Истоки инквизиции в Испании XV века

Вернувшись в Толедо, он, не теряя времени, взялся за выяснение истинного положения вещей. Он приказал провести тайное расследование для установления личностей мятежников, замеченных в контактах с Альваро, и вовсе не удивился, найдя среди них лидеров мятежников: Маркоса Гарсию и его друга, бакалавра права Фернандо де Авилу и двух каноников Гальвеса и Алонсо. Он также установил, что Перо Сармьенто не принимал участия в переговорах и всё, что те планировали, делалось без его ведома[963].

Принц почувствовал, что настало время действовать, и у него не было ни малейшего намерения упустить момент. В десятых числах декабря он созвал срочное совещание в здании городской управы, на которое пригласил рехидоров Толедо, «добрых людей» и других нотаблей, а также представителей патрициев[964]. Важный момент! Ни рехидоры, ни «добрые люди» не участвовали в издании «Толедского статута». По всей вероятности, они были против мятежа, и потому Сармьенто не включил их в своё правительство, так что они не принимали участия ни в определении его политики, ни в практическом управлении городом. Теперь инфант Энрике пригласил этих людей для того, чтобы они оказали поддержку ему и планируемым им действиям. Эта встреча была явно направлена против мятежников, и, созвав её, принц открыто дал понять, кого он видел в качестве истинных лидеров Толедо, его законной власти и его представителей. Этим он дал понять Сармьенто, что его власть подходит к концу. Мы можем не сомневаться в том, что перед тем, как передать Толедо королю, необходимо было полностью подавить мятеж, что означало удаление всех лидеров мятежников с политической арены. Принц не сомневался в том, что истинным лидером мятежников, их душой и самым опасным среди них был Маркос Гарсия де Мора. Поэтому он должен был устранить его как можно быстрее. Начав переговоры с королём, Гарсия совершил ошибку, и это предоставило принцу весомый предлог привлечь его к суду. Принц, однако, не хотел выглядеть самоуправным диктатором, поэтому он созвал эту встречу в городской управе, чтобы получить безусловную поддержку.

Здесь он выдал потрясающую новость о переговорах между мятежниками и королём с перспективой передачи Толедо в руки Хуана II. Принц представил это как акт предательства — не только его самого, но и города, чьим патроном он являлся и с которым находился в союзе. Мы можем принять как данное, что никто не осмелился оспаривать его выводы.

Гарсия и его друзья были приглашены на эту встречу, но были достаточно предусмотрительными, чтобы не явиться[965]. Они не могли ожидать ничего хорошего от этого собрания, ясно представляя себе, с какой целью оно созвано. У них не было и тени сомнения, что собрание осудит их действия и призовёт к их аресту и наказанию. Не было никакого смысла идти в ловушку, расставленную для них принцем. Кроме того, они вскоре обнаружили, что весь город стал для них западнёй без видимого выхода. Теперь они отчаянно искали убежища, но его не было. Они не могли укрыться в алькасаре, потому что Сармьенто явно открестился от них — либо потому, что они действовали за его спиной, либо потому что он боялся навлечь на себя гнев принца. Не имея ни места, где спрятаться, ни возможности бежать, они с помощью некоторых друзей забаррикадировались в башне кафедрального собора[966] — той самой башне, чей колокол всего каких-то десять месяцев назад призывал народ на сборище, с которого началась революция. Теперь они ожидали неминуемой атаки принца.

Но принц не хотел, чтобы только его люди атаковали башню. Он приказал городскому глашатаю призвать простой народ присоединиться к штурму кафедральной башни[967]. Это был хитрый шаг. Конечно, его силы справились бы и сами с небольшой группой защитников. Но принц хотел, чтобы городские низы были замешаны в этой акции — возможно, чтобы дать им понять, что он видит в них союзников, а может быть для того, чтобы предупредить их последующую критику. В любом случае, у него были веские причины полагать, что простонародье теперь откликнется на призыв.

И народ откликнулся, а это показывает, что мятежники утратили большую часть поддержки среди плебса. В то время многие из простонародья были глубоко разочарованы правительством мятежников, вероятно, потому, что чувствовали, что не получили должного вознаграждения за свои усилия, предпринятые для успеха мятежа. Некоторые из них могли решить, что появилась возможность в этот момент открыто присоединиться к партии принца и таким образом избежать преследования и наказания за свои поступки в предыдущие месяцы. Итак, как рассказывает нам «Хроника Хуана II», «простолюдины и люди принца, которые в тот момент были в городе, пошли вооружёнными к церкви»[968].

Большая толпа осадила башню и вступила в бой с её немногочисленными защитниками. Вскоре те были вынуждены сдаться, и мятежников стащили вниз. Каноники собора, Гальвес и Алонсо, были заключены в тюрьму в ожидании церковного суда. Гарсия и Фернандо пытались бежать, но были схвачены и встретили жестокую смерть[969]. Обоих четвертовали по приказу или по крайней мере с молчаливого согласия принца[970]. Так закончил свои дни пророк ненависти, узнавший на своём опыте о непостоянстве «народа», от чьего имени он с таким красноречием выступал и в который он так верил.