Истоки инквизиции в Испании XV века

VI

Теперь мы можем вкратце подытожить взгляды Эспины на евреев, выраженные в Fortalitium. Еврей не только жесток и садист по натуре или по менталитету, он еще и переполнен особой ненавистью к христианству и желанием разрушить христианский мир. Эта страсть, это непреодолимое желание убивать христиан не означает, однако, только необходимость удовлетворения своей злобы — он должен убивать христиан также и для того, чтобы успокоить свою больную кровь и выполнить свои религиозные обязанности. Его Закон — т. е. талмудический закон — обязывает его убивать всех христиан, не говоря уже о том, чтобы использовать их всеми возможными способами. Отсюда проистекает все крючкотворство, которое евреи используют против христиан. Но они не только крайне эгоистичны и нечестны, у них просто отсутствует всякое моральное чувство. Они на самом деле стоят за пределами моральных норм. Поэтому они всегда были «бунтовщиками против Бога», «идолопоклонниками» и «дельцами черной магии». Все это объясняется происхождением евреев, а именно их этнической структурой и ее компонентами. В глазах Эспины евреи — недочеловеки, точнее, только частично люди, частично животные и демоны — прямой результат сожительства их предков с монстрами, животными и злыми духами[2536]. Отсюда оставалось сделать только маленький шажок к окончательному определению евреев Эспиной: они «дети дьявола» (не только метафорически, но и в полном и буквальном смысле этого слова), и в качестве таковых они представляют собой опасность не только для соседей и для тех, кто крестился или вступил с ними в конфликт, но и для всего человечества.

Как следует поступить с такой расой, живущей среди христиан? Каким, согласно Эспине, должно быть решение еврейской проблемы? Фанатичный монах не сомневался в ответе. Он выразил свое мнение в недвусмысленных выражениях, описывая то, как обращались с евреями в странах, которые больше не страдают от их присутствия. Этими странами были Англия и Франция. Он был настолько захвачен тем фактом, что из всех стран Европы только этим двум удалось избавиться от евреев, что снова и снова возвращался к вопросу об обстоятельствах и способе, которым это было сделано.

Он представил рассказ Винсента об изгнании евреев из Франции. Как и все подобные истории, рассказанные Эспиной, эта тоже была предназначена служить примером поведения для испанских королей и народа. Действительно, многое в истории Винсента могло бы поощрить испанских правителей. Так, Винсент рассказывает нам, что король Франции однажды в субботу схватил «всех» евреев в их синагогах и «первым делом отобрал у них всю их роскошную одежду, а также золото и серебро»[2537]. Преподанный урок не нуждается в объяснении. Испанские короли не должны совеститься делать то же самое (что в глазах некоторых людей выглядит грабежом), если даже король Франции (который «пылал рвением к Богу»)[2538] не стеснялся. Такое изъятие будет означать всего лишь отбирание у евреев обратно малой части того, что они украли у испанцев, так же как экспроприация Филиппа II только частично вернула украденное у французов. Поэтому экспроприация еврейского имущества морально допустима и оправдана, так же как и выгодна для короны. Пройдет немного времени, и Католические короли последуют совету Эспины и вышлют евреев из Испании.

Далее Винсент говорит, что, когда король Франции решил изгнать евреев из королевства, евреи подговорили баронов и прелатов (подарками и обещаниями будущих благ) попытаться изменить королевское решение об изгнании, в то время как евреи, со своей стороны, уверяли короля в том, что если он согласится, то они снабдят его «бесконечной суммой денег», но король не поддался на еврейский подкуп или на другие «посулы преходящего свойства»[2539]. Эспина, возможно, ожидал, что нечто похожее может случиться и в Испании, если там будет издан приказ об изгнании. Он хотел, чтобы испанские короли научились у французских, как должны себя вести настоящие христианские монархи. Если так, то его предчувствие того, что случится в Испании, как в смысле вмешательства аристократов, так и касательно предложения евреями «бесконечных сумм», было необычайно острым. Испанские монархи последовали французскому примеру (как это было изложено Эспиной) со скрупулезной точностью. Они не только издали указ об изгнании евреев, но и устояли перед всеми попытками знати и евреев аннулировать его[2540].

Этим, однако, не исчерпывались письма Эспины о решении еврейской проблемы, потому что при всей важности, которую он придавал истории Винсента о мерах, принятых во Франции, даже это еще не до конца удовлетворяло его. Когда делегация нескольких монахов из Клюни прибыла в Кастилию, Эспина попросил одного из них рассказать о «настоящей причине» изгнания евреев из Франции. В ответ на просьбу монах написал ему длинное письмо, которое Эспина целиком воспроизводит в своей книге. Суть его состоит в том, что «настоящей причиной» была попытка одного еврея совершить профанацию тела Христова.

Для того чтобы увидеть, как развивалась мысль Эспины и почему он считал важным представить письмо монаха, мы обязаны ознакомиться с этой историей. Согласно рассказу монаха, изгнание было результатом попытки одного парижского еврея убедить некую христианку добыть для него просфору. Предположительно, веря в то, во что верят христиане, т. е. в то, что просфора представляет плоть Христа, еврей вознамерился подвергнуть просфору мучениям, опустив ее в котелок с кипящим маслом с водой. Однако же, когда он бросил просфору в котелок, вдруг появился красивый мальчик, шагающий над кипящей жидкостью. Злой еврей понял, что мальчик представляет Иисуса; великое чудо не тронуло его, и он стал пытаться затолкнуть мальчика в котелок при помощи железного инструмента. Но он не мог прикоснутся к мальчику. Когда еврей пытался ударить его в левой стороне котелка, тот появлялся в правой стороне, и наоборот. Наконец появились дети этого еврея и, изумленные этим зрелищем, сперва рассказали об этом матери, а потом другим горожанам. В результате туда пришло несколько христиан, и они лицезрели это чудо. В конце концов, в дом еврея пришел парижский епископ в сопровождении своих церковников. Они не видели ангельского мальчика, но видели в кипящей жидкости абсолютно чистую, нетронутую просфору. Епископ взял ее своими руками и отнес с процессией в церковь Св. Иоанна, где просфора была освящена в тот же день. Еврей, естественно, был арестован, подвергся пыткам и вскоре был приговорен к сожжению. Но король Франции не удовлетворился этим наказанием. Он велел изгнать всех евреев из Франции[2541].

Сегодня трудно понять, как подобные истории могли быть с готовностью приняты учеными мужами средневековой Церкви. Этот рассказ иллюстрирует невероятное легковерие даже самых образованных монахов, которые должны были быть обучены прямому логическому мышлению. Монах из Клюни был, по словам Эспины, лиценциатом, дипломированным теологом, как, разумеется, и сам Эспина. Оба хотели исправить общество и знали многое о его болезнях и безрассудстве, у обоих была репутация преданности, моральной чистоты, даже святости; и оба использовали рассказ о божественных чудесах, чтобы оправдать самые чудовищные действия. Как непостижимо человеческое сердце! Под прикрытием набожности, благочестия и милосердия сердце Эспины билось в бешеном ритме, продиктованном предвзятыми мнениями, антипатией и ненавистью.

Эспина, безусловно, был человеком толковым и ловким. Ни одно слово в его книге не написано без определенной цели. Чтобы оправдать такое бесчеловечное дело, как изгнание из страны целой большой общины, нужно обвинить эту общину в совершении устрашающего религиозного преступления. И какое же преступление такого громадного масштаба можно приписать евреям Испании? Винсент объяснял изгнание из Франции тем, что евреи убивали христианских детей — разумеется, подходящая и убедительная причина. Но вера в это преступление не была распространена в Испании. Несмотря на все усилия Эспины внедрить представление, что евреи Кастилии, как и их братья в других странах, были замешаны в ритуальном убийстве, он знал, что это было спорным моментом. Обвинение это не проходило в испанских судах, в отличие от Франции (Буа) и Германии (Фульда). С другой стороны, в Испании были вынесены приговоры против евреев, обвиненных в оскорблении тела Христова. Однако осквернение просфоры не было упомянуто Винсентом, и не могло быть упомянуто в этой истории, поскольку этот миф родился после того, как Филипп Август изгнал евреев из Франции. Но Эспина, который, вне сомнения, не был в курсе этого, мучился вопросом: как мог Винсент забыть об осквернении просфоры? Или как мог умолчать об этом? Теперь появился рассказ монаха из Клюни, чтобы заполнить пробел. Эта история, конечно же, относилась не к первому изгнанию евреев Филиппом Августом в 1189 г., а ко второму, Филиппом Красивым в 1306 г., и к тому времени навет просфоры был уже широко распространен как во Франции, так и в Германии и в других странах. Тем не менее похоже, что Эспина верил, что это относится к изгнанию, о котором говорил Винсент [т. е. 1189 г.], поскольку он нигде не проявляет знания о том, что евреи изгонялись не однажды. В любом случае, Эспина думал, что история монаха из Клюни будет полезным добавлением к рассказу Винсента. Как бы ни сомневались испанцы по поводу практики еврейского ритуального убийства, немногие из них отрицали бы участие евреев в профанации просфор. А такого преступления может хватить для оправдания изгнания евреев из Испании.