Леди и некромант. Тени прошлого

Одет он был просто, без претензии, но костюм сидел отлично и, значит, взят был вовсе не в магазине готового платья, да и простой перстень на мизинце, который только выглядел простым, а на деле являлся вполне себе неплохим амулетом, говорил, что Малкольм вовсе не беден.

Туалетная вода.

Часы на цепочке.

Ни дать, ни взять, почтенных лет горожанин, честный человек...

- Тогда зачем пришел?

Малкольм тоже разглядывал Ричарда с немалым интересом.

- Интересно стало посмотреть на человека, за которого двадцать тысяч золотом обещано...

Ричард дернул плечом.

И здесь.

- Местная шваль едва не передралась за заказ... - доверительным тоном произнес Малкольм. - Но как заказчик сказал, что деньги получит тот, кто принесет твою голову, то все и помирились... пока...

- Голова еще при мне.

- Вот и я говорю, не та ныне молодежь пошла. Ни воображения, ни умений, один гонор пустой...

Перед Малкольмом встала кружка местного темного эля.

- Твое здоровье...

- Я тоже могу заплатить и неплохо... - Ричард постучал пальцем по столешнице. - Человеку, который возьмет на себя труд избавить меня от излишне назойливых... поклонников...

Малкольм наклонил голову.

- Деньги у меня имеются...

- Денег мало не бывает.

- Но бывает достаточно, - возразил наемник. - И да, эта мелюзга изрядно меня утомляла в последнее время... шумные, бестолковые... только ненужное внимание привлекают, мешают серьезным людям... но все-таки не поймут... определенно, не поймут... скажут, Малкольм против своих пошел...

Кривоватая усмешка.

И даже тень печали.

Торг?

Что ж, у Ричарда было что предложить.

Он вытащил из сумки сверток и, откинув промасленное полотно, вытащил узкий нож со слегка изогнутым клинком. Рукоять в виде сидящего дракона, исполненного столь мастерски, что, казалось, он вот-вот расправит крылья.

Черный камень на эфесе.

И пара алых - в глазах дракона...

Малкольм подался вперед. И ноздри его раздулись. Губа приподнялась. А сухая узкая ладонь потянулась к клинку. Он и дышать-то стал реже.

- Это...

- Имперский галлард, - Ричард провел пальцем по шее дракона, и глаза его посинели. - Я даже силой его наполню... если захочешь.

Малкольм облизал губу.

- Значит... ты и вправду сумел... можно?

Ричард кивнул. И наемник коснулся-таки синеватого клинка, провел по узкой бороздке в центре его и, положив на ладони, поднес к глазам.

Взвесил.

Примерился, обхватив пальцами драконье тело.

- Слухи доходили, но то слухи... слухи каждый год появляются... кто-то что-то вскрыл... украл... вынес... обнаружил, роя выгребную яму... спустился в катакомбы... иногда даже вещи появляются... бывает, что и в состоянии приличном, но...

Галлард разрезал солнечный луч.

И Малкольм с явным сожалением отложил нож. Что ж, имперские убийцы знали толк в оружии.

- Чего ты хочешь, некромант? Мою душу? Она давно уже принадлежит темным богам...

- Пусть им и остается. Мне лишь надо, чтобы ты занялся теми... не слишком умными людьми, которые могут несколько затруднить мое пребывание в славном Харразе...

Малкольм постучал кончиком острого ногтя по столешнице.

- Что мешает мне просто убить тебя? Взять и деньги, и галлард?

- Здравый смысл? - предположил Ричард. - Я ведь некромант. Меня убить можно и, честно говоря, не так уж и сложно, но остаться потом живым...

- Тогда просто подождать, пока кто-нибудь из этого дурачья доберется?

- Если доберется, да и... ты уверен, что сумеешь его найти, - Ричард подвинул галлард к наемнику. - Или, обнаружив, решишься взять в руки? Такие клинки обладают характером... мне известно его имя...

Малкольм не спешил соглашаться.

И отказываться не спешил.

Он думал, и мысли его были открыты Ричарду.

...взять клинок?

И не только клинок, ведь, где есть галлард, имеются и другие сокровища. Малкольм был состоятелен, но, добравшись до клада, он станет по-настоящему богат.

И титул купит.

И вообще все, чего душа пожелает... и главное, что любое проклятье при должной осторожности можно обойти...

- Хорошо, - Малкольм подвинул клинок к себе. - Тебя не побеспокоят. Но за каждую голову ты платишь отдельно... скажем, двадцатку за обычного искателя приключений, и сотку - за гильдийца... мне придется платить виру... впрочем, там тоже не любят дураков.

Это была разумная цена.

***

Я шла, стараясь не отставать от Тихона, который вроде бы и не слишком спешил, но умудрялся просачиваться сквозь толпу.

По-прежнему пахло рыбой.

Стало жарче.

И несмотря на бумажный зонт, солнце жгло. Я вспотела самым неблагородным образом и мечтала уже прийти, куда бы мы ни направлялись. Надеюсь, там в достаточной мере прохладно, да и воды бы не помешало...

- Вода, ледяная вода... - словно откликнувшись на мои мысли, из толпы вынырнул мальчишка с огромным кувшином. - Вода... прекрасная лайра...

- Не стоит, - Тихон умудрился встать между мной и мальчишкой. - Поверьте, Оливия, эта вода не пойдет вам на пользу...

Он взял кубок.

Поднес к носу.

Кивнул.

- Сок ишарры и плоды белой навии... сколько тебе заплатили?

Мальчишка отступил на шаг и этого хватило, чтобы он исчез в толпе. Рынок шумел.

Бурлил.

И следил за нами десятками глаз, в одних виделось сонное любопытство, в других - интерес, и отнюдь не к нам, но к нашим кошелькам. Смуглый господин с бородой, выкрашенной в красный, подмигнул мне и приложил сложенные щепотью пальцы к губам...

- Это работорговец, - Тихон вылил содержимое бокала на землю, а сам кубок отправил в мусорную кучу. - Из Зирры. Там очень ценят имперских женщин благородного рода... редкий товар, а потому получить за такую наложницу можно изрядно... не отходи.

- Не буду, - пообещала я.

Вот ведь...

- Возможно, он заплатил мальчику, чтобы тебя опоили... белая навия растет в Зирре, а сок ишарры используют во время храмовых молений. Он дурманит разум. А в сочетании со смесью и кое-какими компонентами напрочь лишает человека силы воли... в Зирре любят послушных рабов...

Меня передернуло.

А ведь бабушка говорила мне, что уличная еда до добра не доведет... вода, получается, тоже.

- Уже недалеко, - Тихон коснулся моей руки. - Если пойдем напрямую... и постарайся не отставать.

Да, отставать и теряться здесь не стоило...

...на что похож рынок Харраза?

Торговые ряды.

Лавки.

Разноцветье тканей, которые спешили развернуть передо мной. Крылья полупрозрачных шелков и тяжелых атласов, мягчайшие объятья шерстяной ткани, что упала на мои плечи... и нежность мехов...

...гортанные голоса.

...ароматные масла, которые совали мне под нос, норовили уронить на руку, чтобы запах раскрылся...

...горы специй.

...свежей рыбы и устриц... бочки с соленой водой и мушиные полчища... торговцы, перекрикивающие друг друга, а порой и норовящие побить конкурента... покупатели, мало меньше голосистые... крик чаек и животных.

Запах навоза.

И больная голова... я не отставала, просто в какой-то момент окончательно перестала понимать, куда мы идем. И когда рынок вдруг остался позади, я не сразу и поняла.

Просто стало тише.

И легче дышать.

А потом узкая улочка вильнула, сделавшись еще уже. Здесь дома, сложенные из красно-бурых блоков, стояли плотно, протянув над улицей веревки, на которых висело, что грязноватое запылившееся белье, что вязанки трав или рыбы.

Узкие полосы сушеного мяса.

И уличные коты, во множестве расплодившиеся. Они орали. Дрались. Карабкались по стенам, разгуливали по широким парапетам, не спуская взгляда с рыбы, которую сторожили полуслепые старухи...

...и вновь поворот.

Дома выше.

На плоских крышах пробивается зелень, и она кажется роскошью. А Тихон замедляет шаг. В какой-то момент он позволяет поравняться с собой, но лишь затем, чтобы сказать:

- Мне очень жаль, Оливия...

...причина его сожаления становится ясна десятью минутами позже.

Она выглядит юной.

И такой хрупкой. Невероятно красивой, пусть и красота эта явно нечеловеческого толку. В ней все немного слишком.

Чересчур тонкие черты лица.

Излишне огромные глаза неестественно-зеленого цвета... платиновые волосы волной... у меня никогда не было куклы Барби, но если бы была, то именно такая...

Ее свободные одежды странным образом не скрывали изгибов совершенного ее тела, и при малейшем движении обрисовывали их столь бесстыдно, что даже я покраснела.

- Приветствую тебя на пороге этого дома, сын, - сказала она, раскрыв объятья, но обнять Тихона не обняла, а лишь коснулась кончиками пальцев плеч. - Мне отрадно осознавать, что ты одумался...

- Я не одумался, матушка, - Тихон слегка поклонился. - Я лишь подумал, что тебе нужно знать.

- Нам нужно знать.

Меня она не замечала и делала это как-то так... умело, что я сразу осознала, насколько безразлична этой совершенной со всех сторон особе.

Мы стояли во внутреннем дворике дома.

Тот же красно-бурый камень. Узкие, как кошке протиснуться, окна первого этажа, придававшие дому сходство с крепостью. И аркада второго. Кованые решетки, слишком толстые, чтобы считать их лишь украшением. Плоская крыша.

И сад на ней.

Узкий проход. Дверь, открывшаяся перед нами беззвучно. Прохлада.

Цветочные ароматы.

Фонтан с рыбками и ощущение, что я попала в какой-то другой мир и сразу... здесь все было... немного не таким? Узкие стволы деревьев, будто отлитые из серебра... звон листвы и ветерок, принесший долгожданную прохладу, пусть все еще с тем же рыбным духом. Мелкие кустарники, украшенные звездочками цветов. Зеленая трава.

Мох.

Толстый такой ковер мха, на который и ступать-то страшно.

Птицы.

Никаких клеток, ни серебряных, ни золотых, ни обыкновенных. Да и не нужны они... птицы прятались в ветвях кучерявой ивы, щебетали, перепархивали, выискивая местечко получше, а пара особенно смелых, спустилась по стволу, чтобы уставиться на меня бусинками глаз.

Жуть.

Женщина отпустила Тихона и соизволила, наконец, заметить меня. Взгляд ее был туманен, губы искривились, и вся совершенная красота вдруг переступила грань, отделяющую ее от уродства.

- Подойди ко мне, человеческое дитя, - это не было просьбой, скорее приказом.

А голос медовый.

Журчащий.

И сдается мне, не так уж безобидны прекрасные альвы, если все тело мое вздрогнуло, потянулось к той, которая...

Я моргнула, избавляясь от наваждения.

Не то, чтобы мне не сложно было подойти, отнюдь, скорее вот не люблю, когда кто-то норовит забраться в мою разнесчастную голову. И ладно, если это древняя нежить, но от прекрасной альвы подобного не ожидаешь.

- Простите, - я одарила альву улыбкой, надеюсь, очаровательной, - у вас здесь, конечно, очень мило, но могу я узнать, что вы со мной хотите сделать?

Как ни странно, альва не разозлилась.

Она несколько секунд разглядывала меня, а потом вдруг рассмеялась.

- Она и вправду любопытна, дорогой. Убеди свою знакомую, что я не причиню ей вреда. Мы не причиним... наш народ заинтересован в том, чтобы использовать этот шанс...

Она разом потеряла ко мне интерес и, подойдя к фонтану, опустила в чашу с водой тонкие пальцы. Надеюсь, рыбы от радости из фонтана не повыпрыгивают...

- Оливия, - Тихон вздохнул, а взгляд его сделался печален. - Пожалуйста. Клянусь именем рода, тебе не причинят вреда... но нам всем есть о чем поговорить.