Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии

Игры и развлечения в первый день мыши.

Со второго дня Нового года начинались различного рода игры и развлечения. Особое место среди них имела игра в ют, до наших дней одна из самых популярных народных игр корейцев.

В крестьянских домах девушки и молодые женщины развлекались качанием или, вернее, прыжками на доске нольттвиги: на свернутую валиком циновку клали доску, девушка резко наступала на один конец, и стоявшая на другом конце доски вторая девушка взлетала вверх, когда она опускалась — вверх взлетала первая. Прыжки на доске (которые в европейской литературе неточно называют качанием на качелях) — один из древнейших видов развлечений корейских женщин. В литературе часто описывается поэтическая картина: красивые девушки и молодые женщины в нарядных платьях, цвет которых напоминает цветы распускающейся в садах сливы, взлетают в воздух, подобно разноцветному облаку, а сидящие вокруг подруги распевают радостные песни.

О происхождении и символике этого развлечения высказываются разные мнения. Ха Тэхун полагает, что нольттвиги — один из видов женского спорта, возможно бытовавшего в Корее в далеком прошлом, и даже сопоставляет его с метанием диска, распространенным среди женщин древней Греции[423]. Полагают также, что с начала правления династии Ли, когда женщинам дворянского сословия запрещалось выходить за ворота дома, эта игра стала использоваться молодыми девушками и женщинами для знакомства с молодыми людьми. Существует также предание, что нольттвиги придумала жена одного крестьянина, муж которой был заточен в тюрьму. С помощью нольттвиги она якобы пыталась увидеть его[424].

Рис. 21. Кисан. Сценка игры в нольттвиги (прыжки на доске) (1886 г.)[425].

Однако можно предположить, что высокие прыжки на доске в прошлом были связаны с аграрной магией и должны были способствовать более быстрому росту злаков. Примечательно, что в крестьянских домах женщины иногда устраивали нольттвиги не только во двориках, но и в помещении кухни, где хранились зерновые и прочие припасы. Прыжки на доске должны были увеличить богатство в доме, обеспечить здоровье домочадцам. Не случайно в народе бытовала поговорка: «Если играть в нольттвиги на Новый год, то весь год не будет заноз в подошвах» [426].

В юго-восточной части Кореи, в деревнях, в первые дни Нового года нередко устраивались танцы в масках, называвшиеся «танцы, изгоняющие черта». Главными персонажами этих представлений были два янбана (янбан — дворянин) и охотник. Те, которые изображали дворян, были одеты в длинные белоснежные халаты, на головах носили черные шляпы с высокими тульями, на ногах — огромные туфли. В зубах они держали длинные бамбуковые трубки. Эти двое возглавляли процессию. За ними шел человек, изображавший охотника: на плече он нес деревянное ружье, на спине — охотничью сумку с фазаном. За ними двигалась огромная толпа танцоров в фантастических костюмах и гротескных масках. Среди них были музыканты, игравшие на барабанах, гонгах, трубах, флейтах, цимбалах. Проходя по деревне, эта процессия останавливалась перед домами наиболее богатых и зажиточных крестьян. Затем заходила к ним во двор, танцуя и выкрикивая: «Вон, вон, злые духи!», «Приходите, тысячи и десятки тысяч благодатей!» Хозяин дома должен был наградить танцующих деньгами и зерном, которые потом нередко использовались на нужды деревенской общины[427].

Во время праздника Нового года по деревням ходили буддийские монахи, которые на эти дни покидали свои уединенные горные храмы. Останавливаясь перед каждым домом, они били в барабаны и кричали славословия Будде Амида: «Наму амида буль!» Затем они вручали хозяйкам несколько испеченных в храме лепешек как знак благословения. Хозяйки одаривали их деньгами и рисом[428].

Как уже отмечалось, корейцы и другие народы Восточной и Юго-Восточной Азии придерживаются шестидесятиричной системы летосчисления. Поэтому в дни новогоднего праздника особое значение придавалось первым 12 дням, названным именами 12 животных: мышь, бык, тигр, заяц, дракон, змея, лошадь, овца, обезьяна, курица, собака, свинья. На эти дни как бы переносились свойства тех животных, именами которых они были названы. Из 12 дней дни мыши, быка, тигра, зайца, лошади и овцы назывались «волосатыми» днями, а дни дракона и змеи — «безволосыми» днями. Считалось, что, если начало Нового года приходится на один из «волосатых» дней, год будет богатым, урожайным. Если же Новый год приходится на «безволосый» день, надо ожидать голода.

В разных районах страны особо отмечались те или иные из 12 дней.

В 1-й день мыши крестьяне проводили на своих полях обряды, связанные с сжиганием сухой, прошлогодней травы. Считалось, что во время этого обряда уничтожали мышей, расхитителей зерна. В некоторых местах на поле приносили сосуд с огнем и от него зажигали старую траву; в других — из ободранных стеблей конопли делали большой факел, к которому привязывали ручки из ветвей бамбука, и затем поджигали. С этими горящими факелами молодежь вечером шла на поля и поджигала там сухую траву и ковыль, крича: «Мыши сгорели! Мыши сгорели!» В мгновение ока поля превращались в огненные моря…

Согласно преданиям, в провинции Хванхэдо во время этого обряда деревенская молодежь делилась на две группы, сделав границей дамбу на полях. Затем, поджигая огонь по обе ее стороны, устраивали между собой соревнования. При этом считалось, что мыши из деревень победившей группы будут изгнаны в деревни проигравшей группы и что, следовательно, у победителей новый год будет урожайным, так как мыши не нанесут вреда посевам[429]. Полагали также, что на поле, очищенном огнем, вырастут хорошие травы, необходимые для прокорма животных. Для того чтобы прогнать мышей, во время зажигания огня производилось как можно больше шума. Жены крестьян ночью, в час мыши, с этой же целью били по открытым оловянным сосудам[430]. Аналогичные обряды в некоторых местах совершались в 15-й день.

Танец дракона. С китайского рисунка начала XX в.

Подношения богу благополучия. С китайского рисунка начала XX в.

Призывание Цзыгу. С китайского рисунка начала XX в.

О-сёгацу-тана. Из фондов Японского государственного этнографического музея. № Н1-2258.

В период правления династии Ли существовал ритуал, согласно которому придворные вана в день мыши бегали по двору, волоча за собой по земле горящие факелы. При этом они кричали: «Все мыши сгорели! Все мыши сгорели!» В благодарность ван награждал каждого из них полным мешком бобов[431]. Подобные обряды были связаны с представлением о мыши как о расхитительнице зерна.

В 1-й день быка крестьяне провинции Южная Чхунчхон «освобождали» быков и лошадей от работы и кормили их специально приготовленными из соевых бобов похлебками[432].

В провинциях Южная и Северная Хванхэ в этот день крестьяне красили быкам рога красной краской, полагая, что это убережет от падежа (иногда рога покрывали красной тушью или обертывали красной тканью). Обычай этот очень древний. Так, в одной из росписей гробницы Анак № 3 (Мичхон-ван мудом, IV в.) сохранилось изображение быков с выкрашенными в красный цвет рогами.

В 1-й день тигра полагалось воздерживаться от визитов. Особенно не рекомендовалось покидать дом женщинам, так как существовало поверье, что, если женщина в этот день уйдет из дому, тигр может похитить одного из членов семьи.

С 1-м днем зайца были связаны различные обряды, содержащие моления о долгой жизни и хорошем здоровье. Взрослые и дети в этот день обматывали вокруг запястья длинную голубую ленточку, являвшуюся символом длинной шерсти зайца. Голубые ниточки вешали на мешочки (которые носили у пояса), прикрепляли к одежде (на груди). Ими же обматывали металлические скобы на дверях. Существовала также примета, согласно которой один из мужчин семьи рано утром в день зайца должен первым выйти из дому. Если ему встретится женщина — год будет несчастливым.

Интересные обычаи были связаны с 1-м днем дракона. Утром этого дня молодые девушки и женщины стремились встать как можно раньше, с тем чтобы первой прийти к сельскому колодцу. Существовало поверье, что ночью дракон спускается с Неба на Землю, ныряет в колодец и откладывает там яйца. Если какой-нибудь из женщин удастся первой зачерпнуть воду из такого колодца, а затем в этой воде сварить рис, богатство и довольство будут сопутствовать ее семье весь год. Та из женщин, которая первой набирала воду из колодца, оставляла на поверхности воды несколько рисовых соломинок как знак того, что «счастливая» вода уже взята. Этот обычай более всего был распространен в провинциях Северная и Южная Чхунчхон.

В 1-й день змеи не рекомендовалось подстригать волосы, так как считалось, что в противном случае змея приползет в дом.

В 1-й день свиньи взрослые и дети старались умываться специальным порошком, сделанным из бобов, полагая, что это улучшит цвет липа, а губы станут красными, как бобы.

Если наступление Нового года было связано с появлением повой луны, то приход весны отмечался согласно солнечному календарю. В прошлом праздник Начала весны (Ибчхун) совпадал с новогодними праздниками.

Рис. 22. Праздничный барабан[433].

Как и в Китае, в Корее существовал обычай утром в праздник Начала весны вывешивать на воротах своих усадеб или на входных дверях своих жилищ с двух сторон вертикальные свитки с благопожелательными надписями. Надписи эти делались старшим членом семьи. Крупные, красиво написанные иероглифы имели магический смысл, благопожелательную символику и должны были принести семье процветание, богатство и счастье. Вот наиболее характерные тексты надписей:

Весна пришла с огромным счастьем.Теплые дни принесли много радости.
Дождь — благодатный. Ветер — нежный.Время — доброе. Год — плодоносный.
Вымести пыль из дома, вымести — для золота.Открыть дверь, открыть для десяти тысяч благодатей.
Пусть бедствия исчезнут, как растаявший снег.Пусть благодати приходят, как летние облака.
Пусть родители живут тысячу лет.Пусть потомки процветают в течение десяти тысяч поколений.
Долгая жизнь, счастье и здоровье сияют вместеНебо, Земля и Человек — все расцветают весной.
Пусть наши годы будут высоки, как горы.Пусть наше счастье будет глубоко, как море.
Как весна наполняет Небо и Землю,Так пусть благодеяния наполняют дом. (Перевод автора)

О том, какой магический смысл придавался этим надписям, прекрасно сказано в средневековой повести о братьях Хынбу и Нольбу. В повести говорится о том, что, как ни был беден брат Хынбу, с приходом весны вывел он на стенах своей гаоляновой хижины несколько иероглифов:

«Вот иероглиф „тон“ — зима. За ним знак „чху“, что значит — осень. Прекрасны в эту нору и земля и небо! Но всех чудесней молодости время — весна. Ей — иероглиф „чхун“, а следом — „нэ“, что значит — приходить. Вот иероглиф „пи“ — порхать. Он вызывает в памяти тенистые деревья, благоухание цветов и порхающих над ними бабочек. Для твари бессловесной — иероглиф „су“ — дикий зверь, для тех, кто вьется в небе, — иероглиф „чо“ — птица. А чуть пониже — иероглиф „ён“ — коршун. Напомнит всякому он стих из „Книги песен“: „В синеве весенней кружит коршун…“ А кто не вспомнит о ярких весенних красках, увидев иероглиф „чхи“ — фазан! Для звуков грустных в третью стражу лунной ночью — знаки, передающие пение кукушки. Кто парами стремительно снует весеннею порою? Конечно, белогрудые касатки! Им иероглиф „ён“ — ласточка. Отыскивают ласточки жилища праведных людей, лишь к ним они влетают. И потому за ласточкою вслед алеют „сим“ — искать и „чо“ — влетать.