Шпагу или жизнь!

Глава 21 (Стокгольм... Отец Лидии...)

Стокгольм... Четырнадцать небольших островков соединил в себе этот великий город, половина которого состоит из воды, а другая половина — парки и леса. Здесь можно увидеть и разнообразие дворцов, и домов то средневековых, то новых... Северогерманская архитектура и мощёные улицы...

– Я люблю проводить время за городом, где не так людно, где природы больше, – с нежностью вздохнула Лидия, выглянув из кареты, которой управлял Ивор. – Но и сюда возвращаться люблю. Всё равно скучаю.

– Родной город потому что, – улыбнулся он в ответ.

Они проезжали мимо ратуши, свернули с площади на узкую улицу и скоро миновали небольшой рынок, деревянные лавки которого были выстроены вдоль стен трёхэтажных и не повторяющих друг друга зданий. Торговки и торговцы что-то кричали и дружелюбно предлагали. Покупатели спешили выбрать товар или же стояли, разглядывая кто ткани, кто украшения, или набирали себе в корзину фрукты и овощи посвежее.

Когда выехали на улицу пошире, и дома стали меньше размером и реже встречаться, Лидия с нетерпением смотрела в окно, когда покажется знакомый сад, а там дом... Её родной, небольшой, но ужасно любимый дом.

Она жила там с отцом — дворянином, не богатым, не бедным. Они не утопали в роскоши, но жили в достатке и могли позволить себе несколько слуг. Старшие брат и сестра уехали на учёбу в другие города, и оставалось ещё два года до их возвращения. Отец же — один из лучших сыщиков Стокгольма, как и его друг Пётр (отец Павла). Оба - давние друзья, прошли многое и дружат семьями*.

Мать Лидии умерла давно: Лидия была тогда ещё совсем малюткой. Родную матушку не помнит. Только большой и единственный портрет матери в доме рассказывал ей о том, как та выглядела, каким теплом был полон взор и какой красивой она была. Так, Лидия с самого рождения и росла: воспитывалась то дома, где отец и бабушки-дедушки были рядом, то в доме Павла, с которым дружила с самого детства и с которым всегда чувствовала, словно они тоже самые близкие.

Потому-то боль, которую ощущала теперь из-за него, была невыносимой. Сначала, узнав о том, почему Павел не вернулся и не писал, как обещал, а посещал гулящих девиц, Лидия страдала. Много слёз пролила, мучилась душевным удушьем и тяжестью. Подруге еле удалось уговорами и прогулками вытащить её из депрессии, но потом... та сама влюбилась и пропала из её жизни.

Лишь теперь Лидия, подъезжая к дому, всё снова вспоминала. Она не хотела вспоминать всё подробно. Пока ещё было больно... Лидия чувствовала, как душа сжимается опять неприятно, и отгоняла воспоминания прочь. Только чувство радости, что вот-вот встретится с отцом, лелеяла.

Стремительно покинув карету в ту же секунду, как Ивор остановил коней, Лидия побежала в дом. Домой! К отцу! К его рукам! Под его крыло! Своё гнёздышко, свой мир и убежище. Здесь спокойно, как в детстве...

– Лидия?! – вышел на шум вбежавшей и зовущей его дочери сам отец.

– Ты не ждал, – бросилась она ему на шею.

Крепкие объятия, радость в глазах, но отец будто чувствовал, что дочери приходится нелегко:

– Нет, ты же оставила сообщение, что будешь у Аминовых. Что-то случилось?

– Нет, – выдохнула на вид довольная Лидия и прошла на кухню, откуда отец только что вышел.

Она увидела лежащие на столе бумаги и чашку кофе:

– Ты занят делами? Расследование какое поручили?

– Мелочи, – шёл следом отец, внимательно наблюдая за нею. – Ты так скоро вернулась. Именины Машеньки прошли хорошо?

– Да, но у меня дела в Стокгольме. Я не одна, Ивор со мной. Поживёт у нас опять? – быстро пролепетала она и улыбнулась появившемуся на пороге Ивору.

Отец оглянулся на того и тоже расплылся в улыбку, дружелюбно приглашая рукой пройти на кухню:

– Да, Ивор, заходи! Тебе ту же комнату?

– Благодарю, господин Тико, – робко пожал тот плечами.

– Не скромничай, ты всегда у нас желанный гость, – тепло принял его Тико и повернулся к дочери. – Но что за дела здесь? Ничего опасного?

– Почему ты думаешь про опасность?! – удивилась она.

– От тебя можно ожидать что угодно, правда, Ивор? – засмеялся отец.

– Странно говоришь, – заподозрила неладное Лидия, но не стала дальше спрашивать.

Отец ушёл подготовить всё, чтобы им всем были готовы комнаты на отдых, а она осталась с Ивором на кухне, где они ещё недолго попили чаю перед тем, как разойдутся на покой. Оба уже знали, как будут действовать, но здесь обсуждать ничего не собирались. Всё хранили в секрете, беседуя только о том, какие интересные были у Машеньки именины и как чудесно снова вернуться в Стокгольм.

Подслушавший их Тико с сожалением для себя ничего не смог узнать и направился в соседнюю комнату, где его ждали верные горничная и повар, которые были пожилой парой и давно уже помогали ему по хозяйству...