Леди и некромант. Тени прошлого

Глава 25. Леди и бал

Гудел бубен в руках орчанки. Это было по-своему красиво, тяжелая ее ладонь взлетала и опускалась, замирая над темной поверхностью бубна, и пальцы касались этой поверхности нежно.

Вздрагивали нарисованные олени.

Кривились духи гор и рек.

Издавали протяжный неприятный звук, который, будучи заперт в камне, звенел яростью.

Орчанка запрокинула голову. Глаза ее были закрыты. Губы плотно сжаты. Она покачивалась, в такт ударам, и плечи ее легонько вздрагивали.

Серый человек ждал.

- Духи... - орчанка приоткрыла желтые глаза. - Духи говорят, что сегодня правильная ночь. И тот, кто ушел, вернется. Духи говорят, что все предрешено.

- А больше твои духи ничего не сказали?

- Сказали, - милостиво кивнула она. - Что нужно встретить и помочь человеку, который поднимет мертвеца.

- Что?

- Мертвого уже не убьешь, а вот когда мертвое станет живым, - она была терпелива и снисходительна, и рядом серый человек чувствовал себя глупо.

- Хорошо. А кому именно я должен помочь? И как?

Она облизала губы и, подумав, произнесла:

- Он пойдет вниз. Другие будут мешать. Другие пожелают нарушить закон. Но есть те, которые останутся верны слову...

- Погоди, я совсем запутался...

***

...лайра Орисс смотрела в зеркало. Она была совершенна.

Для него.

- Чудесно, дорогая, - отец накинул на плечи плащ и подал полумаску. - Увидев тебя, Император пожалеет, что выбрал шиммерийку, и вполне допускаю, что...

Глупец.

И жить ему осталось недолго. Почему-то эта мысль наполняла лайру Орисс мстительной радостью. Он виноват... он ее поманил короной... он с юных лет твердил, что лишь она достойна занять место подле Императора, а потом, стоило появиться шиммерийке, отступил.

Даже не попытался бороться.

Экипаж.

Дорога. Колеса стучат по камню как-то слишком уж громко...

...императриц носили в паланкинах. И быть может, она попросит супруга царственного своего смилостивиться над отцом. К чему убивать? Он еще достаточно силен, чтобы носить паланкин...

Императрице ведь полагается быть милосердной.

***

Ванна.

Пахучее масло, которое впитывалось в кожу моментально, и кожа эта обретала сияние.

Волосы.

Руки... с руками пришлось повозиться дольше всего, все же жизнь в октоколесере не способствовала сохранению маникюра, но мы справились.

- Ты прекрасна, - Грен повернул меня к зеркалу.

Прекрасна?

Быть может. Но не я. Это не могу быть я...

...хрупкая.

С кожей белой, как... фарфор? До чего пошлое сравнение, но почти соответствует истине. Волосы, забранные в высокую прическу, подчеркивали линию шеи.

Обнаженные плечи.

И мягкие рукава, стыдливо прикрывающие руки. Чуть завышенная талия... платье было нарочито простым, но вместе с тем оно было достойно императорского бала. Струящаяся мягкая ткань льнула к коже, и отступала, и каждое движение мое рождало новые складки и складочки, заставляя бисерных бабочек оживать.

- Должен признать, что у этого подгорца есть чувство вкуса, - заметил Верховный судья и, поклонившись, добавил. - Вы выглядите божественно, ваше высочество... только, боюсь, кое-чего не хватает...

Браслет Убера странным образом подходил к платью.

- Я не надену тиару, - как-то сама мысль о том, чтобы примерить хрупкое это сооружение вызывала во мне дрожь.

- Он не о том, - Грен вытащил из сундука шкатулку и высыпал содержимое ее на стол. Пожалуй, даже столь роскошная гостиница не видала такого обилия драгоценностей.

- Нет... не то, - он покрутил изумрудное ожерелье, отложил в сторону колье с солнечными топазами, как и ярко-алый рубиновый ошейник. - Где-то же оно было...

- Как ты обращаешься с...

- Как хочу, так и обращаюсь... а, я ведь знал, что оставил его, - он ловко выцепил цепочку бледно-лиловых камней, которые крепились в серебристой сетке. Выглядело ожерелье не слишком роскошным, но... - Думаю, это подойдет... аметисты, алмазы и лунное серебро.

Стоило сетке коснуться кожи, и камни полыхнули. По нитям побежали алмазные искры, аметисты вспыхнули. И неужели еще недавно я считала это ожерелье невзрачным?

Оно было ярким, но в меру.

И хрупким.

И эта хрупкость его вполне оттеняла ледяное совершенство тиары.

- Примерь, - Тихон выглядел непривычно. То есть, полагаю, что выглядел он именно так, как должен выглядеть альв из приличной семьи, но вот... длинный балахон всех оттенков зеленого. Волосы, заплетенные в три косы. И пара тонких цепочек, по виду вырезанных из дерева.

Это все не то.

- Я не хочу, - призналась я, глядя на тиару, которая с прошлого раза не стала ни менее совершенной, ни менее опасной. - Я... мне кажется, если я надену ее, то стану другой и вообще... она злая.

- Люди злые, - Тихон был спокоен. - А вещи лишены эмоций. Они способны вобрать чужие...

И мне не хочется даже думать, что именно она вобрала.

- Ричард не справится один, - сказал Грен. - Он может думать, что угодно, но он один не справится. И если мы поможем, то... вряд ли что-то да выйдет... а вот тиара... сейчас ты единственная живая наследница. Хранитель тебя уже признал. Тиара... тоже... должна.

Милая оговорка.

Я протянула руки.

Коснулась льдистого украшения, которое предупреждающе полыхнуло: не смей. И показалось, знает оно всю правду, что никакая я не императрица и близко, но обычная девчонка, ко всему сбежавшая от своей кривой судьбы.

Нет.

Я сумею.

Хватит... прятаться за другими...

- Ваше величество, - Аль-Ваххари первым опустился на колено и произнес: - Да славна будет Императрица!

- Я, пожалуй, воздержусь кланяться, - криво усмехнулся Тихон.

- Тебе идет...

И Гуля заворчал.

Вымытый, с шерстью темной и гладкой, он выглядел более живым, чем когда бы то ни было.

- Спасибо.

Ничего не происходило. Я не ощущала в себе ни желания немедля захватить мир, ни стремления поразить всех нечеловеческою силой... я была прежней. А венец... что ж, к прическе идет, и к платью тоже, уже хорошо.

- Погоди, - я выбрала из груды украшений широкую золотую цепь, украшенную алыми кабошонами и накинула не шею гуля. Тот осклабился.

- Ваше величество, - Аль-Ваххари слегка закашлялся. - Надеюсь, вы знаете, что только что сделали это... создание наместником провинции Кашшар?

- Да?

То-то же цепь мне показалось слегка вычурной. С церемониальными драгоценностями всегда так. Я же величественно кивнула и сказала:

- Этой провинции повезло. Подобный наместник не будет мешать жить.

***

А экипаж пришлось нанять. Плотный плащ укрывал меня с головой и был не столько данью традиции, сколько служил хорошей защитой от пыли и неприятных запахов. Все же лето, а ехали мы мимо рынка...

...ехали долго.

Вечерело.

Загорались огни, а город преображался, как это бывает со всеми городами. Тьма стыдливо прикрывало обочины и грязь на них, дома становились будто выше, стройнее.

Сияли ограды.

Светились белым камнем особняки.

Императорский дворец начался с аллеи, освещенной синими фонариками. И наш экипаж затерялся среди других. Они двигались медленно. И возницы переругивались, выясняя, чей хозяин родовитей и кого надо пропустить, а кому самое место пыль глотать. Изредка из карет выглядывали люди, но тут же прятались за магической завесой.

Терпение.

Наша карета, лишенная родовых гербов, гляделась нищей. Нас не единожды освистывали, пару раз витиевато обложили, а у самого дворца в стенку бухнуло что-то тяжелое.

- Тихон, скажи, а почему мы не взяли экипаж в альвийском посольстве? - недовольно проворчал Грен. Я же жестом остановила аррванта, которому явно не терпелось взглянуть на самоубийцу, которому вздумалось покушаться на мою венценосную особу.

- Забыл, - альв дернул плечом.

- Это ты зря...

И мы замолчали.

И молчали до тех пор, пока экипаж не остановился у мраморных ступеней, на которых выстроилась стража в золотых доспехах. Встречал нас распорядитель бала. Окинув взглядом карету и нашу разношерстную компанию, он скривился.

Конечно, куда нам...

И приглашение, переданное любезной лайрой Исабеллой, взял двумя пальцами, не скрывая, что удивлен наличием этого самого приглашения.

- С собаками нельзя, - проскрежетал он.

Я молча протянула разрешение. А Грен добавил:

- Нам можно...

Гуля скалился. Кажется, ему было смешно, но... как ни странно, нас пропустили.

Аркада.

Люди. Не сказать, чтобы их много, но на нас смотрят с этаким ленивым любопытством, явно гадая, кто мы такие... я позволяю плащу соскользнуть, благо, его подхватывает лакей. И маску принимает с поклоном. А у меня появляется безумная мысль: а забрать-то их как? Без номерка если? Откуда он узнает, что этот плащ - именно мой?

Впрочем, я ее отгоняю.

Улыбаться.

Идти и улыбаться... не замечать взглядов, в которых то самое любопытство сменяется... восхищением? Восторгом? Завистью?

Куда ж без нее...

- Дорогая, - лайра Исабелла ныне в синем, и глубокий насыщенный цвет ей идет, как и свободный крой платья. - Я бесконечно рада, что ты приняла мое приглашение... пойдем, я представлю тебя нужным людям. Впечатляет, правда?

- О да... у нас в городе балы были поскромнее.

Чистая, к слову, правда.

- Не сомневаюсь, - ее улыбка казалась вполне искренней, вот только взгляд оставался прохладен. - Это все-таки столица. Но, поверь, с преогромным удовольствием я бы разогнала эту свору бездельников. Только и горазды, что на балах крутиться, никакой пользы для общества...

Зала.

И снова зала... перед ней раскрываются двери, и встреченные нами лайры приседают, а лойры кланяются, спеша заверить, до чего она прекрасна... и кажется, лайра Исабелла и вправду весьма важная особа. А значит, она либо поможет, либо помешает...

- Обрати внимания... Ульрих... молод и хорош собой, но при этом редкой воды мерзавец. О нем всякое говорят, и если хотя бы часть сказанного правда, то я крепко удивлена, как он по сей день не на свободе...

Ульрих? Кажется, это имя я слышала.

Он смотрит на меня.

Или... не на меня, но на венец. Узнал? Не может быть такого... он выглядит драгоценностью, пусть и совершенной в красоте своей, но драгоценностью и только...

- А это сам дражайший Фитцгольд, - лайра Исабелла указала на мужчину, что замер в тени колонны. - Нынешний глава Гильдии... обычно предпочитает избегать подобных мероприятий, но сегодня сделал исключение. Даже не знаю, радоваться или нет. Еще большая тварь, чем племянник, но это объяснимо...

- Чем?

Я улыбалась.

Так старательно улыбалась, что заболели щеки.

- Живет дольше... к слову, холост. Не так давно проводил в мир иной очередную супругу, то ли третью, то ли четвертую, не знаю... но наши клуши готовы подсунуть ему новую...

Мужчина любовался содержимым собственного бокала и рассеянно кивал полноватой женщине, которая что-то говорила, размахивая при том руками. За юбками этой женщины молчаливой стражей стояли трое девиц брачного возраста.

Им я от души посочувствовала.

- А это Берхар... еще один из некромантской братии... право, удивлена, сколько их сегодня собралось... как и альвов в городе. Говорят, подгорников тоже нынче больше обычного, и люди волнуются...

Она замолчала, позволяя мне сказать что-то, но что?

- Неспокойно, - дипломатично заметила я.