Атаманова казна

(Шляхтич)

Проверку решил не откладывать в долгий ящик, следующим утром я уже был на месте своего победного бегства. Забавная терминология, правда?

Осмотрел воронку, осмотрел прилегающую территорию и всё вокруг на целую версту. И – ничего, представляете? Ни единого следа, указывающего на присутствие тут вчера с полдюжины вооруженных всадников. Ни бинтов, ни гильз, ни окурка, ни конских следов, ни подтирочного (пардон) материала, даже навоза не было. Вот так бойцы у Туманова! Не иначе, как казаков себе набрал. Была у меня надежда, что Туманов разрывом снаряда был ранен, пусть самую малость. Мне и нужно-то было немного его крови, ну хоть кусочек бинта или капля на травинке. Но увы, не мой день.

Я чётко представлял, где находился мой визави в момент взрыва. Между нами была подвода, которая скорее всего приняла на себя основной удар осколков и взрывной волны. То есть, должны были остаться щепки телеги и изуродованный труп лошади. Ну, и где это всё?

Ладно, такой результат меня тоже устраивал, хотя и добавлял много вопросов. Если крови и следов нет, значит, Туманов жив (иначе, чего ради так заметать следы?). Если он жив, то рамки его должны видеть, а этого не происходит – почему? Кстати, наших лошадей кто-то уже увел в Слободу, надо будет и с этим разобраться. Оставил на время решение всех этих загадок и четыре следующих дня потратил на поездку в Чистополь. Нужно было рекрутировать в своё распоряжение хотя бы пару нормальных бойцов, и связаться с Симбирском на предмет подтверждения своих полномочий в Пятой армии, потому как чувствую, что придётся-таки налаживать взаимодействие с её частями. И как оказалось, не зря я был в эти дни у телеграфа.

29-го вечером нарочный доставил мне в номер, где я остановился, срочный вызов к аппарату. На проводе был Политотдел 5-й армии, с которым Глеб организовал тесный контакт и даже передал свою агентуру. Она и докладывала: сегодня во второй половине дня, в районе Олимпиадовки отрядом продразвёрстки обнаружены четверо убитых бойцов, без документов. Двое убиты ударом ножа в шею, у двоих свёрнута голова. Командир отряда решил доложить об этом без замедления, ибо имел инструкцию докладывать о всех необычных происшествиях срочно (ещё раз спасибо Глебу), оставил обоз на своего заместителя, а сам помчал до Ново-Шешминска, откуда и доложил. Что же необычного в обнаружении по военному времени четырёх трупов, спросите? А то, что были они оттащены от дороги и припрятаны, правда не особо тщательно. Кроме этого у всех отсутствовали документы, и все убиты были очень аккуратно. Вот последнее меня заинтересовало больше всего, и если ошибки нет, то способ умерщвления весьма характерен, я бы назвал его почерком. Очень знакомым почерком. Коротко говоря, я истребовал с собой в Чистопольской комендатуре двоих красноармейцев покрепче, и незамедлительно выехал в эту самую Олимпиадовку.

В полдень следующего дня я уже допрашивал местного старосту, тщедушного мужичонку, до сих пор не отошедшего от вчерашней процедуры изъятия у жителей, и у него самого, излишков продовольствия. Заикаясь и кивая в стороны он пояснил, что тела, мол, были переданы для захоронения ещё вчера, а преданы земле нынче утром, так как по тёмному времени не успели, да и некому было – все были немного заняты, сами понимаете.

Пришлось мне брать утренних могильщиков за воротник, и гнать на место захоронения, выкапывать. Оказалось это недалеко, за околицей рядом с погостом, на приметном взгорке. Копали двое мужиков, староста стоял тут же, вид у всех был какой-то обречённый. Причина тому выяснилась скоро – тела оказались упокоены без гробов и в одном исподнем, все остальные вещи исчезли.

– Значит, это так вы похоронили героев революции? – спокойно спросил я старосту.

Выслушивать невнятный лепет про нехватку досок, срочности и местном обнищании я не стал. Вместо этого вынул наган и приставив его ко лбу старосты пояснил, что даю десять минут на то, чтобы все вещи убитых, до последней пуговицы, лежали передо мной. В противном случае все трое будут закопаны в этой же могиле. Живьём. Вместе с семьями.

Пока неудачливые мародёры огородами и бегом тащили к могиле украденное, я внимательно осмотрел тела. Пришлось окатить их водой, чтобы исследовать раны. Ранения в шею были сделаны широким ножом с острейшим клинком. У одного трупа шея располосована одним резом до позвонков, у второго пробита шейная артерия, опять-таки до самого позвоночника, одним ударом. Судя по краям раны, клинок застрял меж шейных позвонков, и его выдернули уже после наступления смерти. У двоих других головы болтались, как на верёвках, причём затылок одного был треснут, и вдавлен от удара, а второй вообще не имел никаких внешних повреждений. Вообще, все тела были без дополнительных, сопутствующих схватке увечий. Чистые такие трупы. В рукопашном бою подобного не случается, остаются ссадины, синяки, порезы, царапины. Эти же кадавры, лежащие передо мной, за исключением обнаруженных ран и трупных пятен, были целёхонькими. Кроме одного, с разбитым носом.

Пока я был занят осмотром, принесли снятые с трупов вещи. Ничего особенного, само собой, в них не нашлось. Разве что один комплект обмундирования был явно чешского образца. Старые шинели, выцветшие гимнастёрки в пятнах крови, стоптанные сапоги, вещмешки с солдатским скарбом. Может чего и не хватало, так поди узнай теперь. Тут я обратил внимание на руку одного из трупов. Кисть была сжата в кулак, вот что. Почему раньше никто этого не заметил? Если это трупное окоченение, то следовало осмотреть. Разжимать восковые и сальные пальцы никакого желания не было, наступил каблуком и провернул пару раз. Хрустнув, кисть раскрылась, явив миру настоящую драгоценность, как мне показалось – пару звеньев золоченой цепи, на какой священники таскают крест. Это был уже Результат! Не зря я сюда приехал.

На радостях даже не стал сильно наказывать провинившихся наглецов с лопатами, пару раз двинул по шее и велел похоронить тела по всем правилам, пообещав проверить всё лично. И занялся обрывком цепи. Настроился ментально на саму цепь, два звена которой лежали в моей руке, проверил готовность к работе рамок и получил направление на искомый объект, с трёх разнесённых по фронту точек. Зафиксировал азимут и наложив на пятиверстку получил точку пересечения векторов совсем недалеко от себя – в селе Троицкое. Опросил местных аборигенов, что там за храм, и кто настоятель. К нему и направились.

Попа взяли прямо в храме, можно сказать с поличным: цепь держащая крест на его широкой груди, в месте разрыва аккуратно была сращена. Увидев недостающие звенья, которые я выложил перед ним, он дрогнул лицом и умолк, ни словом не отвечая на расспросы, только всё поглядывал на меня с каким-то излишним вниманием. Ну, эта игра была нашенская.

Давить на него своими ментальными способностями в храме я не мог (есть такая особенность, увы), посему отконвоировали его домой, где оказались две совсем не дурные собой дамы: попадья и молодая девка. С них и начали. Мои бойцы охотно приступили к выполнению поставленной задачи – попа связали, усадили на стул, а с бабами… ну, что ещё можно с ними делать? Баб начали естествовать. Я тем временем обыскивал дом, не отвлекаясь на крики и визги. Заинтересовала меня небольшая горенка, с отдельным выходом во двор. Вот хребтом чувствовал, что был тут мой противник, и совсем недавно, может даже нынче утром. Кстати, сразу после этого проверил окружающую дом зону на предмет опасности, и только потом продолжил обыск и допрос. Бойцы уже дважды закончили свой нелёгкий ратный труд, успели поменяться и разговлялись квасом да пирогами из русской печи. Бабьё рыдало по комнаткам, а поп был невменяем, в ступоре смотрел на иконы и что-то там сипел в бороду, типа «бес…бес…». Ну-ну, сообразительный какой. К общению сейчас он был явно не пригоден, и я начал допрос с попадьи. Та тоже была на грани сумасшествия, но когда её взял за горло и внятно задал простые вопросы, требующие односложного ответа, то исправно кивала и мотала головой, не имея сил и возможности даже пискнуть. Был, значится, гость дорогой. И уехал только под утро. И описание Туманова подтвердила. Спаситель, мать его… Ну, и кого он спас?

А потом бабы неожиданно всех удивили. Пока я был занят с поповой супружницей, а насильники набивали свою требуху, девка ужом метнулась во двор и скрылась в сарайке. Бойцы бросились за ней следом, и я услышал только крики и вопль. Выбежал во двор, а из сарая подвывая выползал один из бойцов с отрубленными ступнями, второй выволакивал во двор за волосы девку, цепляющуюся за окровавленную и отточенную литовку. Отрубила ноги косой своему обидчику, представляете? И тут сзади раздался звон разбитого стекла и громыхнул выстрел, сбивая с ног второго. Вот так попадья! Схватила винтовку бойцов и вступила в бой! Падая на спину я выхватил наган и от бедра всадил три пули подряд в попадью, и тут же, извернувшись, в девку, которая перехватила поудобнее окровавленную литовку и уже делала шаг ко мне. Просто Смерть с косой какая-то… В общем, виктория вышла так себе – один мой боец убит, второй покалечен. И это бабами. Позор, а не виктория. Да, поп тоже пытался умереть воином: баба его успела разрезать путы, и он со второй винтовкой вышел на крыльцо. Я быстро набросил на него «серый невод», там он и осел, на крылечке.

Пришлось уже под вечер реквизировать в селе подводу и везти попа и обезноженного в Ново-Шешминск, где первого в бессознательном виде сдал в кутузку, размещённую в старом остроге, а второго отправил обратно в Чистополь. Зачем он мне нужен теперь, без ног?

Ночью вернулся опять в дом священника, решил побыть немного там. Эмоциональные вихри, всё ещё витающие в нём, здорово подпитывали меня энергетически. Утром велел местному старосте похоронить тела бойца и баб, что он очень споро организовал, потея от ужаса. Еще велел сидеть всему селу по домам и не доставлять мне беспокойства. Настроил ментальный контроль периметра на опасность и чужое присутствие, и начал хозяйничать помаленьку, втайне рассчитывая на скорое возвращение Туманова (должен же он навестить красивую девку?).

Вызываю огонь на себя