Будь моим Пассажиром

— А я уже говорил, меня с собой тащить не обязательно.

— О да, идеальный план — жить за чужой счет в родительской квартире, в которую ты ни рубля не вложил. Совсем свихнулся со своими киношками? — Никитос повысил голос. — Думаешь, тебя всю жизнь терпеть будут?

— Ну и выкинул бы меня на улицу, делов-то, — Вадик знал, что его скучающий тон еще больше бесит брата, но отмалчиваться ему надоело. — Лишний багаж везти не придется.

«Все равно я тебе как чемодан — захотелось и повез», — добавил он про себя.

— Вот бредятину твою я точно выкину! — взорвался Никитос, протянув руку к внешнему харду, где Вадик хранил коллекцию фильмов. Но дотронуться не успел.

— А ну убрал руки! — Вадик сам от себя не ожидал, что способен так орать. Он взлетел из кресла, как ужаленный, и кинулся на брата с кулаками. Роста он был небольшого, в классе так из самых мелких, но Никитосу потребовалось немало усилий, чтобы оторвать от себя Вадика.

— Точно свихнулся! — бросил он, кривясь и потирая скулу. «Вот хорош будешь с фингалом на тусовке», — злорадно подумал Вадик.

— Так, все, — ледяным голосом проговорил Никитос, немного успокоившись. — Я это больше терпеть не намерен. Завтра ты ближайшим рейсом отправляешься к дяде, оттуда, как будет готова виза — к родителям. Твои документы у меня, так что твоего бесценного мнения никто не спрашивает. С меня хватит.

Вадик как будто издалека слышал, как брат умывается — по носу ему тоже прилетело — влезает в свой пафосный костюм и уходит. Конечно, там, небось, какие-нибудь важные деловые партнеры, даже с набитой мордой нельзя пропустить мероприятие. Главное, чтоб его морду теперь на фейс-контроле узнали. Ехидничать было проще всего — так можно не думать о своих перспективах. Дядьку Серегу Вадик видел всего пару раз в жизни и совершенно не горел желанием видеть еще — хуже занудства Никитоса было только дядькино чувство юмора. Которого у Сереги, строго говоря, не было, но ему об этом сказать забыли. И вообще, тупая эта Болгария маячила на горизонте уже давно, но одно дело — через два года, а другое — вот прямо сейчас. Это что, уже не сбежишь в парк с Валеркой? И не поболтаешь с Максом? И даже Верки, хоть она и дура, вдруг резко стало не хватать. Уж лучше бы и правда на улицу выкинули.

Вадик сжал кулаки, чувствуя, как подступают злые слезы. Нет уж. На улицу, к Внешним, да хоть куда, но чтоб никакого дядьки и никакой Болгарии. Никитос может сколько угодно строить из себя домашнего тирана и прятать документы — да гори они синим пламенем! Зато ключи и даже немного денег у Вадика были. И проходы вниз он знал. Что дальше — его сейчас волновало меньше всего на свете.

Он быстро оделся и спрятал драгоценный хард во внутренний карман флиски. Конечно, без компа от него толку мало, но Вадика аж трясти начинало при мысли, что Никитос опять потянет к нему лапы. В другой карман отправился блокнот и набор маркеров. Может, и не пригодится, мрачно думал Вадик, но ничего ценного оставлять он не собирался. А то будет потом Никитос кому-нибудь показывать рисунки и нести всякий бред про воспитание творческой личности. Ага, навоспитывал он, аж в лепешку разбился. Носом.

На прощание Вадик нашел самый жирный и самый ядовито-розовый маркер и размашисто написал поперек Никотосова монитора: «Отдыхай, твой чемодан без ручки свалил на хрен». Добавил изображение того, куда, собственно, свалил, и выскользнул за дверь, на ходу накидывая куртку.

Конечно, проходы вниз всегда были закрыты — никому не нужно, чтобы дети или пьяные терялись и сворачивали себе шею. И тем более никому не нужно, чтобы в комплекс попал кто-нибудь из Нижнего города. Но Вадик с Валеркой давно облазили все закоулки и знали, где расстояние между прутьями решетки чуть пошире, а где и вовсе один выломан. Вадика раздражал его маленький рост и худоба, но сейчас они пригодились — даже в куртке он легко шмыгнул в дыру и осторожно, но быстро стал спускаться. Шуметь нельзя — прибежит еще охрана и водворит домой. Вадик вспомнил про трекер, со злостью содрал его с руки, бросил на лестничную площадку и от души попрыгал сверху, а потом спихнул ногой в пролет. Снизу донеслось бульканье — видимо, трекер финишировал в какой-нибудь луже. Туда и дорога. Следом полетела выдранная из телефона сим-карта. Пускай теперь хоть обзвонятся.

Снизу потянуло холодом. Вадик застегнул флиску и куртку по самый нос. «Улицы» комплекса не отапливались, но все равно там было куда теплее, чем снаружи. А по календарю был уже ноябрь. Зиму со снегом Вадик помнил от силы пару раз, но по нижним лестничным пролетам гулял ветер и пахло сыростью. Значит, снаружи холодно. Впрочем, неважно. Льда быть не должно, а значит, он без проблем выберется наружу. Внизу ступеньки пропадали, их заменяла шаткая пожарная лестница, не доходившая до земли. Но Вадик не зря лазил в школе по канату. Он ловко спустился, спрыгнул и решительным шагом направился прочь от комплекса. Куда глаза глядят. Сейчас Вадику не было дела ни до чего. Только убраться куда-нибудь от брата с его нравоучениями, дядей и Болгарией. От всех.

Сколько Вадик себя помнил, Никита был Умным Старшим Братом. Родители очень хотели, чтобы он «подавал пример» и «был наставником», попросту говоря — нянькой вместо них самих. Сам Никитос в гробу видал возиться с мелким — разница в возрасте в четырнадцать лет не оставляла им шансов на общие интересы. Но кто ж его когда спрашивал. Вадика не спрашивали тем более — вот тебе старший брат, слушайся и будь таким же. Ага, таким же занудным и озабоченным только деньгами и карьерой. Конечно, а то жизнь в комплексе не потянешь. Никитос родился еще в Старом городе и проел Вадику все мозги, как им невероятно повезло с переселением в Верхний, а он, балбес этакий, не ценит. А Вадик, проживший в комплексе всю жизнь, каждого выхода наружу ждал как глотка свежего воздуха, даром что в Верхнем городе воздух был на порядок лучше. Но сейчас, чувствуя под подошвами кроссовок разбитый асфальт, хлюпая по лужам и вдыхая настоящий ветер, а не невнятные шевеления климатической системы, Вадик был счастлив.

К ночи становилось холоднее, и радость начала сменяться тревогой. Вадик понятия не имел, где находится — в Нижнем городе было плохо с указателями, да и чем бы они ему помогли? Тем более что возвращаться он в любом случае не собирался. Но надо было думать, что делать дальше. Одет он не то чтобы по сезону, документов нет, деньги есть, но не такие уж большие — что, собственно, теперь? Не придумывалось ничего умнее, кроме как спрятаться в какой-нибудь подвал, переждать ночь, а завтра уже что-нибудь решить. А если найдет полиция и вернет домой? Вместо тревоги снова нахлынула злость. Нет уж, лучше он тут и замерзнет, чем еще раз видеть насмешливую улыбочку Никитоса. Тот ведь еще спросит что-нибудь типа «что, кушать захотел, а готовенького не принесли?». Да пошел он со своим готовеньким! Вадик натянул шапку по самые глаза и ускорил шаг — так теплее. Ему попался покосившийся указатель в сторону центра. Вот бы добраться до Старого города — Вадик давно мечтал побывать там один, без хихикающих одноклассников и нудящей учительницы. А дальше — дальше видно будет.

Время было позднее, но по улице — наконец-то настоящей улице! — то и дело шуршали машины. Прохожих почти не было, а кто и был — не обращал внимания на одинокого подростка. У «нижних», небось, не обвешивают трекерами чуть не с рождения. Вадик смотрел на облупившиеся дома с дешевыми стеклопакетами и остатками чахлой зелени во дворах и в чем-то завидовал их обитателям. Никитос, конечно, расписывал, как все в Нижнем городе заживо гниют от скопившейся у земли дряни — но те, кого Вадик успел увидеть, на чумных зомби как-то не походили. Интересно, рассказы про Внешних и их жуткие порядки — такая же туфта? Вадик вдохнул полной грудью запах бензина — на пути попалась заправка. А может, попроситься переночевать, а там и на работу устроиться? И пропади пропадом та школа!

Откуда-то слева послышался свист. Вадик непроизвольно обернулся на звук — и удар сзади сбил его с ног. Оглушенный, он попытался встать — в лицо прилетел тяжелый ботинок, потом еще и еще раз. Залившая глаза кровь не позволяла понять, сколько было нападавших. Вадик был достаточно силен для своей комплекции, но не когда перед глазами все плывет, а сыплющиеся удары не оставляют шанса опомниться. Дыхания не хватало даже вскрикнуть от боли. Он все же ухитрился перекатиться и встать на ноги — только для того, чтобы его, как мяч, швырнули соседнему противнику, и на него обрушился новый град ударов. О том, чтобы дать сдачи, можно было даже не думать — нападавшие были старше, быстрее и сильнее. И они развлекались. В глаза сверкнула вспышка мобильника — точно в момент особо мощного пинка, заставившего Вадика согнуться пополам. Он сжался, пытаясь защитить и без того разбитое лицо и хард в кармане. Вот обидно будет, если отберут… Но никто даже не поинтересовался содержимым его карманов, хотя сопротивляться Вадик был уже не способен. Очередной удар снова свалил его на землю, и встать он не пытался. Но его опять подняли, в лицо впечатался чей-то кулак, и снова его, как тряпичную куклу, швырнули дальше… Новых ударов он уже не чувствовал — наверное, всему есть предел. Тусклый свет фонарей начал меркнуть, и Вадик понял, что здесь его побег и закончится. Его не пытаются ограбить. Его убивают.

Нет. Ну как же так. Он ведь так и не дошел до Старого города… Нет…

Свет почти совсем погас, когда избиение внезапно прекратилось. Вадик не решался пошевелиться. Откуда-то издалека он услышал спокойный низкий голос:

— Так, ютуберы хреновы, а ну пошли отсюда!

Ему ответили потоком брани. Затем послышался удар, невнятный вскрик и звук падения. Что-то хрустнуло.

— Еще вопросы есть? — проговорил тот же голос. — Если нет — свободны!

Вадик смутно видел рослую фигуру, прошедшую сквозь нападавших, словно их тут не было. Впрочем, вскоре их действительно не стало — матерясь себе под нос, они исчезли так же быстро, как и возникли. И тут свет погас окончательно.