Истоки инквизиции в Испании XV века

III

Картахена, несомненно, чувствовал, что этим толкованием Страстей он устранил единственный аргумент, который мог быть выдвинут против принятия евреев в христианство на равных правах со всеми прочими христианами. Тем самым, верил Картахена, он нанёс смертельный удар по теории «проклятья», так подчёркиваемой толедцами. Но этот аргумент служил не только принципу единства, который тоже получил мощную поддержку. Для Картахены это само собой разумелось. В обществе, которое духовно возникло через духовное рождение от второго Адама (Христа), и все физические различия в котором были сведены к нулю, все последователи Христа, безразлично какого племени (gens), или «неважно, часть какой древней крови», неизбежно составляют один народ. Для того чтобы живо проиллюстрировать то, что он имел в виду по поводу равенства и одинаковости народа, Картахена приводит следующий пример, значение и смысл которого не вызывают вопросов.

Согласно ему, все нации и расы смешиваются в христианстве, как реки в море, и, точно так же, как реки, пусть самые большие, теряют своё собственное существование в море, «потому что все воды, независимо от того, откуда они пришли, приобретают морской вкус и не сохраняют ни названия, ни качеств своего старого происхождения», так и нации должны исчезнуть в великом море христианства[1698]. Конечно, не нужно из этого делать вывод, что Картахена верил в то, что эта унификация произойдёт немедленно или достаточно быстро. Он, разумеется, прекрасно понимал, что этот процесс смешивания очень многих народов до того состояния, когда их потомство потеряет свои специфические характеристики и сознание принадлежности к их старым истокам, длится очень долго, но в его понятии это был установившийся и необратимый процесс, а его будущий результат просматривался настолько явно, что его можно рассматривать как свершившийся факт. Более того, принцип единого народа направляет, по его убеждению, политику христианства настолько явно, что все его последователи должны видеть себя членами одного народа уже сегодня, ещё до того, как смешение завершено, потому что это — духовное единство, единство добродетели, которое дало рождение Церкви. Именно это единство диктует всем другим союзам, которые будут созданы в христианстве. Отсюда, следуя законам этого единства, всякий, кто присоединяется к обществу Христа, становится, де-юре и де-факто, с момента своего присоединения, равноправным членом христианского народа.

То, что в свете вышесказанного никакое расовое разделение в этом народе не может быть допустимо или терпимо, для Картахены само собой разумеется. По существу это не может быть признано — ни юридически, ни практически. Соответственно, даже номинальным различиям — таким, как разделение на «старых» и «новых христиан», — нет места в христианском мире, и они не должны быть никоим образом терпимы. Они искажают единство Церкви и представляют собой, по существу, противоречие фундаментальным догмам христианства. И действительно, согласно этим догмам, не существует христиан, которые могут рассматриваться как «старые», потому что «нет католиков, которые не пришли к вере недавно» (то есть в этом поколении), поскольку ни один католик, вне зависимости от его происхождения, не родился христианином[1699]. Христианство может быть получено только через таинство крещения, и каждый непосвящённый должен войти в эту дверь. «Поэтому, — сказал Августин, — если беременная мать крещена, то ребёнок в её утробе остаётся некрещёным, потому что он не принадлежит материальному телу»[1700]. Исидор Севильский говорит: «Те, кто находятся в материнской утробе, не могут быть крещены вместе с матерью, потому что тот, кто ещё не рождён, как Адам, не может быть рождён заново, как Христос. Возрождение не может произойти с тем, кто ещё не родился впервые»[1701].

Таким образом, поскольку христианство начинается у каждого человека в какой-то момент его собственной жизни, еврейские дети, которые крестились в любой момент их жизни, не отличаются от детей, родившихся от христианских родителей, никто не может считаться более «старым христианином», только если дата его крещения не предшествовала дате крещения другого человека, но в этом случае многие крещёные дети еврейских родителей могут считаться более «старыми христианами», чем дети многих христиан. Естественно, дифференциация между двумя заметными группами на базе подобного принципа абсурдна, противоречит святости крещения и способна только посеять разлад между христианами в момент, который призывает к абсолютному единству.

Христианство и знать