Атаманова казна

(Туманов)

За всё время зимовки отряда, это стало первым чрезвычайным происшествием.

Туманов внимательно выслушал обстоятельный доклад Филатова, размышляя над возможными последствиями, которые потянет за собой исчезновение двух местных жителей. Народа пропадало в период войны много, исчез человек – так война всё спишет, казалось бы. Всё, да не всё. Во-первых, сейчас была зима, в целом всякая боевая активность сведена к минимуму; во-вторых, линия фронта откатилась аж за Уфу, а это добрых триста вёрст от этих мест; в-третьих, исчезли в лесу не простые обыватели, а охотники-промысловики, прекрасно знающие местность и все опасности, которые могли на ней встретиться. Ну, и в-четвёртых, и это самое важное, их исчезновение быстро распространится сарафанной связью по всем окрестностям, и рано или поздно может попасть в уши заинтересованных людей. Каких? Да, вопрос пока без ответа, вроде бы Шляхтич и Макаров мертвы, а кроме них обозом никто вплотную не интересовался, может даже и не знал. И хорошо, что мертвы, любой из них обязательно ухватился бы за такой след, как исчезновение охотников. Но. Не далее, как в конце осени, неизвестной бандой (пусть будет так) в окрестностях уничтожен особый отряд ВЧК, при этом сбежал опасный преступник (примем точку зрения противника), соответственно есть, должны быть лица, занимающиеся расследованием этого происшествия. Вот про этих лиц он совсем ничего и не знал, а они были при любом раскладе. И если их внимательность и профессионализм достаточно высоки, то…

В общем, плохо, что своё месторасположение отряд сохранить в тайне до весны не сумел. Плохо.

– Всё, командир. Доклад закончил. – Филатов спокойно принял полууставную стойку, красноречиво говорившую о том, что никакой вины за ним нет и быть не может: все его действия есть добросовестное выполнение поставленной боевой задачи.

Задача, как обычно, была проста: боевое охранение отряда, иначе говоря – караул. До зимы с этим справлялись без больших хлопот, Аюпов отводил глаза любопытствующим посетителям леса, а естественная маскировка базы позволяла особо не таиться, в следствие чего и зверьё обходило их стороной. С наступлением зимы и установившимся снежным покровом стало сложнее. Во избежание оставления ненужных следов передвижение в окрестностях базы казаки свели к минимуму, но вслед за этим и зверья вокруг зимовья стало появляться больше. Плюс сильные морозы – активность зверя в поисках корма увеличилась, и в районе их местонахождения караулу всё чаще стали встречаться следы копытного зверя, почти вплотную подходившего к жилью. В основном любопытство проявляли лоси, но были и две тропы кабана, все они аккуратно обходили посты караула, привыкнув к безобидным людям, и часто наведывались к оврагу рядом с базой, в который скидывали разный мусор и отходы. А заячьих, лисьих и куньих следов вокруг было и вовсе без счёта. Пастораль? Как-бы не так. Голод, сопутствующий морозу и войне, закономерно гнал население искать пропитание, и в лес стали заходить охотники. Большинство ставили петли на пушнину, и в глубь леса не совались, но вот нашлись промысловики, пожелавшие добыть побольше мяса, и выслеживая кабана один из них оказался промеж двух караульных постов. Дальнейшее его продвижение неизбежно привело бы к обнаружению базы, поэтому Филатов, регулярно заступавший в караул наравне со всеми и находившийся в этот момент на посту, без лишнего шума снял его ножом, своим фирменным почерком – аккуратно вогнав лезвие за ухо (чем обосновано гордился: попробуйте-ка сами зимой, неожиданно, снять идущего по следу профессионального охотника с дробовиком). Ловок, слов нет, но допросить не догадался. Второго через несколько минут позже, и почти в сотне метров в стороне, снял Шайдавлетов, набросив на шею охотника аркан и сдернув его с тропы в сугроб. Этого допросили сразу, как только он смог дышать: было их двое, шли загоном – один по следу, второй на выстреле от него, готовый добрать убегающего от первого зверя, хотели до снегопада успеть. Оба были с разных деревень, Черёмухова и Енорускина, и вознамерились сообща взять кабана: дома есть было почти нечего, к середине января все припасы уже вышли. На базу тащить пленного не решились, и оба тела забросали снегом. А к вечеру, действительно, поднялась пурга и замела все следы оставленные и зверьём, и охотниками. В общем, Туманов чувствовал, что это происшествие не останется без последствий, на спокойную зимовку теперь можно рассчитывать не больше двух недель, потом в любой момент жди неприятностей.

В отряде с припасами проблем не ощущалось, и до весны должно было всего хватить. На середину января съели три мешка муки и одну лошадь из трёх, уведённых с места последнего боя. Нуртдинов ставил петли на зайца недалеко от базы, привнося разнообразие на стол. Словом, можно продержаться до конца марта, а там пора будет и в дорогу, раньше этого обоз с места не стронуть, по вполне понятным причинам – распутица.

Время шло, и, к удивлению, больше никто не тревожил зимовье, даже зверя стало меньше вокруг. С середины февраля начали заново готовить к маршу имеющийся подвижной состав: подводы и тачанку. Перепроверили по несколько раз все узлы и крепеж, обильно промазали дёгтем ступицы колес, привели в порядок упряжь. Когда установился мартовский наст, легко держащий на себе человека и не оставляющий следов, Туманов начал подумывать о вылазке в Слободу, нужна была свежая информация о событиях на фронте и округе, но быстро охладел к этой идее – информацию реализовать в любом случае не получилось бы, снег глубок, обоз обездвижен. А вот привести за собой хвост или спровоцировать облаву очень даже просто, так стоило ли рисковать из-за простого любопытства? Наступит день, когда можно будет начать движение, вот тогда и информацию надо собирать.