Истоки инквизиции в Испании XV века

II

Валенсия находилась в состоянии социального брожения практически с 1367 г., когда была осаждена войсками Педро I Кастильского во время второй фазы его войны с Арагоном. Опустошения, произведенные в провинции вторгшейся армией Педро I, которая по пути к приморскому городу захватила крепости Теруэль, Мурвьедро и Согорбе, едва ли были восстановлены после отступления захватчиков, потому что вскоре Валенсия стала ареной долгой кровопролитной войны между ее главными аристократическими семьями, которые мобилизовали многих горожан преимущественно из низших классов.

Таким образом, беспорядок в городе усилился вместе с обнищанием крестьян и рабочих, которые были безжалостно зажаты между враждующими кланами, ищущими денег для своей расточительной жизни и военных авантюр. Валенсия, как сказал авторитетный ученый, была в те дни (в 1391 г.) «похожа на место, где встречаются все бродяги, хулиганы, игроки и авантюристы королевства, враги любой работы, которые надеются найти там поле и возможности посвятить себя своим порочным наклонностям». В городе буйно разрослась проституция, и «пивные и игорные притоны бесстыдно располагались на улицах, на рыночных площадях и даже на площади возле дворца епископа». Из этих мест «распространялись все ссоры и драки, запятнавшие кровью улицы города. Шеф стражников и его агенты не могли гарантировать личной безопасности и неприкосновенности жилищ»[443]. При этой ситуации и нищете низших классов, которые были должниками евреев, неудивительно, что они восприняли с энтузиазмом новости о погромах в Андалусии и Кастилии, и теперь они были открыты для любого предложения, чтобы тоже грабить и убивать евреев. На самом деле такие перспективы обсуждались в Валенсии, и все, что требовалось для их осуществления, так это компетентное руководство, которому массы могут довериться. Вскоре, как мы увидим, такое руководство появилось, предложив свой план действий, который Валенсия не замедлила принять.

Столкнувшись лицом к лицу с растущим погромным движением, евреи Валенсии обратились к судебному приставу и концехо, от которого и король тоже потребовал предотвратить повторение кастильских беспорядков. Соответствующие судебные власти Валенсии, так же как и другие важные лица города, решили принять меры. Для начала они созвали всех чиновников города и запретили им любые действия против евреев, «так как это запрещено законами Церкви и государства и подлежит суровому наказанию»[444]. Чтобы убедить людей в том, что наказание не замедлит последовать, они установили виселицы на площадях и улицах, прилегающих к худерии. Они также позаботились о том, чтобы главный городской судья, сопровождаемый охраной, обходил худерию, в особенности по ночам. Эти меры могли успокоить евреев, находившихся под угрозой, и доброжелательных официальных лиц. Тем не менее они не предотвратили приготовлений к нападению.

Таким образом, худерия осталась объектом для нападения, и для того, чтобы уцелеть, она могла положиться только на свои собственные силы, находившиеся за мощными стенами, строительство которых было только недавно завершено. Под впечатлением кастильских погромов и подготовок к ним в их собственном городе евреи Валенсии мобилизовали защитные силы, которые смогут встретить атаки против их квартала, но из-за того, что в их распоряжении было мало времени, они не могли успеть обучить их как следует. Кроме того, как отмечает Данвила, им не хватало «порядка и плана защиты»[445]. Похоже, что многим из них не хватало также и боевого духа и веры в успех. То, что было справедливо в отношении евреев Кастилии, оказалось справедливым и в отношении евреев Валенсии и всего Арагона.

9 июля в полдень от сорока до пятидесяти человек, несомненно, кастильцев, приблизились к воротам Фигера, главному входу в худерию. В это время дня ворота были открыты, и несколько человек из нападавших вошли в ворота, которые тут же закрылись за ними, не впустив остальных. Возможно, в стенах худерии поднялся шум и началась драка, в результате которой несколько человек из этой группы получили ранения. Остальные, за пределами стен, поспешили поднять крик, что их друзей убили. Вскоре на площади собралась большая толпа. Она состояла, как нам сообщается, из «бродяг-иностранцев», деклассированных моряков и прочих «людей низкого состояния» (hombres de роса у pobre conditión)[446]. Возможно, эти люди ожидали в соседнем квартале сигнала о том, что ворота худерии взяты и можно ворваться туда.

Опасаясь последствий, королевские чиновники поспешили сообщить новости дону Мартину, брату короля, герцогу Монтблан и второму человеку в государстве, который оказался в этот момент в Валенсии. Сопровождаемый несколькими всадниками (возможно, его телохранителями), дон Мартин помчался к воротам Фигера, которые были осаждены возбужденной толпой. Добравшись туда, он попросил евреев освободить христиан, которых они захватили. Но евреи отклонили его просьбу, заверив его, что пленники в безопасности. Дон Мартин сказал им, что если люди увидят, что пленникам не нанесен ущерб, они успокоятся и отступят. Далее он сказал, что если ворота будут открыты, то можно будет впустить туда стражников и предотвратить насилие. Евреи тем не менее не согласились, и это ускорило ход событий. Разъяренная толпа приблизилась к воротам, чтобы разломать их. Дон Мартин и королевские чиновники, бывшие с ним, вряд ли могли остановить их.

Таков был отчет, предоставленный королю Хуану I представителями города. Они явно пытались обвинить в погроме евреев, которые не послушались инфанта. Был бы предотвращен погром, если бы евреи открыли ворота и отпустили схваченных христиан? Ответ должен быть отрицательным. Очевидно, что евреи, которые не могли поверить в способность инфанта успокоить толпу, не рискнули последовать его совету. Обещание дона Мартина разместить стражников возле ворот не могло быть принято всерьез, потому что с ним было всего несколько человек, и он не мог обеспечить мало-мальски существенное подкрепление собственным силам евреев. Если бы дон Мартин сперва отогнал толпу от ворот и евреи почувствовали бы, что можно безопасно открыть на минуту ворота, чтобы выпустить пленников, то можно было бы критиковать их решение. Но в той ситуации они должны были ожидать, что открытие ворот послужит погромщикам приглашением ворваться внутрь, что малейший предлог заставит их сделать это и что присутствие инфанта не помешает им выполнить их план.

Пока эти события происходили возле ворот Фигера, другая группа погромщиков попыталась попасть в худерию через ворота Вальядар Вьехо. Они атаковали деревянные ворота, а евреи расположились на валу, и «последовал страшный бой, лицом к лицу». Один христианин был убит, другой ранен. В конце концов, осажденные «отбили атаку и остались хозяевами положения в проходе»[447]. Но как вскоре показали события, оборонявшихся было слишком мало, чтобы выдержать натиск.

Теперь организаторы погрома несли тело убитого христианина через собравшуюся толпу и требовали мести. Вскоре атака возобновилась с еще большей яростью, и атакующие нашли способ проникнуть в худерию. Еврейские защитные силы были окончательно рассеяны, хотя некоторые их бойцы защищали свои дома, стреляя из арбалетов. Двенадцать погромщиков было убито, много больше ранено, но это не изменило ход событий. Грабежи и убийства жителей худерии последовали практически беспрепятственно. Это был праздник насилия. Многие разграбленные дома были сожжены, и около 250 мертвых тел евреев были разбросаны среди руин. Некоторые евреи Валенсии убежали в порт на корабли, другие — в горы, в то время как подавляющее большинство — семь тысяч душ — были спасены от смерти тем, что понесли кресты и выразили свое желание креститься. Это крещение обозначило собой исчезновение еврейской общины Валенсии[448].