Полное собрание заблуждений

— Ну вот что, хватит! — Борисевич вдруг обозлился. Всё это кружение вокруг да около, многозначительные ухмылки и словесные пируэты ему действительно надоели. Он и сам умел кружить, ухмыляться и выписывать пируэты. Ничем таким его не удивишь и не запутаешь. Одно раздражение вызовешь. — Такой бедный еврей, как вы, всегда припасет себе что-нибудь на черный день. А потом еще окажется богаче двух не самых бедных русских.

— А вы случайно не антисемит? — с нарочитой встревоженностью осведомился Казик, и Вадим понял, что этого "колобка" просто так не ухватишь. Вывернется, выскользнет и укатит туда, куда захочет.

"Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел…" Чёрта с два кому-то удастся повторить фокус лисы.

— Мне наплевать на любые национальности и на вашу тоже, — сказал Борисевич. — Мои люди навели о вас справки, вы действительно психолог, хотя мы несильно копались в вашей биографии. Надо будет, покопаемся получше и выкопаем что-нибудь интересное. И сообразим, зачем Лагутину вы могли понадобиться в деле, которое никак к вам не лепится. Хотите, чтобы мы серьезно говорили? Я готов. Но если вы хотите мне морочить голову, то не надейтесь.

Вадим попытался встать, но Аркадий Михайлович ловко ухватил его за локоть.

— У меня просто своеобразные манеры. — В голосе Казика проскользнули извинительные нотки. — Но я ни в коем случае не хочу морочить вам голову. И хотя моя сестра Софочка часто называет меня вруном, в данном случае говорю чистую правду.

— Вот и говорите, — буркнул Борисевич.

— Я сам, по доброй воле, пошёл с вами на контакт по нескольким причинам. Прежде всего потому, что я… м-м-м… не самый смелый человек. Да-да. Когда-то я перешел дорогу весьма крупному чиновнику и за это поплатился. Я всю жизнь жил в Киеве и вынужден был бежать в Сибирь. С тех пор я сильно побаиваюсь людей, которые сидят в высоких чиновничьих креслах. У меня никогда не было серьезных конфликтов с крупными бизнесменами, но я догадываюсь, что они тоже не ангелы. И вот теперь представьте: меня вызывает большой чиновник Лагутин и весьма настоятельно предлагает разобраться, кто похитил дочь большого бизнесмена Грибанова. Причем сделать это в абсолютной тайне. Что я должен был предпринять? Вы скажете, что я мог отказаться. А я вам скажу, что никак не мог. Мне уже выдали секрет, а секрет — как кредит, его нужно отрабатывать. В противном случае… Дальше Сибири мне бежать только на Северный полюс, но там я уж совсем не выживу.

— Но с какой стати вам, совершенно незнакомому человеку, выдавать секреты? Да к тому же превращать вас в сыщика?

— Вы действительно плохо покопались в моей биографии. В Киеве я не только работал психологом, но и частным детективом. И конфликт с влиятельным чиновником имел отношение отнюдь не к психологии, а к моим расследованиям. Моя сестра Софочка категорически не хотела, чтобы здесь, в Новосибирске, я вновь вернулся к детективным делам. И я, в общем-то, не собирался, однако пришлось… И получилось, что я в этих делах принес кое-какую пользу. — Казик улыбнулся, причем не без легкого самодовольства. — Кто-то Виктору Эдуардовичу об этом поведал, дав, вероятно, весьма лестные характеристики. В результате он и обратился ко мне.

— У него есть влиятельные друзья в полиции, — заметил Борисевич.

— Полагаю, именно из этого ведомства он и получил информацию обо мне. Но! — Казик воздел палец к потолку. — Насколько я понимаю, господин Грибанов в полицию не обращался. Следовательно, задействовать официальные органы Виктор Эдуардович никак не мог. Даже неофициально. Потому как уж там-то об этом секрете узнал бы не один человек. Так что я оказался хоть и незнакомым, но единственным, кому можно было доверить это дело.

— Лагутин всё узнал от Ряшенцева, — не спросил, а констатировал Борисевич.

— Однако Антон Федорович оказался свидетелем случайно, — уточнил Казик. — У него заранее был назначен визит на то самое время, когда и произошла вся эта беда. Впрочем, вам легко проверить.

— Проверили, — кивнул Вадим. — Внешне всё так и выглядит.

— А вот вчерашний визит был, разумеется, подстроен. Чтобы я якобы совершенно неожиданно обо всём узнал. Вы, вероятно, об этом догадались?

— Примерно, — вновь кивнул Вадим. — Но Лагутин вам объяснил, зачем ему понадобилось влезать в эту историю?

— Объяснил. Виктор Эдуардович предполагает, что речь идёт о выкупе. Причём весьма солидном. И что деньги ваш Александр Дмитриевич в конечном счете позаимствует из тех средств, которые ему выделят на строительство конгресс-холла. А ведомство Лагутина контролирует правильное использование этих средств, и потому сам господин Лагутин хочет выяснить — кто похитители. Но! — На сей раз Казик устремил к потолку сразу всю ладонь, покрутил пальцами, словно пытаясь ухватить воздух. — Что-то меня беспокоит в этих объяснениях. Я не могу уловить — что конкретно, это нечто трудноосязаемое. Но я чувствую: есть какой-то другой мотив и, подозреваю, не самый уважительный. Тем более что Виктор Эдуардович откровенно недолюбливает вашего Александра Дмитриевича.

— Вам как психологу любопытно докопаться до мотива?

— Видите ли, уважаемый Вадим Юрьевич. — Казик вздохнул, посмотрел на Борисевича с неожиданной грустью. — Я никогда не был женат и у меня нет детей. Но у моей сестры Софочки есть сын Давид, мы воспитывали его вместе, и я его очень люблю. И вообще… вы думаете, для нас, евреев, самое святое — это Тора? Да, конечно, Тора, особенно для верующих людей, — это закон жизни. Но в жизни для нас, евреев, самое святое — это дети. Ваш Грибанов может оказаться очень плохим человеком, но его ребенок не должен отвечать ни за чьи грехи. И никто не должен использовать ребенка в своих грешных помыслах. Поэтому я предлагаю вам свою помощь. Поверьте, она не будет вам лишней.

Из кафе они вышли вместе, но каждый направился к своей машине. Казик на прощание помахал рукой, словно давнему другу на вокзальном перроне. Борисевич тоже собрался изобразить дружеский прощальный жест, но вместо этого схватился за телефон.

— Ты знаешь, зачем полицейский капитан пожаловал к Еланцевой? — спросил Попов.

— Ну и зачем? — спросил, в свою очередь, Борисевич.

— По поводу охранной сигнализации. Пришел систему покруче предлагать. Причём это не капитан от полиции, а прямо-таки полковник от бизнеса. Лихо пытался Еланцеву на серьезные бабки раскрутить, но дамочка крепенькой оказалась и довольно ловко отказалась. В общем, вывернулась так, что и она не при дополнительных тратах, и капитан не при больших обидах.

— Всего-навсего? — уточнил Вадим.

— Абсолютно.

— Тогда это неинтересно.

— Зато вовремя. Не пришлось мне очередной раз страху на салонных дамочек нагонять.

— Еланцева не такая уж пугливая, — отдал должное Борисевич.