Друзья и герои

Она вдруг вспомнила, как переживала сегодня утром, но это был, очевидно, не лучший момент для обсуждения ее негодования. В любом случае было ясно, что Якимов остановился только по одной причине: он хотел познакомиться с Танди.

Представив их, Гарриет сделала ударение на титуле Якимова. Глаза Танди заблестели от интереса.

– Садитесь, mon prince, – сказал он. – Не желаете ли выпить с нами?

Якимов тут же уселся. Его огромные глаза без малейших признаков зависти оглядывали Танди: сытого, роскошно одетого – так, как в лучшие времена одевался он сам. Вновь подозвали официанта, и Якимов попросил бренди. Его тут же подали, и Якимов с очевидным восторгом приложился к бокалу. Их встреча, казалось, была предопределена самой судьбой.

– Мне надо найти Гая, – сказала Гарриет и оставила мужчин в обществе друг друга.

Гай стоял в толпе перед конторкой.

– Мне надо кое-что тебе рассказать.

– Слушаю, – произнес Гай, чуть развернувшись к ней, но не переставая следить за происходящим вокруг.

– Нет, иди сюда. Это важно.

Ее выводило из себя то, что Гай печется о благополучии Танди больше, чем когда-либо заботился о своем. Пока Гарриет говорила, Гай смотрел на улицу: его манила компания Танди и Якимова, к которым как раз присоединился Алан. Гарриет удержала его и быстро изложила суть отчета Пинкроуза.

– Это всё ерунда, – сказал Гай, нахмурившись. – Никого не волнует, что говорит Пинкроуз.

– Почему же? Его назначили директором. Не для того же, чтобы игнорировать его.

– Возможно; но они должны знать, что он за человек. Я видел отчеты о моей работе, которые посылал Инчкейп. Они были хвалебными. Просто высший класс. Если Пинкроуз и пошлет свой отчет, – а после вашего разговора он может осознать, что ошибается, – его будут сравнивать с предыдущими. Они слишком расходятся. Выходит, что кто-то говорит чушь, и это не Инчкейп.

– А откуда им знать, что это не Инчкейп?

– Ему позвонят. С ним посоветуются.

– Он может быть уже мертв.

– Не думаю. Старина Инч всегда умел о себе позаботиться. У него всё хорошо, и я уверен, что он за меня вступится.

– Уверен?

– Ты придаешь этому слишком много значения. – Гай нетерпеливо похлопал ее по плечу: ему прискучили ее страхи. – Пойдем поговорим с Танди. Я всегда хотел с ним пообщаться.

– Иди. Я скоро подойду.

Не спрашивая, что может удерживать ее в вестибюле, Гай поспешил прочь – словно ребенок, которого отпустили поиграть. Когда он вышел, Гарриет отправилась в столовую, где договорилась встретиться с Чарльзом. Она уже сильно опоздала.

Чарльз был занят обедом; увидев ее, он встал, ожидая ее оправданий. Не дав ему времени для обвинений, Гарриет объявила:

– Я потеряла работу.

– Я и не знал, что в наше время кто-то может потерять работу.

– Дело в другом. Я поскандалила с Пинкроузом.

Чарльз невольно рассмеялся и жестом пригласил ее сесть.

– Я не могу остаться, – сказала она. – Меня ждет Гай.

Его смех тут же оборвался.

– Вот как.

Он с непроницаемым лицом выслушал рассказ об отчете Пинкроуза.

– Это может повредить карьере Гая, – сказала Гарриет напоследок.

– Уверен, что не повредит. Сейчас куда больше работы, чем людей.

– Я думаю о будущем – когда людей будет больше, чем работы.

– Будущем? – Чарльз был озадачен, словно она упомянула какой-то неизвестный ему термин, после чего отвернулся. – Да, вам нужно думать о будущем. Вы жалуетесь на Гая, но не собираетесь уходить от него.

– Разве я жалуюсь на Гая?

– Если не жалуетесь, то зачем тратите со мной время? Вы же не станете притворяться, что любите меня?

– Я вообще не притворяюсь. Может, я и правда вас люблю. Мне бы хотелось знать, что мы всегда будем друзьями.

– Ну конечно! Вы хотите держать меня на коротком поводке. Муж у вас есть, и теперь вам нужен cavaliere servente[72]. Таких женщин полно.

Он швырнул салфетку на стол и встал.

– Я так больше не могу. Я возвращаюсь к себе в комнату. Если вы захотите увидеть меня, то найдете меня там. Если вы не придете, я буду знать, что вы больше не хотите меня видеть.

– Что за глупости…

– Если вы не придете, вы больше никогда меня не увидите.

– Это ультиматум? – спросила Гарриет.

– Да, ультиматум.

Он вышел из столовой. Все оборачивались ему вслед – с восхищением и даже с нежностью. Можно было представить, что для этих людей он воплощал некий идеальный образ союзника, который безо всякой выгоды для себя отправился воевать плечом к плечу с греками. Она и сама раньше видела в нем поэтический символ всех бездарно растраченных в войну жизней. Теперь же она знала его лучше и вовсе его не понимала. Он удалился, разгневанный и оскорбленный, чтобы лелеять свои обиды.

Одно было ясно наверняка: она не пойдет за ним следом. Чтобы быть в этом уверенной, она присоединится к Гаю и остальным, – но не сию секунду. Перед ее мысленным взором вновь пронеслись стремительные движения Чарльза, и ее потянуло вслед за ним. Не зная, что делать, она продолжала сидеть за столом, словно ожидая, что решение примут за нее. Возможно, Чарльз вернется пристыженным и обратит произошедшее в шутку.

Вместо этого за ней пришел Алан и сообщил, что они все идут в «Зонар». Он не стал спрашивать, что она делала в столовой и почему сидела за столом одна, напротив чьего-то недоеденного обеда. Гарриет поняла, что ему не нужно ничего объяснять. Он ничего не спрашивал и ничего не говорил. Он не желал критиковать своих близких – как и вовлекаться в их проблемы.

– Гай думает, что вы захотите к нам присоединиться.

– Да, я пойду с вами.

Когда они шли через вестибюль, Гарриет взглянула на лестницу, воображая, как Чарльз спешит ей навстречу. Но лестница была пуста. Чарльза не было.

– Вы же не насовсем покинули Бюро? – спросил Алан. – Мне нужен кто-то, кто будет редактировать мои заметки о немецком радиовещании в Греции.

Гарриет уже начала жалеть о потерянной работе, но всё же сказала:

– Я не могу работать в бильярдной вместе с сестрами Тукарри.

– Я думал, что вам там будет удобнее, но вы можете присоединиться к нам с Яки в отделе новостей.

– Это было бы прекрасно, – сказала Гарриет.