У времени в плену. Колос мечты

Взяв Ниеншанц, Петр Алексеевич прогулялся по невскому устью и заливам и приказал заложить на Заячьем острове; по-фински — Янни саари — мощную крепость, позднее названную Петропавловской. Для руководства фортификационными работами был приглашен итальянский архитектор Доменико Трезини. Вскоре на царском бастионе воссиял фонарь маяка, извещая шведский флот о том, что новая твердыня вошла в полную силу. Влюбленный в здешние водные просторы, Петр велел пригнать тысячи мужиков — рыть канавы и каналы, строить земляные и каменные укрепления. Затем повелел своим советникам возводить себе на том месте дворцы. После советников такой же приказ получили именитейшие бояре. На дикой прежде пустоши начало расти поселение. Все более ширясь, оно стало превращаться в город. В конце концов в это место была переведена столица государства. Шведам пришлось уразуметь, что русский флаг будет развеваться вовеки веков, а англичанам, голландцам и другим народам — что Россия готова торговать на Балтийском море с каждым, кто того пожелает.

Все это, однако, мало радовало князя Кикина. Чуть покачиваясь на ходу рядом с Кантемиром и щуря глаз с белым пятнышком, князь возмущался:

— Не жаль царю нас, вот в чем дело. Продался иноземцам. А не продался — дал им себя окрутить.

Кантемир слушал со все большим неудовольствием. На что надеется Кикин, так яростно нападая на своего государя? Почему так уверен, что его слова не будут переданы царю? На это могут быть три причины. Либо у князя в столице есть надежные и могущественные сообщники, желающие завлечь в свои сети молдавского господаря, либо он полагает, что Петр не поверит доносу чужестранца на русского вельможу. Наконец, он мог пытаться вызвать Кантемира на откровенность и по повелению шпионской службы самого монарха...

Дмитрий отвечал с прежней осмотрительностью:

— В делах властителей, господин Кикин, отражается божья воля, стоящая выше человеческого разумения. Не нам с вами их судить.

— Да, да, не нам, — покачал головой князь. — Но как терпеть, если огонь поджаривает нам пятки? Боюсь, что царь наш просто нездоров... Ибо есть ли на свете муж, во здравии ума способный оставить московское изобилие и удобства и по своей воле увязнуть в тех северных топях?

— Философ Фалес Милетский сказал: «Мудрейшее из сущего — время». Пусть время и поможет нам вынести наилучшее суждение о делах, которые сегодня нам кажутся полезными или вредными. Петр Алексеевич тщится связать помыслы своих подданных в единый узел и направить к единой цели. Так что примите, сударь, мой совет: не желайте ему зла.

Золоченая трость князя все реже отбивала ритм шагов.

— Далека философия вашей светлости, принц, от наших будней и невзгод, — пробубнил он с разочарованием. — Но я не сержусь на вас. Я излил перед вашей светлостью горечь души моей; иного же в мыслях не держу, так что подозрения ваши напрасны. Тревога знатнейших людей Земли Русской о будущем нашем острее и глубже, чем беспокойство, которое у нас вызывают дела его царского величества. Царь надменен и легкомыслен, царь ищет славы в походах и войнах. С другого боку, проклятые иноземцы, призванные им на Русь, пьют нашу кровь и бесчестят нас. Эти новые приятели царя опаснее, чем турки или шведы, зарящиеся на земли державы...

— Россия несказанно богата, — продолжал гость. — На ее просторах можно найти все, что нужно человеку: железную руду и соль, алмазы и медь, пушнину и лен. Горелки у нас столько, что можно в ней купаться, вдосталь пива и меда. Есть и кому работать — варить водку и продавать бочками в кабаках. Но царю не по нраву все, что наше. Только привозное, только то, что закупит он на наши кровные за границей.

— Прошу прощения, ваша светлость, — перебил эти жалобы Кантемир. — Но развитие торговли не менее необходимо, чем воинские виктории.

— А мы обойдемся без того и другого, — еще более возгорелся Кикин. — Российские бояре непривычны к торговле, иноземцы приезжают к нам и обкрадывают нас.

Кантемир развеселился:

— Пусть обучаются математике и искусству торговли. Тогда никто не сможет их облапошить!

— Ваша светлость говорит обо мне?

— Вовсе нет. Просто к слову пришлось...

Оба князя свернули на другую дорожку и возвратились по ней к конюшням.