Истоки инквизиции в Испании XV века

Этим, однако, не ограничивались шаги, предпринятые Энрике для разрешения проблемы, связанной с Пачеко. Так как он не мог ни доверять Пачеко, ни избавиться от него, он искал пути для контроля этого опасного человека. В 1457 и снова в 1458 г. он подписал особые соглашения с ведущими аристократами, которые должны были составить внутренний совет короля. Ни одному из подписавших это соглашение не позволялось привести в совет кого-либо со стороны или предпринимать действия, не сообщив другим и не получив их согласие. Пачеко и Хирон были участниками этих пактов, включавших в себя также и такую высшую фигуру Церкви, как Альфонсо де Фонсека, архиепископ Севильи, и Диего Ариаса Давилу, верховного казначея короля.

Разумеется, эти соглашения были не по вкусу Пачеко. Если они были рассчитаны на достижение какой-то цели, то это обуздало бы его свободу действий. Энрике больше не хотел в одиночку противостоять этому умному и опасному политику. Он надеялся обеспечить себе безопасность через численное преимущество. Вместо того чтобы стоять одному против двух братьев, он изменил соотношение сил и увеличил свой лагерь до четырех или пяти человек.

Однако Пачеко знал, как обойти препятствия, поставленные королем на его пути. Он нарушил соглашения, сначала войдя со своим братом в сговор с Алонсо Каррильо, архиепископом Толедо, своим дядей и соперником, который, как и Пачеко, жаждал верховной власти. Позже, в 1460 г., он устроил для своего брата и Каррильо заключение секретного пакта с адмиралом Энрикесом и зятем последнего, Хуаном I Наваррским, который тогда был уже и Хуаном II Арагонским, а также с ведущими грандами, среди которых был Манрикес[2293]. Второе соглашение было особенно предательским, так как давало Хуану II Арагонскому, старому врагу Альваро и Хуана II Кастильского, новый шанс для вмешательства в дела Кастилии. По существу, начиная с этого момента Пачеко и Каррильо действовали как агенты Арагона и Наварры.

Король услышал о последнем соглашении, которое с такой ясностью было направлено против него, и, конечно, не мог не понять, что здесь видна рука Пачеко. Тот испугался ареста, прекратил появляться при дворе, но нашел возможность поговорить с королем. Настаивая на том, что участие его брата в этих союзах явилось результатом его легкомыслия, Пачеко поклялся предпринять решительные усилия для того, чтобы разорвать связь Хирона с его наваррской лигой и связанными с ней своенравными аристократами. Хирон, предположительно, осознал свою ошибку, и примирившийся король расширил его владения в знак возобновленного доверия к нему и к его брату Пачеко. Последний вскоре вновь заполучил пост первого министра королевства, и прошло совсем немного времени, прежде чем он снова взялся плести свои интриги. Наконец Энрике получил неопровержимые доказательства предательства Пачеко, и, как результат, разрыв между ними оказался неизбежным.

То, что привело к этому разрыву, напрямую связано с нашим исследованием. В июне 1462 г. народ Каталонии, увязший в конфликте со своим королем, Хуаном II Каталонским, предложил присягнуть на верноподданство Энрике и попросил его стать их королем[2294]. Энрике пришел в восторг от этого неожиданного предложения, которое не только подняло его престиж у себя дома и остановило попытки аристократии контролировать его, но и несло в себе обещание расширить границы его королевства далеко за пределы Каталонии — то есть включить в него также Арагон и Валенсию. Каталонцы нуждались в военной помощи, и Энрике поспешил вторгнуться в Каталонию и атаковать западные части Наварры[2295]. Если бы он довел до конца эту войну, союз Каталонии и восточных королевств мог бы быть достигнут на двадцать лет раньше, с иными результатами для Испании и, возможно, также и для обширных частей Европы. Но Энрике удержали от исполнения его желаний советы Пачеко, Каррильо и его секретаря, Альвара Гомеса де Сибдад Реал. Все они предприняли энергичные усилия, чтобы убедить его в том, что предприятие не сможет увенчаться успехом и закончится удручающей неудачей. Почетный выход из положения был, по-видимому, предложен готовностью Людовика IX, короля Франции, служить арбитром в споре между Кастилией и Арагоном, и предательские советники Энрике убедили его согласиться на арбитраж Франции. Вряд ли Энрике не понимал, что для Франции на ее южной границе слабые соседи вроде Наварры, Каталонии и Арагона предпочтительнее мощной Кастилии. Поэтому неблагоприятные для него результаты этого арбитража едва ли удивили его, и он без протеста принял вердикт Людовика. Однако он был шокирован, узнав, что Людовик вознаградил Пачеко за старания. И тут внезапно Энрике понял, что произошло. Его предали[2296].

Сила его гнева не уступала степени разочарования. Объединение Кастилии и Арагона было уже достижимым, но было выхвачено из его рук предателем Пачеко и его партнером по предательству, Алонсо Каррильо. Король умел держать свои мысли при себе, но не смог скрыть своего возмущения. Пачеко и Каррильо должны были быстро понять, что Энрике был в курсе их предательства.

Чувствуя опасность, эти двое оставили двор, и управление вскоре перешло в руки Бельтрана де ла Куэвы, которого Энрике сделал графом Ледесмы, и Педро Гонсалеса де Мендосы, епископа Калаорры. Теперь Пачеко понял, что потерял свое место в верхушке королевской администрации, и начал думать, как силой получить то, чего уже не мог достичь по согласию. При полном отсутствии моральных принципов, его изобретательный ум вскоре составил план, который впору назвать дьявольским. Его осуществление превратило жизнь Энрике в сущий ад, развалило внутренний порядок Кастилии и, касаясь предмета нашего исследования, усугубило конфликт между «старыми» и «новыми христианами» до такой степени, что привело их на грань гражданской войны. От этой ситуации, как мы увидим, прямая дорога вела к установлению инквизиции.

Пачеко, несомненно, ясно видел, какие препятствия лежали на его пути к полной власти. Самым большим из них был, конечно, король, которого, если Пачеко хотел достичь своей цели, необходимо было уничтожить или низвести до ничтожного состояния. Но он сообразил, что в случае убийства короля Бельтран де ла Куэва неизбежно сделается регентом, возможно вместе с королевой Хуаной. Если и Бельтран будет устранен, то останется королева в качестве опекуна наследной принцессы, и ее желания могут сыграть решающую роль в назначении регента. Она наверняка не проголосует за Пачеко.

Для достижения своей цели он должен убрать все эти препятствия — короля, королеву, Бельтрана и наследную принцессу. Но как это сделать, под каким предлогом? Пачеко знал, что по королевскому двору периодически распространяется сплетня об особой привязанности королевы к Бельтрану, а также ходят разговоры об импотенции короля со времен первого брака. До сих пор эти слухи не были подтверждены, и никто не придавал им значения. Теперь Пачеко решил раздуть их, чтобы создать политическое дело. Он объявит короля импотентом, королеву распутницей, Бельтрана изменником, а принцессу — незаконнорожденной. Это обеспечит ему почву для кампании за Альфонсо, одиннадцатилетнего единокровного брата короля, как законного наследника престола. Это также обеспечит его основанием для обвинения Бельтрана в том, что тот намеревался убить юных инфантов (т. е. Альфонсо и его сестру Изабеллу), чтобы обеспечить наследование Хуане, его дочери от королевы-изменницы.

Это сплетение лжи и злословия многим казалось похожим на правду, в особенности когда утверждалось безапелляционно и повторялось все чаще. Если Бельтран действительно был отцом Хуаны, то вполне логично было бы предположить, что инфанты находятся в опасности. Для Пачеко не составило особого труда привлечь на свою сторону Каррильо, который тоже утратил расположение короля и оказался готовым поддержать обвинения и план действий Пачеко. Оба теперь играли роль защитников инфантов, истинной монархии и ее законного наследования, и им было несложно заполучить для сотрудничества других магнатов, которые, как и они, искали для себя большего богатства и власти.

Вскоре возник опасный заговор, готовый нанести решающий удар. В апреле 1464 г. Пачеко и его союзники разработали план похищения Энрике вместе с Бельтраном де ла Куэвой и инфантами, с тем чтобы последние содержались в алькасаре Мадрида, но попытка провалилась, и король позаботился о том, чтобы Пачеко понял, что его план раскрыт. Желая показать предателю, что он его не боится, Энрике произвел 23 мая 1464 г. Бельтрана в звание магистра ордена Сантьяго, предварительно испросив и получив для этого подтверждение папы. Этот титул давно уже был заветной мечтой Пачеко, а новость о том, что титул был пожалован Бельтрану, только удвоила его решимость уничтожить своего соперника. Соответственно, он предпринял еще одну попытку схватить короля в его дворце в Сеговии, вместе с королевой, инфантами и Бельтраном, которого предполагалось убить на месте. Но Энрике снова повезло, и из этой попытки ничего не вышло[2297].

Следует отметить, что до этого момента обвинения, которые якобы стали причиной этих попыток, по-прежнему почти не обсуждались за пределами группы аристократов, которых Пачеко вовлек в свои планы. По легко понятным причинам заговорщики все еще думали, что будет разумно воздержаться от вовлечения широкой публики в их раздоры с королем. Следующее событие поможет нам лучше понять их стратегию в этом конфликте.

16 мая 1464 г. архиепископ Каррильо, Хуан Пачеко и его брат Педро Хирон подписали пакт, целью которого было якобы обеспечение безопасности инфантов. В этом документе они утверждали, что инфанты Альфонсо и Изабелла, которых они называют «законными наследниками» трона, находятся в руках определенных лиц, которые желают сделать так, чтобы ни в коем случае «наследование этих владений» не пришло к инфантам, а пришло к тем, «кому оно не принадлежит по праву»[2298]. Для завершения своего замысла эти заговорщики решили убить инфанта Альфонсо и выдать Изабеллу замуж за кого-то по их выбору «против блага и достоинства королевской Короны»[2299]. Соответственно Пачеко, Хирон и архиепископ посвятили себя тому, чтобы спасти инфантов от угрожающей им опасности и «перевести их под нашу власть с тем, чтобы они были полностью свободны», их должным образом охраняли и обслуживали[2300]. Это взятое на себя обязательство, утверждали трое, вдохновляемо одним лишь мотивом — не чем иным, как их страстным желанием исполнить свой патриотический долг — или, как они назвали это, предотвратить любую акцию, которая повлечет за собой «скверную услугу Богу» и «непоправимый ущерб» королевству и «разрушение его общественного блага»[2301].

Неожиданной особенностью этого документа является то, что его авторы не называют по имени никого, кто якобы замешан в заговоре против инфантов. Не содержит документ и ни слова о предполагаемых причинах их запланированных действий, как то: импотенция короля, супружеская неверность королевы и соучастие Бельтрана в преступлении. Ясно, что в середине мая Пачеко и его сообщники все еще предпочитали не выносить на публику свои обвинения. Кроме этого, они хотели дать знать королю, что воздержатся от раздувания национального скандала. Их возможность устроить такой скандал в любой момент была угрозой, нависшей над головой короля, а именно этого король и боялся.