Книга шороха

Глава 9 - Неколыбельная

– Вы там долго-то не блукайте уж! – Крикнула вслед Панту, когда Ян и Аили уже скрылись за густыми кустами ирги. – Домой к обедне волочься, бездушная, гости ждать будут!

Они молча пробирались через непролазные заросли, в лесу, где за многие столетия никто не протоптал тропы. Спелые иссиня-черные ягоды так и просились в рот, и Аили набрала их полную мошну, чтобы съесть после, во время привала. Панту дала ей в дорогу целую банку маковички, за что Селедка была безгранично благодарна старухе.

Наконец, стена тонких стволов ирги закончилась, ее сменили высокие голубые ели, плешивые у самой земли, но густые где-то высоко в макушках. Ноги приятно утопали в мягком, устелившем землю, зеленом мхе. Он покрывал все вокруг пушистым одеялом изумрудного бархата, забирался на основания стволов и кончался далеко впереди, где в жуткой тишине журчал ручей. Солнце застыло рваными пятнами на буграх холмов – поваленных и заросших мхом деревьев. Они высились, словно древние, размазанные по земле могилы без надгробий. Не пели птицы. Не пищали комары. Не было даже ветра. Словно лес плотно сомкнул ряды где-то там, снаружи, и не собирался выпускать случайных гостей.

"Здесь и останешься", – обгорелая морда Эра мелькнула за деревом и пропала.

Аили раздраженно закатила глаза и продолжала идти, не останавливаясь.

"Что, если где-то здесь твой брат?"

Ветер черной тенью перескочил за другую ель.

"Где-то под этим мхом, и ты идешь по его костям".

Она не рассчитала высоту и споткнулась об одну из кочек. Раздался жуткий треск. Разнесся эхом по немому лесу. Ей удалось сохранить равновесие и не упасть. Нога застряла в центре трухлявого ствола, где внутри копошились белые жирные черви. Аили брезгливо стряхнула их с сапога.

"Что, если кто-то жив? Отец или мать?"

Она не удержалась и негромко ответила:

– Их нет, хватит об этом.

"Но ты бы могла попробовать! Найди брата! Зачем тебе эти Шелесты и Дом шепота?" – Эр, теперь не скрываясь, шел за ней по пятам.

Его раскаленное дыхание плавило воздух и обжигало спину. Селедка не оборачивалась, но знала, что это не сон, и Эр действительно там, позади. Искры от него летели вперед, и она могла бы поймать их, подставив ладонь.

"Это не твоя судьба..." – в его гортанном голосе прошипело что-то печальное.

– Я не знаю, куда идти и что делать. Не знаю, как жить без Дома. – Аили зло сжала кулаки, ее длинный рот некрасиво искривился. – И прошлое мне не нужно. Ни брат, ни отец.

Ветер глубоко вздохнул, обдав ее жаром:

– И даже Ирну? Как же твоя мать?

– Заткнись!

Аили резко обернулась, но позади не было никого.

– Ты чего? – к ней лениво подошел Ян. – Померещилось что?

Она заторможено кивнула, бросила на него нечаянный взгляд, отчего-то смутилась и побрела дальше. Пепел только пожал плечами. Он не заметил третьей пары выжженных на мшистом ковре следов, что тянулись за ними от самых зарослей ирги и так резко прерывались у его ног.

Ян нагнал Аили и спросил:

– Это он, да? Черный ветер?

Она не отвечала.

– Отвечай, я знаю, что ты слышишь меня!

Что-то дернулось в груди Аили, сдавило шею. Пепел приказывал ей, как приказывает поводырь.

– Да.

Хватка ослабла, и ей удалось вдохнуть свободно.

– Идем дальше, – попросила Селедка, потирая горло.

Дойдя, наконец, до ручья, они остановились набрать питьевой воды. Аили промыла ягоды ирги и, присев на гладкий сухой валун, начала жадно есть их горстями, пока Пепел наполнял фляги.

– Вкусные? – скупо улыбнувшись, он поднялся с колен.

– Ничего. – Она тщательно разжевывала мелкие зерна. – Знаешь, там, откуда я родом, люди выращивают в садах абрикосы – у них косточки такие же на вкус.

Ее пальцы окрасились малиновым соком ягод.

– Ты же с Аренора?

– Да. Но я там давно уже не была.

Она сказала это легко, без малейшей тени ностальгии.

– И ты не скучаешь?

– Не знаю, – она пожала плечами, прикрыв глаза, – наверное, нет. Там не осталось никого из семьи.

Ян не собирал длинных черных волос, и они постоянно лезли ему в лицо, поэтому он смочил руку, пригладил их и откинул назад.

– Может, хотя бы друзья еще там?

Аили горько усмехнулась:

– Единственный друг, который был у отца, сам же его и убил.

– А брат…

Она отмахнулась:

– И говорить нечего. Мне лет семь было, когда все случилось или меньше. Не помню. Мы жили в большом доме, за которым следил садовник, повар и управляющий. Отец вечно пропадал по делам, брат служил в Королевской страже, а мать… – Тут она неприятно поморщилась и отвернулась к ручью.

Ее безжизненные глаза стали совсем стеклянными, когда на них упали солнечные блики от воды.

– Я потом поняла, с возрастом, что она больная была. Совсем не разговаривала, хотя часто со мной сидела, но больше пропадала у себя в комнате и ткала, ткала, ткала целыми днями. Я и читать-то толком не умела, когда Рудид меня купил. Нет, Ян, никого не осталось.

Пепел сел рядом на сырую траву:

– Может, тогда надо заново все начать? На новом месте или вернуться, а?

Аили заглянула ему в лицо и долго пристально смотрела, словно упрекала, а после тихо произнесла:

– Для скольких Шелестов ты был поводырем?

– Для четырех.

Она глубоко и понимающе кивнула.

– И сколько из них начали нормальную новую жизнь?

Молчание.

Во всем лесу, по крайней мере, в той его части, где они сидели, так и не появилось иных звуков, кроме клокотания холодного ручья.

– Ты же не безвольная? – он поднял с земли шишку и начал отрывать с нее чешуи. – Сама говоришь, не слушаешь приказов.

– Не знаю. Ты видел мой мир разума? Сердце говорил, что тонкие миры лучше показывают нашу суть, чем о ней мы можем рассказать сами.

– Я помню только серую пустошь и какого-то мужика.

– Отца. В моем мире разума ничего нет, кроме неба и поля серой травы. Ни дорог, по которым следует идти. Ни дверей, которые я могла бы открыть. Я не знаю, что мне делать и куда двигаться. Все время за меня кто-то решает: брат, Рудид, Сердце, Лето, а теперь ты.

«И я», – прошипел Эр.

Она продолжала:

– Стоит что-нибудь изменить здесь, но там меняется только трава. Из осоки в полынь, из полыни – в ковыль. Сейчас – в гречиху.

Ян натянуто улыбнулся:

– Ну, хоть с голоду не помрешь.

Он поднялся, отряхнул штаны и закинул на плечо мешок. Тяжелый, длинный килич на поясе жалобно звякнул, ударившись о рукоять маленького охотничьего ножа.

– Идем.

– А… – она потерла сбитую переносицу. – Что за книги надо забрать?

– Книги мертвых Шелестов.

Аили брезгливо поморщилась, но промолчала о том, что даже трогать их не собирается. Как любой Шелест она могла прочитать чужую смерть, коснувшись Книги.

Они продолжили путь в молчании, перейдя ручей и ступив в густую смешанную чащу. Солнечный свет почти не проникал сюда, лишь изредка высвечивая то тут, то там кроны невысоких деревьев. От неестественно влажного холода кровь стыла в жилах. С земли поднимался сизый туман. Где-то впереди начала отсчет кукушка. Время от времени Аили начинала сомневаться, знает ли Пепел куда идти, но он продолжал уверенно шагать вперед, разламывая перед собой заросли и отгоняя налетевших голодных комаров. Послышался заунывный зов далекой невидимой птицы.

Они долго шли, ломая ветки, и их путь разносился по лесу гулким эхом. Солнце сместилось к середине дня. Ноги выли от пробивающихся сквозь кожаные сапоги камней и веток.

Ближе к ночи, когда стемнело, они вышли. Селедка даже сначала не поняла, что Проклятый лес остался позади. Ян остановился на опушке, окруженный ночной тьмой. Через затянутое тяжелыми тучами небо не проступал свет луны и звезд. По правую руку чернела овальная гладь озера, а вдоль его берега тянулась к горам узкая заросшая тропа, проходящая через рыбацкие деревни.

Ян сказал, что путь лучше срезать и пройти вдоль горного хребта, поэтому они свернули в сторону брошенных шахт и встали на ночлег подальше от опушки.

Бросив мешок на траву, Аили устало завалилась на спину. Стоило ей опустить веки, как перед глазами мельтешили опавшие листья. Пока Ян где-то ходил, неторопливо собирая ветки для костра, она достала маковичку и драное шерстяное одеяло, расстелила его, разделась и принялась обмазываться вонючей мазью – ей предстоял тяжелый сон, впрочем, такой же, как всегда с тех пор, как Рудид сделал ее Шелестом. К возвращению Яна она уже замоталась в одеяло по самый нос и свернулась калачиком, готовая к встрече с Эром и тонкими мирами.

Пепел развел костер, окопал и прилег напротив.

– Есть не хочешь? – небрежно спросил он, отломив небольшой кусок хлеба, но Аили лишь отрицательно качнула головой.

Лениво разжевывая сухую корку, он с интересом разглядывал разложенные вещи Селедки: потрепанный холщевый мешок, стоптанные сапоги в обмотках и черная одежда. Красная, расписанная узорами тряпка, которую она подвязывала на поясе, скромно устроилась у нее под головой, притворившись подушкой.

– А где меч? – он приподнялся на локте, почесывая изуродованную ожогом руку.

– Меч? – Аили вытянула голову и непонимающе уставилась на Яна.

– Ну, ятаган. Знаешь, вы, Шелесты, раньше были легендой. Могучие воины, сноходцы, облаченные в черные одежды под серебряными кольчугами, с белыми ятаганами на поясе.

– А-а… – она зевнула, – у отца был. Говорят, их делали из какого-то редкого металла с Аренора, а как их Король шахты закрыл, так и мечи ковать перестали. Нет больше белых ятаганов. Да это просто старая традиция, не бери в голову. Я вот себя бы только порезала, дай ты мне в руки оружие.

Он удивленно вскинул брови:

– Вас не учили военному делу?

– Учили, да со мной не вышло.

Аили улыбнулась краешком рта. Впервые ее улыбка не показалась жуткой.

– А что маковичка? – Пепел перевернулся на спину. – Слыхал я, до жути сложная штука, чтоб ее сделать. У моих прежних ребят в недостатке была.

Вдали ухнула сова.

– Мы не болеем. Не стареем с того дня, когда начинаем доверять Ветру. Только стоит попасть в сон, как тело гниет. Ты знаешь, раз у тебя уже были Шелесты.

Ян промолчал. Он вспомнил, как умирали его прежние подопечные. Таяли ночь за ночью, чтобы однажды не вернуться из снов.

Она закуталась плотнее и отвернулась.

– И у тебя уже началось?

Аили не ответила. Почесала плечо.

– Спи. – Под конец буркнула она. – До утра не сдохну.

«Не ему рыть тебе могилу», – прошептал ей на ухо Эр.

Ее щеку обдало теплым воздухом, и, усталая, Аили провалилась в нездоровый крепкий сон, где Черный ветер встречал ее каждый раз, раскинув обжигающие объятия. Однако сегодня она не увидела серого поля, а встала босыми ногами на ледяной каменный пол. Тьма, окружившая ее, облепила кожу скользкими щупальцами, мрак съел глаза.

Вспыхнуло и погасло пламя.

Щиколотки коснулась холодная влажная чешуя змеи.

– Это не твой сон.

Эр положил ей на спину ладонь и до боли царапнул кожу.

Огонь загорелся снова, осветив глухие черные стены. Против нее стоял худой испуганный человек, а вокруг него вились толстые длинные змеи, и он без конца жег их, размахивая почти прогоревшим факелом. Касаясь пламени, змеи сгорали, словно бумага, но тут же восставали из пепла и множились, заполоняя все вокруг.