Книга шороха

– Ведьмины проказы, – уточнил Эр, склонившись к ней. – Он это каждую ночь видит.

Человек с факелом бессильно мычал и почти плакал, стоя у самой стены. Черные волосы облепили потное лицо, глаза бегали, не в силах смотреть.

– Ян… – с жалостью прошептала Аили.

Она не обращалась к нему. Это был вздох сочувствия.

Спящий не помнит Шелеста. Аили подошла к нему вплотную, ступая по кривляющимся змеям, вынула из рук факел и положила ладонь на лоб, прикрыв его слезящиеся синие глаза.

– Спи.

Камень стен упал, исчезли змеи, потух огонь. Пепла не было. Только бескрайнее серое поле вокруг и Черный ветер за ее спиной.

Как и всегда.

* * *

Прежде чем постучать, Ютран долго собирался с мыслями и искал внутри себя храбрость. Ему не хватало духу смотреть на Дже.

Он все же постучал, а затем вошел, не дожидаясь ответа.

– Очень вкусно, – Дже улыбалась управляющей, которая сидела рядом, держа на коленях поднос с обедом, – это утка?

Управляющая смущенно замахала у лица ладонью:

– А вы разбираетесь, госпожа. Мне приятна ваша похвала.

– Как вас называть? – Джаху дрожащей рукой отправила в рот очередную ложку супа.

– Ее имя Раду.

Услышав голос хозяина, управляющая подскочила.

– Слушаю вас, господин Барас!

Солнце уже час как вышло и переместилось ближе к западу, выкрасив свинцовые тучи золотом. Его призрачный свет сочился из-под двери, боязливо слизывая пыль с сапог Ютрана.

– Раду, собери для сударыни Шади вещи, – он стеклянными глазами смотрел на Дже, – все необходимое для нее. И свои тоже собери. Мы уезжаем.

Управляющая приоткрыла рот от удивления:

– Надолго?

Ютран недовольно поджал губы:

– Навсегда.

Подобрав юбки, Раду засеменила прочь, с опаской обойдя господина. Серебряный поднос с кушаньем остался лежать на простыни.

– Куда мы едем, господин Барас? – спросила Дже.

– На окраину Города Эр, в дом Наймарана Ферса. Гарон обязательно станет искать всех нас, поэтому я срочно распорядился, чтобы готовили лошадей.

– Всех нас?

– Нас с вами, Мирка, министра Йома и Панту.

– Старуха здесь? – она едва не подпрыгнула на месте, но сломанная кость резко заныла, и боль отдалась в плече.

Ютран осадил Джаху и взял за руки:

– Вы расстроены ее присутствием?

– Что вы! Я просто... – она опустила глаза, невольно взглянув на корягу, пожирающую кожу.

Ей хотелось как можно скорее избавиться от цепей, так надолго сковавших свободу, он понимал это, однако не мог пока ничего сделать. От этой мысли сердце съежилось. За время, что Ютран говорил с Панту и остальными, Раду причесала, умыла Дже и привела ее в порядок, переодев в легкое просторное платье его покойной жены. Небесно голубой цвет так чисто сиял на смуглой коже, что рябило в глазах. Ютран невольно вспомнил жену в этом платье. Ее русые невесомые волосы и низкий бархатный голос. Нахмурился.

– Вам очень идет, – он бездумно сжал ее пальцы.

Ладони обожгло теплом, странным и согревающим, и Ютран уже видел как его осуждают. И было все равно.

– В Старом царстве на болотах растут дикие цветы – незабудки, – он отпустил ее, – маленькие и голубые. Если их сорвать и поставить в воду, они быстро увянут.

Она промолчала, не уверенная, что верно истолковала его слова.

– Я бы хотел продлить наше с вами общение.

Дже усмехнулась:

– Ну, пока я не в силах от вас сбежать, тем более, вы купили меня.

– Но вы будете свободны, – он встал и отошел к окну, упрямо уставившись на благоухающие в вазе гортензии.

– Это все слова. Мне некуда идти и нечем заняться. Пожалуй, одна только Панту и может мне что-то предложить, – она горько посмеялась, – буду собирать ей «травки-отравки» по лесам.

– Если захотите покинуть мой дом, я предоставлю вам все необходимое, куда бы вы ни направились.

Сказанное отдалось в нем глухой болью.

С грохотом распахнулась дверь.

– Ну-к, шустро! – на пороге стояла взволнованная Панту. – Шмотье собрал, девку в охапку и бегом!

Взорвав своим внезапным появлением облако пыли, она метнулась в комнату и начала хватать все подряд: банки с мазями, чистые тряпки для перевязок, шкатулки с украшениями.

– Ну, чего встал?! – старуха злобно зыркнула на растерянного Ютрана. – По душу твою приперлися, бабу в руки и во двор!

– Городская стража? – Дже опрометчиво приподнялась, собираясь подняться самостоятельно.

– Ага, чернявая, Королевская! Как охранника Ютранова – порежут всех, и не пикнем!

Снизу раздался звук разбитой посуды и голоса, верно, Гарон прислал целый взвод. Топот ног поднимался выше, бежал по лестницам и приближался скорее и скорее. Ютран поправил перевязь меча, подхватил Джаху на руки и вылетел вон. Панту заторопилась следом. Вооруженные люди в красном появились в другом конце длинного коридора и не сразу заметили беглецов. Ютран помчался ко второй лестнице, через комнаты слуг, спотыкаясь на ступенях, едва не свалился вниз. Панту пыхтела позади. Дже сжалась, вцепившись сбитыми пальцами в его одежду. Она зажмурилась и боялась открыть глаза.

– Двигай! Двигай рещее! – кричала Панту им в спину.

У задней двери, ведущей к стойлу, лежал исполосованный и обезглавленный труп одного из солдат.

– Давай, вон кони стоят! – бабка захлопнула за ними тяжелую дверь.

Мирк сидел с Раду на козлах, готовый ехать в любой момент. Ютран почти закинул Дже к ним в повозку, а сам влез на свободного коня, подтянул к себе Панту и, не раздумывая, тронул.

Они помчались во весь опор, не оглядываясь назад. Стража у ворот Дворцового города кинулась в разные стороны. Люди разбегались врассыпную. За несколько минут беглецы преодолели и площадь Ветров, и торговые кварталы города, Ютран умчался далеко вперед, прикрикивая на народ, чтобы зеваки освободили дорогу. У выезда из столицы они тоже не встретили почти никаких препятствий, кроме конников, которые недолго преследовали их до границы близлежащих деревень. И лишь когда звук копыт позади стих, Ютран сбавил ход. Мирк вскоре нагнал его, и они остановились перевести дух.

Раду, наконец, отцепилась от вросшего в поводья Мирка, и перебралась внутрь крытой фиолетовым тентом повозки, где, собрав в охапку колени, вжалась в угол Джаху. Торчащий из руки корень оцарапал ей щеку, а она все так же сидела, зажмурившись, и читая шепотом молитвы.

– Оторвались, госпожа, все тихо, – Управляющая плюхнулась напротив, – кончилось все.

Дже открыла глаза.

– Все только начинается, – дрожащим голосом выдохнула она.

Ютран помог Панту слезть с коня, спешился сам и поправил подпруги седла.

– Гумнами не езжайте, – старуха подошла к Мирку и пересела к нему на козлы, – а то люд чего лишнего-то увидит, а оно надо?

– Нам два дня пути, а лесом не проедем так быстро, – он перехватил поводья и вытер пот со лба. – Гарон очень хочет нас достать, раз послал Королевскую стражу.

Руки дрожали. Кажется, им вслед даже стреляли.

– Хорош друг! – Панту фыркнула. – Значится, неча рассиживаться. Без остановок двинемся, а козел энтот нехай ищет, все одно – не сыщет.

Ютран подошел к повозке и заглянул внутрь.

– У нас есть луки или арбалеты?

Раду пожала плечами:

– Простите, господин Барас, не подумала я…

Он махнул:

– Ладно. Отдыхайте

Как только Ютран сел на лошадь, они продолжили путь. Ехали неторопливо, впереди лежал путь через поля и редкие рощицы королевского нома.

Повозка плавно покачивалась из стороны в сторону и время от времени подпрыгивала на случайной кочке. Раду замотала оплетенную лозой руку Дже, чтобы корявые суки не доставляли им неудобств, и передала бурдюк с водой.

– Ничего, – заплетая седую косу, приговаривала она, – хорошо все будет. Вот приедем, обустроимся, да заживем.

– Не думаю, – Джаху пить не стала, – Гарон не успокоится так просто, и дом этот, говорят, проклятый…

Управляющая так непринужденно засмеялась над ее словами, что стало неуютно.

– Люди много чего болтают, сами знаете, сударыня Шади. Слухи про всех ходят, а верить ли?

Дже отвернулась.

- Я только за ребят переживаю, - покачала головой Раду. – Как бы чего не случилось с ними.

- О чем вы?

- Господин Барас сыновей своих на Большую землю отправил. Дядька у них там, пусть, говорит, верхом ездить поучатся. А теперь в историю мы попали. Как бы до них не докатилось.

- Взрослые? – Джаху улыбнулась.

- Да какой там! – Раду прыснула в ладонь. – По пятнадцать зим каждый прожил. Близнецы они. Красивые парни, да упрямцы. В мать норовом пошли.

От ее слов в маленькой повозке стало неуютно. Джаху вдруг почувствовала себя лишней, неудобной ношей. Обузой.

– Оба в мать, - продолжала бухтеть Раду, - ну хоть бы в отца помягче были б, ну хоть немного.

Женщины обменялись неискренними улыбками.

– Не верится, – осторожно заметила Джаху, – что покойная госпожа была излишне строгой женщиной.

Облизнув сухие губы, Раду продолжила:

– Ее совсем еще юную привезли из Старого царства на выданье, и замуж ей и не больно-то хотелось, конечно. Сами знаете, сударыня Шади, как такие семьи делаются. Но, господин Барас человек добрый, мягкий. Он-то ее, может, и не любил вовсе, но уж не обижал ничем, это точно: подарками одаривал, все просьбы ейные выполнял, слова лишнего не говорил. Да и не говорливая она была, но зато весь дом при ней по струнке ходил, тише воды, ниже травы. И все в порядке при ней было, чуть где пылинку увидит, кричать – не крикнет, а наказать – накажет. О ей подобных слуги доброго не говорят, да и плохого врать не будут.

Больше Раду не стала ничего говорить, и до ночи они ехали в молчании.

Когда сумерки сошли на небо, Дже откинула край тента и смотрела на убегающую из-под колес дорогу. Ночь постепенно покрывала выжженное солнцем поле и устало оседала на макушках леса.

За два дня жизнь резко переменилась, но Джаху привыкла к внезапным переменам. Она продолжала, несмотря ни на что, двигаться вперед. Даже теперь. Надо только не забывать лавировать из стороны в сторону. Уклоняться, чтобы не получить от судьбы плевок в лицо.

* * *

За долгое время это была первая ночь, когда Яну не приснился тот кошмар, где он стоял на дне колодца, окруженный змеями и кромешной тьмой. Каждый раз он ложился спать, содрогаясь от ужаса и отвращения, но сегодня – ничего. Его не посетило никакое сновидение, словно кто-то стер все из головы, хотя о чем речь, когда путешествуешь с Шелестом? Наверняка, ее рук дело, думал он, покусывая кончик пшеничного колоска. Солнце с яростью жарило золотое поле, не щадя сил и света. Аили шла впереди, то и дело спотыкаясь, виляя вправо и влево, ворчала себе под нос, недовольная его решением двигаться в направлении деревни. Там Пепел собирался украсть лошадь, чтобы добраться до Великой пустыни поскорее.

– Ты ровно ходить не умеешь? – он нагнал ее и легонько ткнул в плечо.

– Само так выходит, – буркнула она, пошатнувшись.

Он усмехнулся, хотя почувствовал себя виноватым.

– Был в Шпиле дед один, Шелест, глухой совсем, – Ян зачесал пальцами волосы назад, – но его так в разные стороны не кидало.

– По голове его, значит, не били, – Аили сняла с пояса флягу с водой и сделала два глотка. – Я пыталась бежать из Дома шепота, но меня поймали и наказали.