Шпагу или жизнь!

Глава 7 (воспоминания Павла...)

– Нет, – тяжело дыша, Павел проснулся среди ночи.

Он сел на кровати и почувствовал сразу, что голова кружилась и раскалывалась от ноющей боли.

– Лучше б дальше сон досматривал,...как каких-то... козлов возглавлял, - простонал Павел, схватившись одной рукой за голову, другой опираясь на постель и удерживая тем самым тело в сидячем положении.

Вдруг вспомнив всё, что было вплоть до того, как отец проводил сюда, в спальню, и, оставив в руках слуги, ушёл, Павел поднялся. Он ухватился за изголовье кровати и ещё некоторое время стоял застывший. Головокружение медленно отступало. Головная боль ещё была, но уже слегка притупилась.

Ощупав себя, Павел понял: он был в распахнутой рубашке и штанах. Значит, слуге не удалось полностью его раздеть:

– Точно, я завалился на постель и уснул... Чёрт... А если она не одна? – вдруг вспомнил он о Лидии и о том, как та весь вечер провела за беседами с Ивором, как им было весело и интересно вместе. – Конечно, не одна, – простонал он, снова ухватившись за голову, где боль опять наплыла очередным потоком. – К дьяволу,... я всё испортил... Зачем пил тогда? Зачем поддался и ушёл к девкам Линн?... Аааа.... Больше никогда не пить. Никогда...

Уставившись в пол, Павел снова застыл. Головная боль, казалось, была всего лишь каплею по сравнению с тем, как страдала душа. Он вспоминал, что было три года назад, и всё пережитое приносило вновь страх, неприятное ощущение и удушливость.

Тогда лето заканчивалось... Павлу пришёл конверт с ответом о том, что его приняли в военную академию в Англии. Он учился в Стокгольме, но для повышения знаний мечтал пройти с друзьями учёбу именно в британской королевской академии «Сэндхерст», которая считалась лучшей и престижной.

Счастье переполняло Павла. Лидия радовалась вместе с ним, зная, как он мечтал попасть туда. Они с самого раннего детства часто виделись, учились и проводили время вместе. Стали настоящими друзьями и настолько близкими, что друзья и братья с сёстрами называли их женихом с невестой. Оба отнекивались и делали вид, что им не нравится, что их так называют, а позже перестали и вовсе обращать внимание на подобные замечания в их сторону.

Когда Павел сообщил, что уезжает в Англию на учёбу, сборы были быстрыми. Предстояло явиться туда уже через несколько дней. На прощание Павел обещал Лидии приезжать на вакацию, видеться с нею, а пока — слать письма. Обрывать связь и тем более дружбу не хотели ни он, ни она.

Только не подозревали оба, что сложится всё иначе. В первый же вечер друзья уговорили Павла вместе, перед тем, как уехать, отметить поступление в британскою военную академию. Сначала они ужинали в трактире, выпивая и шутя. Потом за шутками зашли беседы о девицах, и появилось предложение одного из друзей посетить театр госпожи Линн.

Это заведение Линн называли все театром. Там и делали постановки, но специальные. Всему Стокгольму было известно, что творится за стенами этого старинного особняка, который охранялся и высокопоставленными лицами, и полицией от жалоб или преследования, чтобы не закрыли. По закону такие заведения были запрещены, но за тайною стен особняк Линн всё же жил. Попасть туда могли лишь доверенные и проверенные лица, либо по дружбе и уже имеющемуся пропуску.

Веселье. Особые танцы, в которых ты сам можешь принять участие или на виду у всех, или в отдельной комнате. Музыка, вино и угощения. Роскошь и в убранстве, и в красоте тех девиц, которые ублажают посетителей. Девушки все — как на подбор: прекрасны телом и внешностью, хорошие здоровьем и опытом любви.

Именно тот вечер и стал для Павла переломным... Первый интимный опыт с женщиной, и к тому же не одной. Первый опыт предательства мечты, которую хранил и хотел исполнить: любить и быть верным лишь одной — давно любимой Лидии. Именно с Лидией он хотел испытать всё впервые и остаться с ней, с которой хотел, но ещё не успел объясниться... Признания в любви не успел сделать...

Они ещё утром обещали друг другу на словах ждать встречи после его учёбы. Павел открылся Лидии, что мечтает сделать её своей невестой не только на словах, как их всё детство называли, но и по-настоящему. Только открыл душу, хоть и не сказал заветного «люблю», только увидел в её глазах ответную нежность,... вечер изменил всё.

Себя простить Павел на утро не смог. Он проснулся, обнимая обнажённые тела двух лежащих по обе стороны красавиц. Вспомнив, как был пьян, как отдался веселью и ласкам прелестниц бездумно и неосознанно, он презирал себя.

Прибывший утром в особняк Линн отец, откуда-то прознавший, что сын здесь и что случилось, сразу забрал его домой. Только Павел скорее, как мог, уехал в Англию, не встретившись больше с Лидией и вообще никому ничего не сказав на прощание. Так и пролетели три года в самобичевании Павла. Он избегал встреч с Лидией. Редко и на короткий срок приезжал домой, когда была вакация...

Вспоминая всё это сейчас, Павел вновь чувствовал себя виноватым в том, что разрушил мечты и вызвал в Лидии холодность. Так и видя её весёлой в компании Ивора, Павел понимал: отдал её в руки иного кавалера, считая себя недостойным. Не было сказано всё в своё время, не было откровенности и покаяния.

Будто не было ничего, но от чего-то так больно и пусто на душе. Хотелось скрыться от всего мира и больше не ощущать ничего.

Прошлый вечер с коньяком и разными винами — оказался первым после того вечера у Линн, когда был так же или может, больше пьян. Зарекаясь снова, что пить больше не будет, что это приносит лишь вред и портит всё, Павел выпрямился. Головная боль не отступала, но была чуть меньше.

Заправив рубаху в штаны, он зажёг одну из свечей и, глядя на неё, снова увидел образ Лидии... Такой родной и желанной, но... не его...