Будь моим Пассажиром

4

Вадик открыл глаза и некоторое время не мог понять, как оказался лежащим на диване. Была же «Тахо» и трасса, и скорость, и свет фар… или нет? От мысли, что все это могло ему просто присниться, слетели остатки дремоты. Он резко сел и огляделся.

Нет, он был определенно не дома. И не у Сереги. И, к счастью, точно не в какой-нибудь дурацкой Болгарии. Потому что фотографии родительской обстановки он видел, и это была не она. Деревянные стены и потолок, чуть потертый бежевый диван, на котором он, собственно, сейчас и сидел, озираясь, плотные рулонные шторы… Какое сейчас, вообще, время суток? Он привычно взглянул на левую руку, но трекера, естественно, не увидел. Зато увидел тонкий, но заметный шрам. Память вернулась так резко, что захотелось заорать на весь дом, но Вадик сдержался — вдруг сейчас все-таки ночь и Птаха еще или уже спит? Но от души замолотить кулаками по дивану ему точно ничто не мешало.

Вадик был одет все в те же джинсы и футболку, в которых ушел из дома. Джинсы были неимоверно грязные, и он, устыдившись, что валялся на диване в таком безобразии, поспешно их снял. И только тогда задумался, что переодеться-то, собственно, не во что — Птаха слишком намного его крупнее. Ну ладно, наверное, тут постирать есть где… Вообще, конечно, он совсем не так представлял себе жилище Внешнего. Если верить Валерке, так они живут не то в бункерах, прячась от непригодного для дыхания воздуха, то ли вообще в гаражах, чтобы с любимым авто не расставаться. Но как минимум Птаха обитал во вполне благоустроенном доме.

На подлокотнике дивана оказался ворох одежды. Сверху лежал листок с запиской: «Нашел в залежах на чердаке, покопайся, может, что пригодится. Если проснешься и меня не застанешь, не пугайся, скоро вернусь. Ванная за стенкой. Внизу кухня, пользуйся». Голодным Вадик себя не ощущал. Он изучил «залежи» и выкопал даже пару комплектов одежды примерно своего размера. Ну велико, конечно, но не до такой степени, чтобы штаны поддерживать приходилось. Вещи были старые, но в неплохом состоянии. Еще с Птахиного детства, наверное, завалялись. Но представить Птаху в возрасте Вадика или младше не получалось. Он как будто всегда был таким, каким появился перед ним в Нижнем городе.

На стене Вадик обнаружил зеркало и не без опаски подошел и заглянул в него. Но ничего страшнее нескольких синяков и рассеченной брови не обнаружил. Они с Русом однажды еще похуже друг друга отделали, когда тот его достал своим трепом про свидания, и ничего, в тот же день вместе тусовались в парке. А тут — говорить не о чем. Особенно если вспомнить, что вчера Вадик вообще не был уверен, что жив останется. Так, стоп, «вчера»? Вадик чувствовал себя прекрасно выспавшимся, но, когда он поднял одну из рулонных штор, оказалось, что за окном день. Нет, за пару часов он бы так не отдохнул. Это что — он сутки проспал? Такого с ним не бывало, даже когда он болел. Но организм подтвердил его догадки, резко сообщив, что умрет с голоду, если в него немедленно не положат что-нибудь съедобное. Хотя только что Вадику совершенно не хотелось есть. Значит, надо воспользоваться любезным предложением Птахи. Хотя лучше всего, конечно, если он сам дома. Так оно как-то… больше верилось, что это по-настоящему.

Вадик еще раз оглядел перепачканные грязью, кровью и черт знает чем еще джинсы и брезгливо отпихнул их в сторону. И как он в этом спал? Футболка была немногим лучше. Вадик выбрал из «залежей» камуфляжные штаны с кучей карманов и футболку с изображением бультерьера в каске. Вот в этом он и нынешнего Птаху легко мог бы себе представить. Вадик оглядел себя в зеркале, остался доволен и отправился умываться.

Птаха сидел внизу у камина. Вадик даже протер глаза. Настоящий камин! Не какой-то там экран с анимацией, не инфракрасный обогреватель, вяло изображающий тлеющие угли — самый настоящий огонь! А рядом, словно Птаха заранее знал, что Вадик придет именно сейчас, стоял столик с бутербродами, вареными яйцами и большим пузатым чайником.

— О. Восстал, — прокомментировал Птаха, увидев Вадика на лестнице. — Присоединяйся, сам как раз завтракать собирался.

— Не понял! — Вадик завертел головой в поисках хоть чего-нибудь, указывающего на время.

— Сутки ты продрых. Даже немного больше. Это нормально, после города здесь вырубает. Как там было — «выезжали на природу, еле отдышался под выхлопной трубой». Да-да, радиоактивных пустошей тут не водится. Пустыри есть, но вроде нормальные. Покажу потом, как освоишься. Сегодня я точно с места не сдвинусь, и так вчера весь день мотался. Сам понимаешь, ты здесь появился несколько незапланированно, что там у меня на чердаке валяется — я уже сам не помню, да и в любом случае ты мельче и не такой квадратный. Так что вот.

Он кивнул на лежащую в углу кучу пакетов. Вадик даже протер глаза. Все это как-то совершенно не вязалось с обстоятельствами… выходит, уже позавчерашней встречи. Птаха усмехнулся:

— Что, за пределами Верхнего города жизни нет, только пустоши и убежища с довоенными просроченными консервами? Нет уж, тушенку предпочитаю качественную.

— А что, правда есть?

— Полный подвал. Небольшой апокалипсис точно пересидим. Ешь уже давай.

Вадик охотно вгрызся в бутерброд с колбасой, а Птаха тем временем продолжал:

— Нет, народ у нас всякий, сам увидишь, но лично я даже апокалипсис пересиживать предпочитаю с комфортом. И уж точно не рыться по чьим-то нычкам в поисках полезного. Это веселое занятие оставлю крысам из Нижнего города, — он хищно оскалился.

Вадик глубоко задумался. Птаха, в общем-то, опять угадал его предположения. Пока Внешние были исключительно персонажами историй, которые рассказывал на переменах и в парке их «Клуб городских легенд», как обозвал их Миха, Вадик, естественно, никогда не задавался вопросом, откуда у Внешних, собственно, машины и все прочее. Как будто, действительно, произошел какой-то катаклизм, и они ездят на том, что после него осталось. Но ведь и старую машину надо как-то обслуживать, ремонтировать… В сказках этому всему не место, но он-то не в сказке! Хотя на этот счет у Вадика были сомнения.

— Не знаю, разочарую я тебя или обрадую, — сказал Птаха, дожевывая очередной бутерброд, — но интернет здесь тоже есть. Сигнал бывает так себе, но усилитель вроде работает. Вот усилитель по всем законам жанра, из консервной банки. Из-под ананасов.

Вадик фыркнул:

— Ну слушай, я все-таки не совсем придурок. Понятно, что если вы тут действительно живете, то это все не так, как у нас рассказывают, и вы тоже живые люди и вообще. А что, правда из-под ананасов?

— А вот, в окно выгляни, — Птаха подвел Вадика к окну и показал наверх. Там действительно торчала хитрая конструкция, включавшая в себя большую консервную банку. — Все, что сети касается — это мы с Прокси. Познакомишься еще, эпический персонаж. Прокси больше по софту, я по железу, вместе всех наших и всю округу интернетом обеспечили. Не смотри так, я не всю жизнь провожу за рулем, жрать мне и этому рулю тоже что-то надо. И да, не вздумай заморачиваться, что чем-то обязан и все такое. Я взял тебя Пассажиром, и я за тебя отвечаю, пока сам на ноги не встанешь. А я помогу.

Вадик только сжал его руку. А Птаха продолжал:

— И да, если интересно, у меня есть бесхозный нетбук. Пока, за неимением лучшего, забирай себе и пользуйся. Но только, сам понимаешь, никаких прежних своих учеток. Вадима Комарова больше нет.

— Туда и дорога, — буркнул Вадик. — Но я бы действительно посмотрел, что там творится.

— Понимаю. Когда еще на собственную посмертную судьбу посмотришь.

Вадика опять слегка передернуло. Да, пока он шагал по Нижнему городу, он не раз подумал «а вот пропаду тут с концами, вот они все забегают!». Но сейчас быть живым ему нравилось гораздо больше. И неприятно было даже думать на эту тему. Но все же его разбирало любопытство: знают уже в Верхнем городе, что он пропал? Все-таки уже больше суток прошло. Никитос, наверное, только порадовался. Вадик недобро ухмыльнулся, вспомнив свое послание. Тем временем Птаха принес видавший виды бордовый нетбук, и Вадик не без некоторой опаски полез в сеть.

Что логиниться под своей учеткой нельзя — это он и сам понимал, Птаха мог бы и не говорить. Ровно на такие случаи у Вадика давно водился виртуал под гордым именем Макс Рокатански. Администрация, что характерно, это пропустила. На аватарке красовался кадр из фильма, профиль был заполнен в соответствующем духе. Макс был немногословен — и для соответствия характеру, и чтобы не палиться. В основном он репостил живописные фото старых автомобилей и постапокалиптических пейзажей, иногда добавляя лаконичные комментарии вроде «увидел вот». Он был подписан на нескольких одноклассников Вадика, и Валерка даже рекомендовал самому Вадику крутой аккаунт с красивыми фото. Вадик покивал и аккуратно перевел разговор на еще один паблик, в котором его виртуал, собственно, и пасся. Вообще Рокатански завелся, чтобы можно было спокойно коллекционировать материалы на любимую тему и не выслушивать от поглядывающего в основной аккаунт Никитоса про «эту твою фигню». Вот, пригодился с неожиданной стороны.

Первым делом Вадик (временно Макс) полез на свою страницу. Последний выход в сеть — позавчера вечером, как раз, видимо, перед явлением Никитоса. Стена Вадима Комарова была завалена картинками со свечами и облаками, печальными мелодиями или просто сообщениями из сплошных рыдающих смайликов и возгласов «Как так?», «Зачем?» и «Прощай!». Причем половину авторов Вадик с трудом мог вспомнить. Разумеется, какой-то остряк с нейтральным ником не мог не отметиться записью «Помер Вадим, да и хрен с ним», с иллюстрацией, изображающей примерно то же, что Вадик нарисовал Никитосу на мониторе. И, разумеется, под записью было уже с полсотни негодующих комментариев. В том числе от совершенно незнакомых людей.

Рядом с остряком отметилась Танька, которая, как всегда, была уверена, что она тут самая умная. «Ой, да ладно, что вы, Вадика не знаете? — писала она. — Небось специально нас разыграл и сейчас сидит где-нибудь, читает все это и ржет! Вадим, если ты думал, что так сможешь привлечь к себе побольше внимания — знай, что план не сработал! Больше надо работать над собой и своим отношением к людям, а не устраивать дурацкий трагический цирк!». Таньку в комментариях вообще только что на части не порвали. Так ей и надо. Ее послушать, так все вокруг только и делают, что пытаются привлечь к себе внимание. Кроме нее самой, разумеется. Не может же человек так просто интересоваться машинами, аниме или, там, испанским языком, все только выпендриваются. А когда Вадик сказал «по себе людей не судят», так Танька в драку полезла. Он с девчонками обычно не связывался, но тут треснул пару раз. Сама напросилась.

«Совсем дура, что ли? — писал под Танькиным постом кто-то незнакомый. — Сюда ходи и полюбуйся, чем такой «цирк» заканчивается!». Ссылка вела на сайт новостного агентства. Когда страница загрузилась, Вадика пробрала дрожь, даром что столик, за которым он устроился, стоял недалеко от камина. Размытый снимок то ли с камеры наблюдения, то ли с чьего-то телефона, к тому же издали и в темноте. Но лежащая в неестественной изломанной позе фигура, определенно, принадлежала невысокому худощавому подростку. Цвет залитой кровью одежды определить было невозможно, но пряди светлых волос еще угадывались.