Истоки инквизиции в Испании XV века

IX

Мы рассмотрели в деталях основные сведения о первом периоде жизни Альваро, включая самое раннее знакомство с политикой, потому что они отражают некоторые из его характеристик и мотивов. Знакомство с ними необходимо для понимания его политики и её методов. Вряд ли нужно говорить о том, что наше суждение об Альваро отнюдь не должно базироваться на этих сведениях. Для того чтобы сформировать более полное представление о его характере, личных стремлениях и политических целях, мы, конечно, должны принять во внимание его поведение в целом на протяжении его долгой общественной карьеры. Но начала бывают важны и сами по себе. Зачастую они играют решающую роль в определении направления нашего жизненного движения, и начало Альваро, как мы видим, нуждается в основательном рассмотрении. Несмотря на всё написанное о нём, Альваро остаётся исторической загадкой.

Внимательный анализ всего, что известно о его жизни до того момента, когда он пришёл к власти, должен помочь нам раскрыть его секрет. Два важных аспекта особо прольют свет на его деятельность. Нельзя сказать, что их до сих пор не уловили, однако они не привлекли должного внимания.

Первым из этих аспектов, и в значительной степени решающим, был тот факт, что Альваро посвятил себя особому делу, которое он считал одновременно социальным и политическим. Это дело — главенство королевской власти как определяющего фактора во всех аспектах жизни в сфере королевской юрисдикции. То, что мы имеем в виду, — это не просто политика, основанная на принципе королевского правления. Такая политика может оказать услугу делу, но само дело должно рассматриваться в отдельности от политики, подобно цели, которая отделена от пущенной в неё стрелы. Отсюда — политика может временами колебаться под давлением изменяющихся нужд и обязательств, но дело остаётся зафиксированным неизменным идеалом, не подлежащим трансформации. Альваро служил такому идеалу, и в этом плане был идеалистом. Возможно, он был единственным государственным деятелем-идеалистом, появившимся в Испании в те макиавеллиевские времена.

Сейчас мы не можем даже гадать, как случилось, что Альваро посвятил себя этому делу (так мало мы знаем о его мыслях!). Возможно, его подтолкнула к этому политическая ситуация в Кастилии, а может быть, он в юности приобрёл некую мистическую любовь к идее монархической власти. Или же благородный инстинкт побудил его встать на сторону беззащитного юного принца. Где бы ни лежали корни этой преданности, её наличие не подлежит сомнению. Только потому, что этот идеал безраздельно владел им, он был готов рискнуть своей жизнью, чтобы освободить короля от плена и унижения. Рассматривать его отчаянную и почти безнадёжную попытку как смелую ставку в надежде на выигрыш и почёт означало бы охарактеризовать его как отчаянного авантюриста. Если бы выигрыш и почёт были целью Альваро, он мог спокойно заполучить их, служа Энрике, а не бессильному королю. Ему и не надо было бы так долго притворяться и жить двойной жизнью, если бы он не был озарён видением возвышения кастильской монаршей власти из её униженного положения до состояния высшей власти и величия.

Обсуждая в дальнейшем эту тему, мы должны будем провести чёткую линию между идеалистическими взглядами Альваро на монархию и его, скорее, реалистичным, консервативным подходом к прочим социальным и управленческим проблемам. Однако его взгляд на монархию окрасил всю его политическую карьеру — это мы можем сказать с уверенностью. Именно этот взгляд больше, чем что-либо иное, сделал его стражем королевских прав и не раз вовлекал в жестокие конфликты со знатью. И эта возвышенная концепция монархии, которой Альваро остался верен всю жизнь, привела его к тому, чтобы заставить кортесы признать королевскую власть абсолютной, безграничной и решающей, причём в нации, которая первой в Европе боролась за ограничение королевской власти и усиление народных прав и свобод.

Другая характеристика Альваро как человека, преданного идее абсолютной монархии, тоже обнаруживается в его ранний период. Он был готов сделать любые шаги, вне зависимости от желаний большинства народа, и следовать любой политике, даже непопулярной, если считал это необходимым для дела короля. Мы наблюдаем, как эта тенденция проявилась в его плане заново занять евреев в государственном казначействе, в особенности в сборе королевских налогов, что, несомненно, вызвало широкое недовольство. Ему не составило труда представить себе — и в любом случае, опыт ясно говорил об этом, — что положительное отношение к евреям приводит к сильнейшему антагонизму по отношению к его администрации и острой враждебности к нему самому. Но он упрямо следовал своему курсу, отбрасывая все препятствия, потому что верил в необходимость использования евреев для восстановления королевской финансовой мощи. Так, он в одиночку перевернул кастильскую политику по еврейскому вопросу и предоставил уже почти агонизировавшему испанскому еврейству ещё три поколения жизни, почти до конца столетия[650].

И здесь его еврейская политика в период подпольной политической деятельности помогает объяснить его политику по отношению к конверсо с момента получения формального назначения на свой пост. В обоих случаях (евреи и конверсо) он обнаруживает сходные проблемы, и в обоих случаях ведет себя с одинаковым упорством, неуклонно следуя своей политике, невзирая на все сомнения и препятствия. Будет справедливым сказать, что Альваро шёл против сильных исторических течений и демонстрировал полное пренебрежение общественным мнением. Здесь, мы можем заметить, лежала и его основная сила, и основная слабость. История его действий на политической арене, его триумфов и поражений, достижений и провалов, включая его окончательную судьбу, выросла из этих двух тенденций, которые руководили его действиями, зачастую в одно и то же время.