Истоки инквизиции в Испании XV века

I

Из источников, относящихся к конфликту, вспыхнувшему между «старыми» и «новыми христианами» в Толедо, три документа, датированные 1449 г. — годом восстания, — представляют с большой ясностью взгляды на марранов, которых придерживались и которые пропагандировались их противниками. Первый из них — Петиция, адресованная королю Хуану II городом Толедо от 2 мая 1449 г., второй — «Толедский статут», имеющий силу закона декрет против конверсо, выпущенный городом Толедо 5 июня 1449 г., и, наконец, третий — «Докладная записка», написанная Маркосом Гарсией де Морой против конверсо и их «защитников», по всей вероятности, в ноябре 1449 г.[984] Каждый из этих документов свидетельствует о мотивах, поведении, доктринах и убеждениях антимарранской партии.

Первый из документов, Петиция, был написан, как мы видим, в разгаре борьбы между королём и мятежным городом[985]. Момент для мятежников был критическим, и он требовал от них большой цепкости и твёрдости, чтобы придерживаться избранного курса. Силы короля приближались к городу, и мятежники знали, что в случае осады у них не хватит сил, чтобы её прорвать. Хотя у них и были надежды на помощь извне, они не могли быть уверены, что получат её откуда-нибудь. Тем не менее в Петиции нет и намёка на примирительный тон или на малейшее смягчение их позиции. Они абсолютно не были готовы ни на какой компромисс с Хуаном II по поводу того, что считали своими правами, и ощутимо жестко показали королю, что их требования должны быть выполнены, если он хочет, чтобы город сохранил лояльность. Петиция выглядела не столько формальной просьбой к королю, сколько ультиматумом, коим она, собственно, и являлась.

Эта несгибаемая, воинственная позиция, занятая мятежниками по отношению к королю, вряд ли может считаться удачной тактикой. При подобных обстоятельствах всякий расчётливый политик мог бы сообразить, что бескомпромиссная позиция мятежников не принесёт положительных результатов, а на деле только ухудшит ситуацию. Поэтому мы видим, что экстремизм толедцев не проистекал из холодного расчёта, но явился результатом торопливости и нетерпения, определённого революционным пылом, охватившим их сознание и возбудившим их дух.

Также и пылкий стиль Петиции, и пронизывающая её страстная аргументация предполагают, что ропот и стойкая убеждённость жителей Толедо подпитывались их революционным настроением. Так, местные обиды на попрание их прав приобрели характер взрывной силы и превратили в сознании горожан частный случай Толедо в национальное дело. И действительно, толедские мятежники утверждали, что они говорят не только от имени своего города, но и «от имени государства» всех королевств и «от имени всех прочих городов» владений Хуана II[986]. Это было смелым предъявлением никогда не полученного ими мандата. Но революционеры никогда не ждут разрешения говорить от имени «народа».

Имели ли авторы Петиции основания полагать, что они выражают чувства испанского народа или хотя бы его большинства, вопрос спорный. Мы вернёмся к этому вопросу позже[987] и попытаемся определить, до какой степени такая уверенность могла быть оправданной в то время. В любом случае, в качестве самозваных представителей нации авторы Петиции ясно дали понять, что они требуют гораздо большего, чем удовлетворение своих местных жалоб. Они требовали разрешения наиболее важных проблем национального масштаба и монархического характера. Говоря проще, они требовали устранения пороков, источником которых являлось центральное — т. е. королевское — правительство и которые напрямую неизбежно влияли на всех подданных короля[988].

Выступая за крупномасштабную, радикальную реформу и предлагая программу сильной, энергичной оппозиции, Петиция представляла собой и нечто большее: это был пропагандистский материал, обращённый к населению не меньше, чем к королю. По существу это был манифест, адресованный ко всему народу и в качестве такового направленный на донесение до народа политического кредо мятежников.

Однако между тем, что декларируют, и тем, во что в действительности верят, зачастую существует большая разница. Были ли авторы Петиции знаменосцами «веры», движимыми искренними убеждениями, или же хитрыми, бессовестными демагогами, как думают некоторые историки Толедо? Это один из вопросов, поднятых этим документом, на который мы должны ответить[989].