куда постучать, чтобы стены окончательно не рухнули. В итоге лишь громко окликнула:

– Есть кто?

За дверью послышались глухие торопливые шаги.

– Слушаю вас.

С трудом отодвинув тяжелую дверь, из полумрака дома выглянула смуглая русая женщина в больших круглых очках с толстыми стеклами. Она казалась молодой, но страшная усталость сильно старила ее.

– Госпожа Кочерга? – наудачу спросила Вэл, разглядывая ее пыльное коричневое платье.

– А-а… – презрительно протянула та в минутной задумчивости. – Лой говорил, что вы придете. Не ожидала, что так скоро. Вы, должно быть, Зару Ятка?

– Должно быть, – кивнула Вэл, не решаясь войти.

Чувствовала, что ей не рады.

Женщина обессилено посмотрела на вянущие у ног маки и с горечью скривила рот:

– Что вам?

– Печатник желает встретиться. Я могу отвезти вас прямо сейчас.

– А вы, госпожа Ятка, у него на побегушках? Что же он сам-то не приедет?

Разговор явно не клеился. Вэлари на минуту почувствовала себя виноватой, и в перепалку вступать не стала. Сама произнесла ответ вслух:

– Вы не поедете, как я понимаю.

– Это вряд ли, – едко хмыкнула женщина.

– Что мне передать ему?

Вздохнув, она обернулась во тьму дома, будто искала там поддержки.

– Предайте, если ему что-то надо от Кочерги – пускай к вечеру сам приходит. Сейчас ее нет, а вас я оставить не могу до ее возвращения. И без того проблем по горло.

Вэл опешила:

– Госпожа Марих?

Кажется, госпожа Марих была вымотана настолько, что терялась в собственных словах.

– А я не сказала? – плечи понуро опустились. – Извините.

Ее раскрасневшиеся карие глаза слезились. Дани потерла лицо, подняв очки на лоб.

– В любом случае, – уже мягче добавила она, – если у Печатника есть к ней дело, пусть приезжает сам. Не думаю, что Кочерга вообще в машину к вам сядет, а пешком больше квартала не пройдет.

– Значит, вечером? – осторожно уточнила Вэл, медленно разворачиваясь на пятках.

– Да. – Дани заторможено качнула головой. – Если доживем.

– Доживем, – Вэлари улыбнулась. – Всего вам доброго, госпожа Марих.

– И вам. Удачи.

* * *

У «Жаровни» собирались люди. Кто-то кидал белые и красные маки к дверям, кто-то в молчаливом исступлении смотрел на расколотую пополам вывеску антикварной лавки. Прошлым днем Эр успел наглухо забить двери и окна, потому что унести все за один раз не смог и собирался еще вернуться за доходными книгами и записями о поставках. К тому же, в кабинете еще оставалось две-три бутылки опиумной настойки – теперь столь драгоценной, что отдать ее мародерам было бы глупо.

Аили ночью так и не смогла уснуть. В ушах еще долго стояли раскаты взрывов и крики людей, треск горящих досок застилал ее мысли, стоило на миг прикрыть глаза. Поэтому утром, едва серая пелена рассвета расстелилась по городу, она поднялась с дивана, забрала у Эра ключ от запасного выхода «Жаровни» и, неуклюже пробравшись через разгромленную холодную гостиную, вышла на улицу. Осторожно и неторопливо кралась закоулками, направляясь к курильням. Центральные улицы опустели: закрылись магазины – владельцы забили окна и двери и прятались по подвалам. Исчезли покупатели – взяли в руки оружие и пошли воевать. Город как будто вымер, мир замер, и остались только кучи увядших маков на разбитых порогах, в подворотнях, у монументов в парках.

Идти сквозь толпу недовольных она не решилась. Обогнула здание и тихонько шмыгнула внутрь через черный ход.

Нелепость – война губила обычных людей, но обошла стороной преступников вроде Кочерги. Подобная несправедливость злила горожан и жгла их сердца. Некоторые уже поднимали камни и кидали в стены «Жаровни». Просто так – от бессилия и гнева.

Узкая крутая лестница вела прямиком в игорный зал на втором этаже. Окна забиты, и во мраке невозможно разглядеть ничего, кроме тусклого огонька свечи. Он мерцает, нервный и трусливый, неуверенно жмется на фитиле, в одиночку сражаясь с поглотившей весь мир тьмой.

Удивленно прищурившись, Аили приближалась к нему, крепче сжимая трость. Очертания становились ярче и четче. Она уже хорошо могла разглядеть человека, склонившегося над свечой.

Молодая женщина – северянка, – сидела за столом, разложив старинные медные монеты и карты. Играла в сотню сама с собой и тепло улыбалась. Она не обращала никакого внимания на Аили, увлеченная игрой, будто ее соперником была сама Серебряная ведьма.

У локтя северянки лежал тугой круглый комок спутанных ниток. Проиграв в очередной раз невидимому противнику, она растерянно всплеснула руками, и клубок упал с шаткого стола, пару раз отскочив от пола, покатился к ногам Аили. Женщина подняла на нее бледные голубые глаза и кивком предложила поднять клубок.

Нитки распустились во все стороны. Аили нелепо склонилась и подобрала комок запутанных узлов.

Женщина молча провела ладонью над столом, приглашая присесть напротив.

– Как вы сюда попали? – Аили с опаской смотрела на ее свежее моложавое лицо, которого старость, как будто, касалась уже тысячи раз, однако все проходила мимо.

– Мне все двери открыты, бездушная, – голос северянки ледяными осколками отлетал от пыльных стен.

Аили замерла, боясь пошевелиться.

– Мир какой нынче интересный, не находишь? – женщина продолжала говорить, а сердце Аили стыло на каждом ее слове. – Так много людей, открытий. И нас никто не помнит, не знает. И мы – каждый сам по себе. Все – как братская могила. – Северянка улыбнулась, обнажив белоснежные зубы. – Не сдохли еще, а уже похоронены.

– Старая? – прошлое сидело перед ней, и Аили все никак не могла поверить.

– Отчего же Старая? – женщина улыбнулась еще шире. – Пока молодая. Тысячу раз умирала. Да всё, как и прежде, не меняюсь. Как и иные. Сотню раз по сто жизней отживем, а ни в одной из жизней ничего не изменим. Так и остаемся просто людьми.

Пламя свечи сжалось под их взглядами.

– Панту. – Твердо прошептала Аили.

Женщина медленно кивнула:

– Когда-то – Панту. Теперь снова – Вельва. – Указала на клубок. – Поможешь узелки распутать?

Пальцы Аили разжались, скованные страхом.

– Ты изменилась, – Вельва ласково потрепала ее по плечу. – Даже во сне это чувствовалось. Без Эра было трудно тебя отыскать.

– Он теперь человек.

– Я знаю. Все знаю. И про Лоя, и про Керана.

Вельва сгребла монеты в носовой платок и, завязав его в узел, спрятала в маленькой кожаной сумочке.

– Мир стал другим, да? – она хитро подмигнула. – Как тебе? Тяжело было первое время?

Аили глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– Не очень. – Откинулась на спинку стула, потирая перебитый нос. – Все просто перемешалось. Прошлое и то, что сейчас. И еще война…

– А что тебе война? – Вельва таинственно посматривала на нее.

– Погибло столько людей, а я, как будто, приложила к этому руку.

– Ох, дюже ты переживать стала. – Махнув ладонью, старая ведьма поднялась и, пройдя к бару, достала пыльную бутылку рисовой водки. Налила себе выпить. – Люди… а что люди? – Сделала глоток и поморщилась. – А люди – это так, перхоть на голове Вселенной. Одни отвалятся – нарастут другие. Мир-то, он, чем старше, тем грязнее. А, чем грязнее, тем перхоти больше.

Закатив глаза, Аили буркнула:

– Если я изменилась, то ты – нет.

Стоя у бара, Вельва продолжала пить, кутаясь в белую ощетинившуюся шубу. Свеча вдруг разгорелась с новой силой.

– Ты искала? – спросила, подойдя к столу и поставив бутылку.

Верный вопрос сам сорвался с губ:

– Кого?

– Ты знаешь. Пепла.

– Искала тебя, но ты… Ты! – Аили едва не задохнулась от накатившей волны гнева. – Ты говорила, что всегда являешься, когда нужна, но не пришла тогда. Я думала, просила, а тебя не было.

Вельва сипло усмехнулась:

– Пришла теперь. Теперь я действительно нужна. Так скажи мне, искала его?

Аили покачала головой:

– Нет. Только пыталась найти следы, но ничего.

Тьма «Жаровни» легла на ее плечи и начинала душить, неспешно обвиваясь вокруг шеи.

– А что бы сделала, если бы нашла его? – вкрадчиво спросила Вельва, наполняя ей рюмку.

– Я не думала об этом.

– Так представь.

Выпив, Аили зажмурилась. Не в попытке представить, просто водка обожгла горло.

– Вряд ли стоит даже представлять. – Выдохнула она, прикрыв рот ладонью. – Он давно мертв, и мне проще верить, что его больше нет, чем сходить с ума в надежде встретиться с ним. Это все равно невозможно. – Указала на рюмку, попросив повторить. – Наверное, не судьба. Из Книги ведь не он меня вычитал.