Шпагу или жизнь!

Глава 5 (что за молодость...)

– Я жду, – смотрел Пётр исподлобья, ожидая признаний сына.

– Поскольку я учился у тебя быть сыщиком и уже некоторые лёгкие дела с успехом разрешил, друг обратился ко мне за помощью. И я помогу ему теперь точно... Этот Ивор наверняка скрывает что-то. Я чувствую. Рожа его знакомая, похожа на одного типа, которого видел в том музее.

– Какой музей? Что за дело? – сел в более внимательную позу Пётр.

– Врангеля. Пропадают гравюры и драгоценности из музея. Его сын обратился к моему другу за помощью. Вот я и взялся тоже помочь. Пытаемся поймать негодяев, узнать кто это и куда девают украденное. Чтобы где кто продавал похожее — пока не обнаружили.

– Да, я читал в газете, что воры завелись. И не только у Врангеля, между прочим. Драгоценности пропали и ещё у некоторых важных лиц, - задумчиво сказал Пётр и будто очнулся, притом чуть не пролив дёрнувшуюся в руке рюмку коньяка. – Чёрт... каждая капелька дорога. А что Ивор? Он там разве замешан?!

– Это я выясню скоро, – усмехнулся сын. – Рожа его знакомая. Не у всех такая.

– Не скажи. Бывают похожие люди, – поднял от удивления брови Пётр.

– Не сбивай с толку, папа, – поднялся Павел. – Я выведу его на чистую воду и не позволю сбивать с толку Лидию.

Он ушёл поспешным шагом из кабинета. Пётр кивал ему вслед и понимал и порывы его, и настроение, куда пошёл и даже чего ожидать. Наполнив рот воздухом, он стал медленно выдувать его и смотреть на коньяк в своей рюмке.

– Ивор? – удивлённо вопросил Пётр и взглянул на окно, за которым начинало медленно темнеть.

Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом: там, за окном, за кажущимся бесконечным лугом. Оно будто задержалось на некоторое время, будто хотело что-то сказать. Тревога не чувствовалась, нет. Пётр смотрел на закат и улыбнулся:

– Нет... Не Ивор...

Он встал к окну, неторопливо допил коньяк и, вздохнув с сожалением, что время прошло, направился покинуть кабинет.

– Нет, нет, – снова помотал он головой, вспоминая подозрения сына.

Он скорее закрыл за собою дверь и вернулся в столовую. Там уже его семья, родные и некоторые друзья с детьми собирались к ужину. Его супруга, возлюбленная Иона, тут же подошла:

– Петенька, – стала она взволнованно шептать. – Павлуша не в себе, кажется... Такой отчуждённый и... он стал пить?

– Он не пил со мной, - улыбнулся Пётр в сторону оглянувшихся довольных родителей.

Те были заняты разговорами с маленькой девочкой лет пяти. Это и была сама именинница — Машенька. Миловидная, темноволосая с роскошными кудрями и красиво уложенными в них двумя белыми бантиками. Она красовалась перед бабушкой и дедушкой, покружилась в белом кружевном платьице, явно гордая, что так красиво одета.

– Что с Павлушей? – чувствовалось, как Иона начинала переживать сильнее, и Пётр, обняв её одной рукой за талию, нежно взглянул:

– Молодость.

– Молодость? – не принимала подобного ответа Иона. – Что за молодость?

– Разберёмся, – подмигнул Пётр. – Давай лучше отметим пять лет нашей малышки так, как она того заслуживает. Радостно. А у Павла всё наладится. Расследование у него серьёзное.

– Ему угрожает опасность, – поняла Иона и строго прошептала. – Я не позволю.

– Сначала именины, – взглянул исподлобья спокойный на вид Пётр.

Он не хотел передать большую тревогу милой. Она и так подозревала неладное. Сохраняя спокойствие, он улыбался, поцеловал её ручку ласково, как обычно делал, и, казалось, Иона немного успокоилась.

Взяв его под руку, она следовала с ним дальше. Они участвовали в беседах, как и Павел, старающийся не думать о тревожном. Пётр часто поднимал на руки пятилетнюю дочурку Марию, которая то бегала с детьми вокруг, то обнимала его или матушку.

Между делом Пётр не переставал украдкой наблюдать за Павлом и за Ивором с Лидией. Он замечал настроение сына, чувствовал, как себя, и пытался заметить что-то важное. Только Ивор и Лидия будто не чувствовали на себе внимание ни его, ни Павла, который так же поглядывал в их сторону и не скрывал, что ему неприятно видеть их сидящими рядом за столом и о чём-то весело беседующими.

Когда ужин закончился, все прошли в соседний зал, где и проводили дальше время вместе. Матушка Петра спела для всех с Машенькой детскую песню, после чего села к фортепиано.

Она – пожилая женщина, лет семидесяти, но, несмотря на возраст, полная энергии, подвижная и весёлая. Огоньки молодой души в её глазах горели так, что любая молодёжь может позавидовать. Она всегда излучала внешним видом позитив, а роскошным нарядом – соответствие моде.

Сев к фортепиано, эта чудесная матушка и бабушка стала играть задорную мелодию. Дети и остальные присутствующие хлопали радостно в ладоши, собравшись вокруг малышки Марии, и та робко улыбалась в ответ, бросая счастливые взгляды всем вокруг.

Пётр с умилением смотрел теперь только на дочь. Завтра её именины, а гости прибыли, и праздник начался уже этим вечером...