Будь моим Пассажиром

16

Время словно остановилось. Даты на телефоне, конечно, менялись, как им и полагается, но Вадик ими не интересовался. Какая разница, если день за днем он просыпался среди ярких покрывал (он начал задумываться, не завести ли что-нибудь такое в своей комнате), пил очередной необыкновенный чай, куда Тундра, кажется, оборвала половину ближайшей лужайки, а днем его ждала удивительная голубая вода Байкала? И да, он в нее окунулся, хоть она и была ледяной, несмотря на жаркий день. И даже немного проплыл, а потом долго грелся на берегу, а Птаха смеялся: «Как видишь, не мутировал и не сожран подводными чудищами». Тундра рассказала, что воду из всего Байкала можно пить просто так, зачерпнув горстью, и немедленно это продемонстрировала.

— С нашей речкой повторять номер не советую, — предупредил Птаха. — Треплют, конечно, много, но вода там дрянная, это факт. Лезть туда я бы тоже не стал. Но ничего. Ты теперь опытный путешественник, — Вадик задрал нос, — мы с тобой еще до моря доберемся.

На море Вадик был очень давно, еще с родителями, и ему не понравилось. Ну то есть море понравилось, не понравилось, что его вечно куда-то гнали — то пора вставать, чтобы не упустить утреннее солнце, но при этом надо практически утопиться в солнцезащитном креме, потому что солнце опасное, то нечего столько копаться в песке и надо искупаться, то сколько можно сидеть в воде и пора вылезать, а еще он все равно обгорел на солнце, а вечером мешали спать дурацкие дискотеки. Но ведь с Птахой точно все будет иначе! Они найдут пляж, где не будет толпы придурков, которые считают, что очень смешно попытаться кого-то утопить, да Вадика теперь и не утопишь — он чувствовал, что стал сильнее. Птаха точно не будет грузить утренним, дневным или вечерним солнцем, он сам светлокожий и явно не станет валяться на пляже, как дурак. Тем более что кто его знает, сколько правды в тех разговорах об агрессивном солнце. Сейчас вот вроде лето, и ничего, Вадик пока не изжарился, правда, Птаха или Тундра регулярно напоминали ему надеть бандану. А подарила ее, собственно, Тундра, вместе с еще парой штук на смену. Вадику уже даже было немного неловко от валившихся на него приятностей, но Тундра только смеялась и повторяла, что гостей надо любить и радовать, и вообще здесь все Внешние и все свои. И замешивала в чайнике очередное зелье.

А однажды Тундра уже с самого утра вывела свой пикап из гаража — точнее, из-под навеса, и «синий кит и белый кит» двинулись в путь. Дорога была очень странной — пара километров хорошего асфальта вдруг сменялась гравием или грунтовкой, а дальше снова шла трасса. Впрочем, ни «Тахо», ни «Тойоту» таким было не напугать. Остров Ольхон был отделен узким проливом, и машины въехали прямо на палубу большой баржи, въезд поднялся, как стенка коробки, и баржа отчалила. Вадик не успевал вертеть головой по сторонам — до сих пор в его воображении паром ассоциировался с плотом или вовсе лодкой, которой управляет дед с шестом. Нет, насколько он увидел, капитан парома тоже был весьма немолод, но на этом все сходство и заканчивалось. Они пристали к другому берегу, «коробка» открылась уже с другой стороны, и Птаха вслед за Тундрой направил машину на твердую землю.

— А теперь представь, что ты верхом на лошади, — сказал Птаха. — Я понимаю, что опыт взять неоткуда… но, в общем, сам поймешь, дорог тут просто нет.

Вадик «сам понял» абсолютно все на первом же холме, чудом не высадив головой боковое стекло, даже несмотря на ремень. Вот пусть Прокси еще хоть раз скажет «дорог нет» про окрестности их гаражей! Там просто-таки гоночный трек! А здесь не было не то что асфальта, а вообще хоть какого-то намека, где именно предполагается ехать. Тундра просто брала курс туда, где ее пикап пролезет между деревьями и не сядет на пень, Птаха следовал за ней. Впрочем, Вадик быстро наловчился балансировать на сиденье и даже стал получать удовольствие, когда «Тахо» ныряла в очередную ложбинку, где, казалось бы, никак не могла проехать.

Тундра остановилась на открытой местности с видом на вырастающую прямо из озера скалу, спрыгнула из кабины и замерла, запрокинув голову и раскинув руки. Птаха опустился на одно колено и коснулся рукой земли. Вадик просто стоял, озираясь вокруг и понимая, что хотел бы нарисовать тут вообще все — только вот как передать на бумаге эту невероятную древность и эту силу, которой пропитана земля? Вот Птаха отошел чуть в сторону — и короткая жухлая трава, примятая его тяжелыми ботинками, упруго распрямилась. Словно здесь вообще никто не мог оставить следов. А люди-то здесь есть?

— А здесь вообще люди есть? — повторил Вадик вслух. Тундра ответила не сразу, словно просыпаясь:

— Мало. Немного стариков осталось, а в основном все на большую землю уехали. В праздники вот приезжает народ, фестивали проходят, это да… — она снова чуть помрачнела. — Только вот на таком фесте я во Внешние и ушла, а то, как знать, предсказания моего семейства могли и сбыться.

Сейчас она резко показалась намного старше. Но тут же тряхнула головой — только бубенцы в волосах звякнули:

— А, ладно, дело прошлое. Ольхон точно не виноват, что бывают на нем… всякие. Я с ним дружу и подарки стараюсь оставлять, — она извлекла из прически затесавшуюся среди бубенцов рыбку и положила на траву. — Хочешь, и ты оставь.

Вадик вспомнил, как в книгах время от времени кто-нибудь срезал прядь волос, чтобы оставить в памятном месте или, там, подарить кому. А почему бы и нет, собственно. У него на поясе висел складной нож — подарок Птахи. Отрезанная прядь завилась в кольцо, и Вадик положил ее так, чтобы рыбка Тундры оказалась в центре. Тундра коротко сжала его руку и показала одобрительный жест.

Они вернулись уже к ночи, но Вадик не смог уснуть, пока не набросал в блокноте скалу, высокий берег с жесткой травой и силуэт Тундры. Ее туника получилась похожей на балахон шамана, и Вадик не стал ничего менять — так было правильно.

И снова были странные чаи и сказки под гитару, ледяная вода Байкала и поездки по окрестностям — а потом Тундра сказала, что ей пора уезжать. Она везла свои расписанные камни на выставку. Но, по ее собственному признанию, роспись была для нее скорее развлечением, всерьез она занималась переводами — она знала несколько языков, в том числе и редкие северные. Работать она могла везде, где была связь, потому и путешествовала. И вот она снова собиралась в дорогу. Птаха усмехнулся: «Дорогие гости, не надоели ли вам хозяева?». Тундра невероятно смутилась и принялась объяснять, что всегда и всем рада, и хоть на все лето, но вот такие дела…

— Да верю я, верю, — Птаха положил ей руку на плечо, и Тундра не без труда устояла на ногах. — Нам и самим пора уже обратно. Что-то мне кажется, по возвращении… будет чем заняться.

Он хищно оскалился. «Да ну тебя…» — пробормотала Тундра и нырнула в недра своих бездонных шкафов. Отпускать гостей без вкусностей на дорогу она была решительно не согласна, и в багажнике «Тахо» оказалась целая куча вяленого мяса и банок с вареньем. А еще Тундра отсыпала им чая из чаги, вложив в банку инструкцию, как лучше его заваривать.

В последний вечер перед отъездом Вадик решился и попросил Тундру научить его, как расписывать камни. Она с радостью кинулась показывать, и под ее руководством он изобразил на гальке удивленную сову. Сова отправилась в рюкзак к кролику, и Вадик решил при случае подарить ее Форестеру. А может, оставить себе — первый опыт все-таки.

И вот они с Птахой снова остались вдвоем. Снова дорога ложилась под колеса «Тахо», сменяли друг друга леса и равнины, и Вадик снова терял всякое представление о времени, глядя в окно — но теперь он уже выискивал знакомые пейзажи, вспоминая, как они проезжали здесь. Снова огромный багажник становился самой уютной на свете спальней, снова продолжались тренировки на стоянках, и раз за разом Вадик замечал одобрительную улыбку Птахи. Вот интересно, что скажет Некромант, когда они вернутся? Конечно, не такой большой срок, чтобы заметно продвинуться, но все-таки Вадик не терял времени зря. По крайней мере, ему очень хотелось так думать. И Птаха вроде как был согласен, а ведь Некромант считает его равным себе… Развивать эту мысль Вадику не захотелось, и чтобы отвлечься, он попробовал, как учил его Некромант, неожиданно перебросить нож в левую руку. Застать Птаху врасплох, конечно, не удалось, но в принципе с левой руки тоже удобно. Удар слабее, а так…

— Правильно-правильно, — кивнул Птаха, — я чистый правша, и то научился.

— Э… а я, что ли, нет? — сколько Вадик себя помнил, он все делал правой рукой. На левую переходил разве что для развлечения.

— Похоже, что нет. Про обоерукость я бы не говорил, но зачатки есть. Может, потому и подстраиваешься так под нас обоих. Говорю же, далеко пойдешь.

Под Нижним Новгородом их угораздило пробить колесо. Вадик даже не успел ничего понять — просто «Тахо» вильнула вбок, но Птаха удержал машину и съехал на обочину. Вадик хотел помочь — не зря, в конце концов, у Некроманта в гараже лазил столько времени! — но оказалось, что помочь намерен не он один. Рядом затормозила еще одна «Тахо», только черного цвета. Спрыгнувший с водительского сиденья парень был таким же коренастым и коротко стриженным, как Птаха, только что немного уступал ему по комплекции. Почему-то Вадику сразу же подумалось, что это тоже Внешний. «Ага, не бывает одинаковых машин, как же!». Хотя в глубине души ему было слегка тревожно — они ведь действительно впервые встретили «двойника».

— Что, сказок небось наслушался? — обратился к нему водитель черной «Тахо». — Ерунда это все, мелкий. На дороге делить нечего, нам с твоим брательником так точно.

Надо же, выходит, они даже постороннему кажутся братьями! Вадика неприятно задели слова про «ерунду» — он, конечно, уже убедился, что про Внешних болтают много чепухи, но ко многим историям и Птаха, и остальные относились с уважением. Впрочем, как бы то ни было, парень, назвавшийся Сталкером, помог Птахе поставить запаску и предложил заглянуть к ним — «и колесо посмотрим, да и вообще, в кои веки к нам из столицы заехали!». Птаха с улыбкой согласился, но, когда белая «Тахо» тронулась с места вслед за черной, Вадик почувствовал, что он как-то странно напрягся. Почти как тогда в Нижнем городе.

— Что-то не так? — спросил он почему-то шепотом. И Птаха ответил не сразу.

— Не знаю, мелкий. Сразу успокою, одинаковые машины точно ни при чем, хотя совпадение, конечно, на миллион. Но Сталкер прав — это чистой воды треп. Я… сам знаешь, я чувствую, когда происходит что-то не то. Пока сам не пойму, в чем дело, но на всякий случай — осторожнее и держись меня.

— А почему ты тогда согласился?

— Ну, знаешь ли, законы гостеприимства — тоже не пустой звук. Нас немного, встречаемся редко. Да и действительно надо глянуть, что за дрянь я поймал, так на обочине разбираться не дело. Скажем так, по моей части, — знакомый хищный оскал, — я проблем не жду, иначе и правда не стал бы соглашаться. А точнее, не дожидался бы, пока позовут. Ты помнишь.

Вадик помнил. Хотя сейчас ему было почти стыдно за то свое желание спрятаться. Когда-нибудь он встанет с Птахой рядом.