У времени в плену. Колос мечты

— Я вдоволь испил из чаши позора и неудач, — скрипнул зубами Лупу, — но пусть Матей не думает, что прижал меня к земле! Как бы не пришло время, когда закую его в кандалы. Не будет мне покоя ни днем, ни ночью, пока не увижу его согнанным с престола!

— Не печаль свое сердце, твоя милость!.. — прикоснулась к его плечу Тудоска. — Соблюдай посты, молись святым, дабы прояснили мысли твои и утолили страдания духа твоего.

— Все свершу, но только, когда увижу его во прахе. До того, пускай все знают, — и те, кто на нашей земле, и те, кто правит в Порте, — не будет мне покоя.

Тудоска утерла свое залитое слезами лицо.

— К погибели ожесточение твоей милости. Ужели ты не видишь, раздоры ваши только разоряют страну? Народ голодает и села пустеют, а нехристи ликуют.

— Не долго радоваться будут. Теперь пускай султан посылает янычар и спахий, чтоб прогнали иуду.

— Всех Матей дарами завалит и терзания твои бесполезными останутся.

— Словами Варлаама говоришь, госпожа! — нахмурился господарь. — Враги окружают меня со всех сторон, а твоя милость советует мне накрыться епитрахилью?

Госпожа Тудоска отступила в ужасе. В глазах супруга пылал мрачный огонь, сродни безумию. Ни ее молитвы, ни советы не могут погасить его. Совсем разбитая, она покинула престольный зал.

После обеда воевода Ион собрал большой диван.

— Поелику чувствую себя немощным и хворым, — сказал он без всякого вступления, — и нет у меня сил княжить над нашей землей, возвращаю престол отцу моему, его милости воеводе Василе Лупу.

И вновь прочитал митрополит молитву и помазал на княжение воеводу.

А бояре стояли, покорно опустив глаза, со смиренным выражением на лицах, но про себя насмехались над этой сменой господарей. До их ушей дошло, что господарь Лупу от страха перед Матеем бежал в одном исподнем. И с притворно печальными лицами шептали друг другу: «Хоть бегство и позорно, бегать все же полезно».