Багровая смерть

— Что это значит? — спросил Синрик.

— Это значит, что когда-то я бы согласилась с тобой, что невозможно быть правым и неправым одновременно.

— Я все еще не понимаю, — сказал он.

— Расскажи им свой план, и они тебе объяснят, — сказал Никки.

Синрик состроил упрямое лицо.

— Логично, — ответил он.

— Я спорю с тобой не о логике, мелкий.

— Прошу, перестань называть меня мелким. Это не очень помогает мне высказать свою точку зрения.

— Не моя проблема — помогать тебе высказывать свою точку зрения, — сказал Никки.

Я нахмурилась на обоих.

— Почему вы грызетесь?

— Мелкий, ой, прости, Син, пытается меня бортануть.

Синрик закатил глаза.

— Спасибо за элегантно ввернутое словцо, Никки.

— Всегда пожалуйста, — сказал он с вполне искренней улыбкой, как будто не понял сарказма. Я знала, что понял, но также знала, что он был прекрасным актером, когда хотел или ему это было нужно. Фишка социопатов.

— Хватит разговоров, Синрик, — сказала я, — Говори в чем дело.

— Прошу, Анита, называй мое имя.

— Это и есть твое имя.

— Тогда используй прозвище, которое я предпочитаю.

Я глубоко вздохнула, но, в конце концов, сказала:

— Хорошо, Син. Но пиши хотя бы имя как С-У-Н^[4].

— Ты же знаешь, что так оно неправильно произносится.

— Знаю, знаю. Тебя бы назвали: Синди, Сидни, или Сид^[5].

— Или Кэрол, Карен, Карл, или Кэнди^[6] — это было моим любимым, когда я писал его как С-У-Н.

— Ладно, Син, пиши его как оно звучит. Так что случилось? — спросила я, не пытаясь скрыть капризность в голосе.

Его выражение из упрямого превратилось в его версию капризного. Он был очень красивым парнем, но не в таком настроении. Многие мужчины, и женщины, в моей жизни, уже давно отступили бы, но Синрик, прошу прощения, Син, имел черту твердолобости и решительности, составляя серьезную конкуренцию моим, а это о чем-то говорило.

— Никки едет с Анитой в Ирландию вместе с тремя вампирами. Если он даст кровь Жан-Клоду сейчас, то не сможет быть донором еще пару дней. Так же как и для Аниты с ее ardeur, но я могу накормить ее и дать кровь Жан-Клоду сейчас и оставить Никки свежим на потом.

— Звучит так, как будто Никки какой-то помидор, из которого мы выжмем все соки, — проворчала я.

— Ну разве не точное определение? — пожал плечами, Син.

Никки хмыкнул, издав низкий, утробный звук.

Я посмотрела на него.

— Мы заставляем тебя чувствовать себя как вещь?

Улыбка все еще держалась на его лице, когда он сказал:

— Нет, но мы влюблены друг в друга, и когда ты питаешься, секс является частью наших отношений.

— И я заставляю тебя чувствовать себя куском еды, а не человеком? — спросил Жан-Клод.

Никки покачал головой.

— Иногда ты заставляешь меня чувствовать себя как добыча, но не еда.

— Я не вижу в тебе добычу, Никки.

— Может добыча не совсем подходящее слово. Как ты называешь того, кого пытаешься соблазнить?

Жан-Клод выглядел удивленным, что могло быть абсолютным притворством, но я так не думала, или, может, не хотела так думать.

— Клянусь тебе, Никки, я не пытался тебя соблазнить, когда ты позволял мне кормиться.

Никки с минуту изучал лицо вампира, затем повернулся ко мне.

— Он пытался?

— Соблазнить тебя?

Он кивнул.

— Нет, я имею в виду, не совсем. Жан-Клод весьма чувственный почти во всем, что он делает, и к взятию крови относится как к чему-то важному. Он не приемлет фаст-фуд, если ты понимаешь, о чем я.

— Ты жертвуешь свою кровь, чтобы поддерживать мою жизнь и здоровье. Как я могу относиться к этому иначе, чем как к священному дару?

— Священный дар — мне нравится, — одобрила я.

— Вы просто проигнорируете мое предложение? — спросил Син.

— Думаю, мы надеялись, что ты передумаешь, — сказала я.

— Почему?

— Никогда не брал у тебя кровь, neveu^[7], и не стал бы начинать сейчас.

— Почему нет?

— Ты не понимаешь, о чем просишь меня.

— Я давал кровь Эхо.

— Ты ее любовник и любовник ее жены. Я называю тебя neveu. Это значит «племянник», и я использую это слово очень сознательно, Син.

— Знаю, — кивнул, Син, — ты используешь его, чтобы напомнить себе, что я твой любимый племянник, принц твоему королю, а не романтический партнер.

— Если ты все это знаешь, то, как можешь так себя мне предлагать?

— Я не предлагаю заняться с тобой сексом, Жан-Клод, просто дать кровь.

— С Жан-Клодом, это не просто кровь, — сказал я, изучая его лицо. Я бы опустила щиты и поняла, что он на самом деле чувствует, или даже думает, потому что могла разделить это с моими животными зова, но не рвалась быть эмоционально ближе. До тех пор, пока не узнаю, к чему он ведет и почему, я не была уверена, что хочу, чтобы Син оказался так глубоко в моей голове.

— Я знаю, что он, как и любой вампир, может взять кровь, не вторгаясь в мое сознание.

— Но тогда это просто боль, — сказал Жан-Клод.

— Я согласен на это, — ответил Син.

— А я нет.

Тогда Син посмотрел на вампира.

— Почему нет?

— Я долгим и упорным трудом добивался того, чтобы в моей жизни было так много людей, о которых забочусь, которые охотно даруют свою кровь. Мне не нужно брать кровь там, где я могу ее найти, Син, лишь там, где я этого хочу.

— Я хочу, чтобы меня серьезно рассмотрели на включение в церемонию обязательств.

— Мы знаем об этом, neveu.

— Я все время спрашивал, почему меня не рассматривают всерьез, и, наконец, кто-то сказал мне, что это потому, что ты видишь во мне любимого племянника, а на племяннике ты не женишься.

Жан-Клод пожал в изумительной Гаэльской манере плечами, хотя выглядит это куда изящней, чем звучит. Этот прекрасный жест значил все и ничего и казался таким французским.

— Здесь не только Жан-Клод, Син, — сказала я. — Мика тоже не знает, что с тобой делать.

— Но он спит с тобой, Натэниэлом, и со мной в одной постели. Мы все занимались с тобой сексом одновременно.

— Это так, но он все еще не называет тебя братом-мужем.

— Я спросил Мику, прежде чем он уехал из города, и он ответил, что если все согласятся, он не будет против.

— Я смотрю ты времени зря не терял, да? — сказала я, и капризность вернулась. Я старалась не конфликтовать с Сином, но не выходило.

— Мне жаль, neveu, но я не соглашусь надеть кольцо на твой палец. Это не те отношения, которые мы имеем или хотим.

— Никки дает тебе кровь, и он не твой любовник.

— Это правда, но ты уже слышал, как он обвиняет меня в попытке его соблазнить, хотя я не пытался. Я из линии вампиров, которые черпают силу из чувственных, сексуальных вещей и эмоций, которые это вызывает у людей. Я горжусь тобой, как дядя или даже отец. И не могу думать о тебе так, а потом держать тебя в объятиях, пока погружаю клыки в твою плоть и высасываю частичку твоей жизненной силы.

На мгновение на лице Сина мелькнуло сомнение, но он покачал головой.

— Я ценю наши отношения, Жан-Клод. Мне нравится быть молодым принцем для твоего короля, но я не хочу терять свое место с Анитой и остальными.

— Ничто не угрожает твоему месту с нами, — сказал я.

— Ты уже исключила некоторых из твоих других тигров из своей жизни в качестве любовников и пищи для ardeur, Анита. — покачал он головой.

— Если бы я пытался регулярно спать со всеми, с кем связана метафизически, люди, составляющие основу моей жизни, вообще не видели бы меня.

— А я вхожу в этот круг, Анита?

Я вздохнула и хотела сказать что-то другое, но сказала лишь правду.

— Да.

— Тогда почему ты все время отдаляешься от меня?

— Мы это обсуждали, Син.

— Я не могу изменить тот факт, что мне всего девятнадцать, или что ты на двенадцать лет старше меня.

— Знаю, — сказала я.

— Знаешь?

— Да. Знаю.

— Тогда почему ты меня наказываешь за это?

— Я тебя не наказываю.

— На этот раз тут я соглашусь с мелким, Анита, — встрял Никки.

Я глянула на него.

— Я думала, что ты создан, чтобы делать меня счастливой, особенно с тобой. Просто чтобы прояснить, это не делает меня счастливее.

Он посмотрел на меня.

— Я помогаю тебе быть счастливой.

— Это уже мне решать.

— Когда ты не так странно относишься к Сину, он часть того, что делает тебя счастливее. Ты знаешь, почему он был со мной, когда они передали мне сообщение Жан-Клода?

Казалось, Никки меняет тему, но я сказала:

— Конечно же, я этого не знаю. Ты меняешь тему?

— Так как Натэниэл этим вечером будет в Ирландии, а он главный повар в нашей поли-группе, Син обсуждал со мной, что он будет готовить на ужин. Он все обдумал и пришел ко мне с планом.

Я перевела взгляд с одного к другому.

— Это замечательно, — сказал я.

— Син и я помощники шеф-повара для Натэниэла большую часть времени, или готовим некоторые из блюд.

— Я знаю.

— Тогда почему ты так удивлена, что мы планировали меню, на время отъезда Натэниэла?

— Думаю, мы забираем с собой большинство людей, для которых вы готовите.

— Сегодня дома в округе Джефферсон с нами Зик, Джина и Ченс. Они будут ждать нас, и мы всегда готовим, когда там.

Мне стало стыдно, что совсем забыла о маленькой семье, которая теперь проводила больше времени в моем доме, чем я сама.

— Мне бы даже в голову не пришло позвонить им. Мне жаль.

— У нас все схвачено, Анита. Мы все проконтролировали, потому что я сажусь в самолет вместе с Натэниэлом.

— Прости, Син. Я даже не подумала, что Натэниэл выполняет большую часть приготовлений и составления блюд.

— Как только Натэниэл с Никки узнали об этом, они сразу сказали мне, чтобы я мог начать планировать. Натэниэл кажется торопился догнать Дамиана, так что, Никки остался помочь мне с составлением.

— Но я не сказала тебе, и это свинство с моей стороны.

Он кивнул, пожал плечами, и затем сказал,

— Свинством будет скрывать это, ага.

— Мы с Сином обсуждали меню, как ему в голову пришла новая идея, которая больше касалась личных вещей.

— Хочу ли я знать о чем? — спросила я.

— Думаю, что это прояснит некоторые вещи.

Я глубоко вздохнула, медленно выдохнула и посмотрел на Сина

— Окей, слушаю.

— Мы слушаем, — поправил Жан-Клод.

Син сглотнул и внезапно стал выглядеть моложе девятнадцати, почти таким же юным, как подросток, которого я впервые встретила.

— Мы все разделяем эмоции, мысли, чувства друг друга. Я знаю, что обстоятельства встречи и разница в возрасте беспокоят Аниту, но я подумал, может быть, тот факт, что Жан-Клод держал меня на расстоянии вытянутой руки эмоционально, влияет на ее отношение ко мне.

— Что ты этим хочешь сказать? — спросила я.

— Жан-Клод проделал большую работу, чтобы стать мне хорошим опекуном. Он начал называть меня племянником, чтобы подчеркнуть, что я не его парень, или мальчик-игрушка, или что-то сексуальное. Я ценю приложенные им усилия, но что если из-за того, что он так усердно старался держать меня в «детской», в коробке «сына», и осложнило все для тебя, в плане романтических чувств ко мне?

Я покачала головой.

— У меня возникли эти проблемы в наших отношениях, еще до того, как Жан-Клод повстречал тебя.

— Мы оба были очень травмированы Матерью Всея Тьмы, Анита.

— Ты не выглядел травмированным. Ты, казалась, был… одержимым мной, — подобрала я слово.