Багровая смерть

— Нет. — Вся улыбчивость сошла с лица Дева. Он вернулся на свое место, пытаясь ни к кому не прикасаться.

— Если тебе не нравится боль, тогда вампир не может хорошо отсосать тебе из-за клыков, так что секс был действительно настолько хорош, или это была просто часть любви к нему? — спросил Прайд.

— Он действительно хорош в сексе. Анита подтвердит, — сказал Дев.

Вслед за Прайдом, все обернулись на меня.

— Ага, он хорош в постели, но не лучше Жан-Клода и Натэниэла, и ты спал с ними со всеми, — сказала я.

— Ты снова начал трахать женщин, и это стоит того, чтобы избавиться от Ашера, — сказал Никки.

— Я люблю женщин, но готов был отказаться от них, ради него, — вздохнул Дев.

— Я не понимаю, как ты согласился отказаться от женщин, — сказал Прайд.

— Тебе совсем не нравятся мужчины, кузен. Конечно, ты не поймешь. Я видел это так же, как моногамию в браке.

— Но, большинству моногамных людей нравится только пол человека, за кого они выходят, поэтому они бросают всех остальных, но если им нравятся мужчины, у них все равно есть мужчина, с которым можно спать, и то же самое, если они любят женщин. Ты согласился отказаться от половины человечества, с которой любил заниматься сексом, а Ашер все еще спал с Анитой, так что только ты бросил женщин. С его стороны было дерьмово просить тебя об этом, — сказал Прайд.

— Я не знал, что ты так сильно его не любишь, — сказал Дев.

— Он обращался с моим кузеном как с дерьмом, причинил боль моим друзьям. Он ранил людей, защита которых — моя работа… Так почему он должен мне нравиться?

— Почему ты не ненавидишь его? — спросил Никки.

— Он не стоит стольких эмоций, — добавил Прайд.

— Если б вы любили мужчин, вы бы меня поняли.

— Нет, Дев, я бы не понял. У меня нет психопаток бывших. Я не сплю с плохими девочками или мальчиками. Мне нравятся хорошие и добрые, а секс с ними может быть таким же горячим.

— Откуда тебе знать, что твой «горячий секс» так хорош, как секс с плохими девочками, если у тебя его никогда не было? — спросил Никки.

Прайд открыл рот, чтобы что-то сказать, затем закрыл его, выглядел озадаченным и, наконец, рассмеялся.

— Ладно, ладно, думаю ни откуда, но у меня отличный секс, и она не сумасшедшая.

— С кем это ты занимаешься сексом? — спросил Дев.

— Не твое дело, — качнул головой Прайд.

— Эй, ты сам это начал.

— Не начинал. На самом деле, мне жаль, что я что-то сказал.

— Ты с кем-то встречаешься, и я об этом не знаю? — не уступал Дев.

— Нам больше не восемь, Дев. У всех нас есть взрослые секреты.

— Если Прайд и встречается с кем-то, то об этом никто не знал, — сказал Никки.

Я покачала головой.

— Для меня это новость.

— Кто она? — спросил Никки.

— Почему тебя это волнует? — спросил он.

— Потому что ты хочешь сохранить это в секрете, — усмехнулся Никки.

— Это аргумент Дева, — сморщился Прайд.

— Вообще-то, в этом я согласна с Никки. Потому что вспоминаю каждое твое взаимодействие с любой женщиной, с которой я тебя встречала, пытаясь понять, кто она, — сказала я.

— И почему ты хочешь сохранить это в секрете, — добавил Дев.

— Замужем? — предположил Никки.

— Нет, никогда не помогу никому нарушить их обеты.

— Так, если она не замужем, то почему это такая глубокая, темная тайна? — спросила я.

Он покачал головой.

— Нет, я закончил, потому что, если буду отвечать на вопросы, вы можете понять кто это, и она психанет на меня. Я не облажаюсь.

Я сощурилась, глядя на него, словно пытаясь сильнее сфокусироваться на нем. Это бы доставало меня, но в основновном потому, что большинство оборотней чрезвычайно открыты в сексе и отношениях с людьми, которых они считают частью своего сообщества. Таких запретов, как у обычных людей, среди них просто не было.

— Она человек, обычный человек? — спросила я.

Он покачал головой.

— Нет, я больше не говорю об этом. Она слишком важна для меня, чтобы я испохабил все это, только потому, что мы застряли в самолете и нам больше нечем заняться, кроме, как трепаться.

Самолет покачнулся, словно услышал, что Прайд говорил о нем. Я вцепилась в подлокотник кресла и руку Натэниэла.

— Было бы неплохо поговорить о чем-нибудь, — проговорила я немного напряженным голосом.

— Прости, Анита, но я не стану говорить об этих отношениях, даже чтобы отвлечь тебя, пока ты храбро справляешься со своими страхами. Они слишком важны для меня.

Дев посмотрел на своего кузена.

— Кто бы это ни был, у тебя с ней серьезно.

Прайд кивнул.

Он пристально посмотрел на Прайда и, наконец, сжал его плечо так, чтобы тот ответил на его взгляд.

— Ты бы женился на ней?

Прайд покачал головой, а затем сказал:

— Думаю да, если она согласится, но сейчас она не хочет ни за кого выходить.

— Как долго ты готов ждать? — спросила я, потому что ворошить личную жизнь Прайда было намного лучше, чем беспокоиться о том, насколько хорошо работает аэродинамика.

— Сколько потребуется, — ответил он.

— В зависимости от того, кто или какая она, это может быть очень долго, — сказала я.

— Она того стоит.

— Ничего себе, — присвистнул Дев. — Я не слышал, чтобы ты был таким серьезным, с тех пор как нам было по тринадцать, и ты хотел жениться на маленькой девочке по соседству.

— Мне было тринадцать, и ты со своей сестрой разбили мне сердце с маленькой девочкой по соседству.

— Мы сыграли: Покажи мне, и я покажу тебе. Ты мог бы пойти и поиграть с нами.

— Я относился к ней настолько серьезно, как мог тринадцатилетний. Я не хотел играть с ней. Мне хотелось признаться в своей настоящей, первой любви. — Думаю, Прайд смеялся над собой.

— Она выросла слишком извращенной для тебя, Прайд.

Прайд посмотрела на другого мужчину

— Откуда ты знаешь?

Дев усмехнулся.

— Энжел отправилась в тот же колледж.

— Я хочу это знать?

Дев усмехнулся шире.

— Вероятно нет.

Прайд покачал головой и закатил глаза.

— Я сохраню свои иллюзии о моей первой серьезной влюбленности, спасибо.

— Если Энжел решит привезти ее домой, ты первый узнаешь.

— Подожди. Что? — воскликнул Прайд.

— Мы действительно сможем встретиться с той девочкой, с которой вы, ребята, играли в дочки-матери? — спросила я.

Дев усмехнулся.

— После колледжа, они с Энжел поддерживали связь. Они обе — би, и вместе с другими выпускниками пытались найти свое место в большом городе.

— Мы не привозим домой соседей, — сказал Прайд.

— Когда Энжел в последний раз приезжала домой, то говорила, что они встречаются и большую часть времени проводила сама по себе. Она очень психует, что ее вызывают в лоно семьи после того, как она организовала себе успешную жизнь вне клана.

— Поэтому она такая раздраженная все время? — спросила я.

— Отчасти, но она всегда была менее дружелюбной из нас двоих. Она обижается, что ее называют Добрый Ангел. Такие имена вызывают желание восстать против них.

— Итак, Мефистофель, почему ты не восстал и не стал идеальным маленьким ангелом? — продолжила спрашивать я.

Он снова усмехнулся, а затем его глаза заполнились жаром, который изменил усмешку на нечто более первобытное, что заставило меня вздрогнуть, когда он уставился на меня.

— Я перешел на другую сторону, — сказал он голосом, похожим на мурлыканье. — Решил соответствовать своему имени.

— Мефистофель, — сказала я.

— Девил^[13], — поправил он.

Самолет снова накренился, и я изо всех сил старалась впиться ногтями не в руку Натэниэлу, а только в подлокотник сидения.

— Я стараюсь быть на стороне ангелов, но играю так, будто я за другую команду, — сказала я немного напряженным голосом.

— Ты нас всех заставляешь играть за ангелов, но набираешь с другой стороны, — сказал Никки.

— Ты не дьявол, — сказала я, глядя на него снизу вверх.

— И не ангел.

— Тебе нравятся исправившиеся грешники, Анита, — сказала Фортуна, опираясь на спинку кресла Прайда.

— Ты заставляешь меня походить на Армию Спасения.

— Я не исправился, — сказал Никки.

— И я тоже, — присоединился к нему Дев.

— Думаю, чтобы исправиться, вы должны раскаяться, и никто из вас не такой, — сказала я.

Фортуна рассмеялась.

— Они совсем, не такие.

— Скоро принесут еду.

— Не знаю, смогу ли я есть, — засомневалась я.

— Ты должна есть, Анита. Это успокоит все остальные виды голода.

— Ты должна есть обычную пищу, — согласился Никки.

— Если не будешь есть настоящую пищу, тебе придется кормить ardeur, прежде чем мы приземлимся, — сказал Натэниэл.

— Который может распространиться на пилота. Да, Жан-Клод объяснил это, — вздохнула я и посмотрела на Фортуну. — Так что там на ужин?