Будь моим Пассажиром

23

Работа над «Импалой» оказалась в чем-то проще, но в чем-то и сложнее лаек Тундры. С одной стороны, рисунок совсем простой — изогнутая линия корпуса гитары, нотный стан или попросту струны, срывающееся с этих струн пламя и ноты. Только и нужно, что твердая рука, а уж с этим у Вадика проблем не было. Но вот с переходами цвета пришлось возиться столько, что лайки не шли ни в какое сравнение. Не потеряться на желтом фоне, не перебрать с оранжевым, не слиться с бордовым на «корпусе»… Вадик даже радовался, что на дворе декабрь и пейзаж напрочь утратил краски — хоть было на чем отдохнуть глазам, в которых плясали огненные сполохи. Зато простой рисунок не давал увязнуть в постоянных доделках, и работа продвигалась быстро, не считая неизбежных перерывов, пока подсохнет краска. «В кои веки тебя из гаража силой выставлять не приходится», — ухмылялся Некромант. А Вадик ощущал, что, во-первых, от настолько крупных форм рука устает ничуть не меньше, чем от мелких деталей, а во-вторых, ему хотелось послушать, что на этот раз придумал Алекс. Потому что когда бы Вадик ни пришел домой — его встречал звук гитары. Растекшись по дивану, Алекс выводил очередную замысловатую мелодию, но в какой-то момент вскакивал на ноги и становился сосредоточенным и собранным, как на сцене. Эти перемены завораживали Вадика не меньше, чем музыка, и он хватался за блокнот, хотя еще на пути из мастерской клялся себе, что сегодня не притронется ни к чему рисовальному. Но не попытаться это зафиксировать было просто невозможно.

Наконец абсолютно счастливый Алекс отправился обратно в Питер, оставив после себя несколько провалившихся в диван медиаторов, гору ссылок на материалы по истории рока (Вадику было интересно вникнуть в его дискуссии с Некромантом) и ощущение, что стало как-то непривычно тихо. Впрочем, за учебой и тренировками это чувство быстро прошло. Тем более что Некромант спуску давать не собирался, Птаха тоже. А Прокси хоть и голосил, что тут хотят его смерти, и разыгрывал пафосные сцены, тоже мог быть весьма неприятным оппонентом, когда переставал выпендриваться. Ну и, понятно, мелочи вроде сплошных сумерек, грязи или тонкой наледи были исключительно «новыми интересными обстоятельствами». Вадик выучил несколько новых ругательств, зато с удовольствием обнаружил, что с чувством равновесия у него очень даже неплохо. А новые берцы — из прошлогодних он благополучно вырос — практически не скользят. Но от этого не сильно легче. Некромант повадился менять не только рабочую руку, но и тактику в целом — то привычно держался на расстоянии до решающей атаки, то лез в клинч, и вот тут у Вадика шансов практически не было.

— Некромант, ты зараза! — в очередной раз выдохнул Вадик, сползая на крыльцо. Он ясно понимал, что, разожми Некромант руки на секунду позже, точно бы шею свернул.

— Во-первых, я в курсе, — невозмутимо отозвался Некромант. — А во-вторых, ты довольно силен, юный Скайуокер, но по тебе этого не видно. А значит, попытки задавить массой неизбежны. Но этому можно противостоять. Пока выдыхаешь, смотри и учись. Птах, иди сюда, пособием будешь.

Птаха точно так же обозвал Некроманта заразой, но Вадик уже заметил, как у него загорелись глаза. И было отчего! Некроманту легко говорить «смотри и учись» — тут успеть бы хоть что-то заметить! Казалось бы, Птаха вдвое шире в плечах, намного тяжелее — самое то «задавить массой». Но Некромант ускользал, как ртуть, и стремительно переходил в атаку. Несколько раз Птахе удалось отбиться, но, кажется, даже не в половине случаев. «Ты тоже так сможешь», — кивнул Некромант в ответ на невысказанный вопрос и жестом предложил попробовать. Нет, вроде бы Вадику даже стало понятно, как тут действовать, но воплотить это в жизнь…

— Кхм, молодые люди, извините, что отвлекаю…

Некромант развернулся в боевую стойку, но пожилой дядька, невесть откуда материализовавшийся возле крыльца (хотя тот проход из кустов не единственный, это Вадик уже привык там лазить…), вскинул руку в примирительном жесте и улыбнулся:

— Молодой человек, не надо меня убивать. Я вижу, что вам есть чем, но, право же, никаких оснований для этого нет.

Вадик поперхнулся — такого обращения к Некроманту он ожидал меньше всего на свете. Да и Птаха на крыльце как раз отхлебнул воды и явно сделал это зря. Хотя, так если подумать, Некроманту сильно прибавляли возраста волосы с проседью и запредельная худоба, а так не факт, что он сильно старше Птахи. А этому дядьке и Птаха в сыновья годился.

Некромант убрал руку с рукояти ножа и чуть кивнул — мол, верю. Да Вадик и сам видел, что дядька совершенно мирный. Простое пальто, серая кепка, в руке кожаный портфель, открытое улыбчивое лицо — носил бы очки, сошел бы за какого-нибудь советского профессора из тех фильмов, где все что-нибудь исследуют и открывают. Словно разговаривая сам с собой, он оглядел поляну и кивнул:

— Да, самооборона — дело хорошее и полезное. А позвольте узнать, молодые люди, вам художник под псевдонимом Камаринский не встречался? Судя по страничке, из здешних краев, других гаражных мастерских я здесь не знаю…

Некромант просто взял Вадика за плечи и выдвинул перед собой. Дядька удивленно поднял бровь:

— Так это вы…

— Я, — насупился Вадик. Сейчас начнет что-нибудь про «маленький еще»… Но дядька лишь с тем же примирительным жестом улыбнулся:

— Я, юноша, в ваш паспорт смотреть не собираюсь, а в работы уже посмотрел и впечатлен. Был, знаете ли, у друзей на Урале и встретил там пикап с великолепной аэрографией. Собачья упряжка просто как живая. Вернулся, дети мне показали, как пользоваться поиском изображений, так на вас и вышел. А как вас, простите, по-настоящему звать?

— Вадик. И можно на «ты».

— Вениамин Петрович, — дядька протянул руку и даже как будто чуть поклонился. — Можно дядя Веня.

Вадик фыркнул. «Дядя Веня» оказался очень приятным в общении. Да и, что говорить, Вадику невероятно льстило, что совершенно незнакомый человек, даже, скорее всего, не Внешний, так оценил его работу.

— Так вот… Вадик, — «дядя Веня» несколько замялся. Нет, он совершенно явно ожидал, что Камаринский окажется постарше, но тактично не показывал вида, и Вадик был ему за это очень признателен. — Дело к тебе есть. Хочу на машине своего пса изобразить. Он недавно умер, и другую собаку я больше никогда не заведу. Потому что такой, как мой Рекс, не будет. Пусть хоть так он со мной останется.

Его голос чуть дрогнул. У Вадика мелькнула шальная мысль: «А я справлюсь, вообще?». Но «дядя Веня» продолжал:

— Я много работ смотрел, собак-то каждый второй рисует, да только дури там много. Или совсем пластмассовые, как чучела, или злобные зверюги, одни зубы во все стороны торчат. А тех лаечек увидел — и ахнул, живые веселые собачки бегут. Вот, думаю, кто мне Рекса нарисует. Возьмешься?

И тут уже никаких шальных мыслей не осталось. Пожилой мужчина смотрел на него с такой надеждой, что просто выбора не было. В конце концов, рисовать собак Вадик всегда любил. А когда «дядя Веня» показал фотографию лохматой немецкой овчарки с умными добрыми глазами, эскиз возник в голове настолько четко, что пришлось опять таскать у Некроманта бумагу для принтера — ждать до дома не хотелось.

За работой Вениамин Петрович, как и Тундра, предпочел не наблюдать. И так редко доверял машину, старую зеленую «Ниву», чужим рукам. Впрочем, как заметил Некромант, «дядя Веня», похоже, и сам был неплохим механиком и аккуратным водителем — машина отлично сохранилась. «Я езжу-то мало, — сказал он, когда Вадик повторил ему эти слова. — На дачу вот, на рыбалку иногда, да только без Рекса уже не то…». Жил он один — с женой развелся, дети выросли. И как-то раз позвал Вадика в гости — «если твой старший отпустит». Птаха, разумеется, отпустил.

Такие дома Вадику попадались вблизи только один раз в жизни — когда он шел куда глаза глядят по Нижнему городу. Но эта желтая пятиэтажка, хоть краска на ней и облупилась, а на стенах завелись вездесущие граффити, смотрелась гораздо уютнее. В окнах первого этажа виднелись цветы, на небольших балконах сушилось белье, а в подъезд вслед за Вадиком шмыгнула кошка. Лифта здесь не было, да и зачем он — этаж всего-то третий. И потолки низкие. Это вам не с семидесятого этажа по лестнице слезать, да еще быстро и стараясь не шуметь. Вадик помотал головой, отгоняя воспоминания, и решительно позвонил в дверь.

Квартира Вениамина Петровича тоже вся была как из старого кино — огромный шкаф с бумажными книгами, потертый диван, чайник и чашки в горошек. На видном месте стояла большая фотография Рекса.

— А ты, выходит, с братом живешь? — спросил Вениамин Петрович.

— Угу, — ответил Вадик и помрачнел. Ему очень не хотелось рассказывать про родителей, да где они, да что… «А что я в школу не хожу — и так понятно». Но, к его удивлению, Вениамин Петрович лишь пробормотал вполголоса «ясно, ясно…» и развивать тему не стал. И за это Вадик опять же был ему благодарен.

Зато о себе «дядя Веня» рассказывал очень охотно. Похоже, ему редко доводилось с кем-то поболтать — дети жили отдельно, внуков пока не было. Зато Вадик почти начинал чувствовать себя таким вот внуком, даром что родных бабушек и дедушек не застал, а времена молодости «дяди Вени» казались ему чем-то почти из эпохи динозавров. Но тем интереснее. Он слушал, задавал вопросы, внезапно обнаружив, что тот самый Советский Союз из кино был, в общем, не так-то и давно. «Ну точно внук к деду пристает». И в то же время Вениамин Петрович разговаривал с ним почти как с равным, потому что он не так просто мальчишка, а художник, взявшийся расписывать «Ниву». И в очередной раз Вадик посмеялся про себя — вот вам и истории, что только Внешний вправе высовываться на дорогу!

— А вы, получается, хоть и водитель, но совсем и не из Внешних? — окончательно осмелев, поинтересовался Вадик. «Дядя Веня» улыбнулся:

— А что, не похож? Знаю я эти истории, знаю. Да мне как-то дела нет, кто тут внешний, кто внутренний. Не живется людям в городе — так и что с того? Супруге моей бывшей тоже вот не жилось, в столицу захотелось, а мне и здесь хорошо. А болтают, конечно, много — и что дороги контролируют, и что людей почем зря убивают. Да только я как всю жизнь ездил, так и езжу, никому ничего доказывать не приходится. Может, я тех Внешних каждый день встречаю, только нам делить нечего. Да и помню я тот район, когда старший твой и другие ребята еще там не жили — шпаны было гораздо больше. Так что не боюсь я никаких Внешних, — он хитро подмигнул, как будто понимал, почему Вадик спрашивает. А может, он и правда прекрасно знал, что общается с теми самыми Внешними, но не видел в этом ничего особенного.

— Тебе домой-то не пора? — вдруг озабоченно спросил Вениамин Петрович. — Может, старшему-то позвонишь, чтобы встретил?

— Сам доберусь, — махнул рукой Вадик. — Тут недалеко. Да и не маленький я уже.

— Смотри, смотри…

Уже во дворе Вадик обернулся и увидел, что Вениамин Петрович, накинув куртку, наблюдает за ним с балкона. «Ну точно дед». Вадик помахал ему рукой, сверился с картой в телефоне и уверенно направился домой.

— Хоро-ошая мобилка… — нараспев проговорил какой-то подросток, возникая из темноты. С виду примерно ровесник Вадика, но покрупнее. Вадик послал его подальше и чуть ускорил шаг, порадовавшись, что успел убрать телефон во внутренний карман, на ходу выхватить не получится. Но парень оказался настойчивым, догнал и схватил за плечо. Точнее, попытался — может, он и считал свои действия быстрыми, но по сравнению с Некромантом, даже в «тренировочном режиме», двигался он изрядно заторможенно. Так что его рука лишь скользнула по куртке, а сам он получил от Вадика в глаз.